– Так. И что там?

– У него в крови было снотворное. Доза была довольно сильная, достаточная, чтобы человек отрубился напрочь, а то и вообще кони двинул.

– Не наркотическое?

– Лева, у нас все лекарства в той или иной степени являются наркотиками.

– Ну да, – усмехнулся сыщик. – Все – яд, и все – лекарство.

– Да, здесь Парацельс был прав. Если в двух словах, это препарат из группы барбитуратов, рецептурный. Название тебе, думаю, ничего не скажет, потому что он не расхожий, но в отчете я его указал.

– Это, получается, парню подсыпали снотворное, и он отключился прямо за рулем?

– Да, получается, что так. Потому что препарат оказался в крови примерно за час до смерти или меньше. Перед тем как погибнуть, покойничек выпил кофейку с этим самым снотворным. Отчет о вскрытии я уже написал, потом сам посмотришь.

– Ладно, Володя, спасибо.

Лев Иванович повесил трубку. Все же интуиция его не подвела. Чувствовал ведь, что что-то не так в этой аварии. И вот на тебе, пожалуйста.

– Я так и знал, – сказал он вслух.

– Знал что? – поинтересовался зашедший в кабинет Крячко.

– Что с этой аварией не все чисто. Мне сейчас Володя звонил.

– И что там? Отравили?

– Не совсем. У погибшего в крови оказалось сильнодействующее снотворное.

– О как! – Стас присел на краешек своего стола. – Думаешь, подсыпали?

– Уверен. Ни один человек в здравом уме не стал бы принимать снотворное перед тем, как сесть за руль. А для самоубийства это не слишком надежный способ.

– Ну самоубийцы, как и убийцы, иногда бывают весьма изобретательны. На моей памяти одна барышня попыталась свести счеты с жизнью, провоцируя стаю бродячих собак.

– И как, получилось?

– Нет. То ли у собачек было хорошее настроение, то ли боженька действительно дураков и пьяных любит – а девица перед этим еще и напилась в хламину, – но собаки ее просто облаяли и ушли.

Гуров невольно засмеялся.

– Но, – продолжал Стас, – ты прав насчет того, что выпить снотворного и сесть за руль – не самый удачный способ для суицида. Ты отрубишься, а через три метра машинка заглохнет и встанет. И очухаешься потом где-нибудь в ментовке или больничке. Или избитый другими водителями.

– О чем и речь, – кивнул сыщик. – Володя сказал, что перед смертью покойник выпил кофе, в котором это снотворное оказалось.

– Тогда придется выяснить, где он его пил и вообще, откуда и куда ехал. – Опер прошелся по кабинету. – Похоже, Лева, ты был прав. Еще одна «мокруха» на горизонте маячит.

– Не мы такие, жизнь такая, – вздохнул Лев Иванович и встал из-за стола. – Пошли, доложим Орлову о поимке Сивого. И об этом ДТП со снотворным.

– Махнулись не глядя, – хмыкнул Стас.

Генерал Орлов выслушал оперов. Поимке Сивого он, разумеется, был рад, но после рассказа об аварии улыбка слезла с его лица.

– Думаете, убийство? – спросил он.

– До конца я, конечно, не уверен, – ответил Гуров, – но есть очень большие подозрения.

– На самоубийство точно не тянет, – ввернул напарник.

– Паршиво, – покачал головой Орлов. – У нас тут еще эта мразь окопалась, которая девочек насилует и убивает. Еще этот Гаврюхин с завода. Что по нему, кстати?

– Работаем, Петр Николаевич. Есть кое-какие косвенные улики, что он специально выпустил рабочих на объект с неисправным оборудованием. Есть у них там один заводила, Миша Царьков, один их пострадавших. В юности увлекся всякими политическими идеями левого толка и постоянно с коллегами по цеху про политику говорил, агитировал за всякое такое, на забастовки их подбивал. А у них на заводе сейчас ситуация нестабильная. Не сказать чтобы совсем все плохо, но и не особо хорошо тоже. Людям то за сверхурочные не доплачивают, то премии режут, то зарплату на пару-тройку дней задержат. Вот там Миша и мутил воду.

– Думаете, все специально подстроено было?

– Скорее всего, – кивнул сыщик. – С Гаврюхиным мы говорили, тот, естественно, в отказ, мол, я не я и лошадь не моя, про неисправности не знал, мне механики говорили, что все в норме.

– Врет, – твердо заявил Станислав. – С механиками мы тоже говорили. Они ему уже не раз докладывали о том, что техника старая, на ладан дышит, и ее включать иногда опасно, не говоря уж о том, чтобы работать. А ремонтировать бесполезно, как мертвому припарка. Однозначно ребят пустили под раздачу специально, чтобы другим неповадно было.

– Ясно. Тогда работайте. И про этого маньяка тоже не забывайте. Его вообще в первую очередь изловить надо, пока еще какая-нибудь школьница не пострадала.

– А с этим погибшим в аварии что делать?

– Ох, парни, – Орлов посмотрел на оперативников, – вы же не первый день в уголовке. Выясняйте, что там на самом деле было. Если это убийство, то ищите улики, мотивы, подозреваемых. Сами же знаете, следаки на одних догадках и предположениях дело возбуждать не будут. Все, свободны.

Друзья вернулись к себе в кабинет.

– Что-то наш генерал не в духе сегодня, – заметил Гуров.

– Да его в прокуратуру сегодня дергали. А там какой-то новый хрен сидит, как говорят, блатной.

– Очередной «важняк»?

– Вроде того. Но это по слухам. Видать, он Орлову нервы помотал, вот он и мурзится сейчас. Кстати, как там этого парнишку звали?

– Закутько, кажется. – Лев Иванович достал блокнот и нашел нужную заметку. – Да, Закутько Семен Иванович, двадцать семь лет, владелец «БМВ», в злостных нарушителях не числился.

– Надо адресок пробить. И круг общения, чтобы выяснить, кому этот Сема так насолил, что его захотели убить или как минимум покалечить.

– Вот давай этим пока и займемся. Время есть.

– А оно у нас редко бывает. Кстати, надо бы еще телефончик его проверить. Выяснить, кому погибший звонил чаще всего.

Установить адрес погибшего водителя «БМВ» оказалось делом недолгим. С телефоном было сложнее – при аварии мобильник Закутько пострадал не меньше машины, так как лежал в кармане джинсовой куртки владельца, и сотрудники технического отдела, к которым Крячко пошел с надеждой оживить аппарат, только развели руками. Пришлось устанавливать номера в телефонной компании, что заняло немало времени, и в управление опер вернулся только к вечеру.

– Я уж думал, ты не придешь, – заметил Гуров, когда порядком уставший Стас ввалился в кабинет.

– Не дождетесь. – Оптимизм напарника был неиссякаем. – Времени, конечно, угробил немало, но оно того стоило. У тебя-то что?

– Негусто. Адресок есть, но Закутько жил один. Ни родителей, ни бабушек-дедушек, ни братьев-сестер. Один как перст. Работал охранником в офис-центре «Монолит».

– Ну насчет того, что один – не факт. Мог с какой-нибудь девушкой жить или встречаться. Среди тех, с кем наш покойничек наиболее часто общался по телефону, есть некая Дарья Михайловна Тришкина. Ее номерок в списке мелькал ежедневно.

– Подружка?

– Скорее всего.

– А еще кто?

– Тут сложнее. Получается, чаще всего наш водила общался именно с этой Дарьей. Я взял распечатку за этот месяц и прошлый. Еще фигурировал Чумаков Дмитрий Петрович, вероятно, коллега. Ну и так, по мелочи, типа автосервиса, служб доставки и прочих.

– Странно. Что же, кроме подружки, у него не было ни друзей, ни приятелей?

– Надо встретиться и побеседовать с его коллегами и с этой Дашей. Давай их данные, я пробью адреса, а потом решим, как действовать.

– Держи, – Станислав протянул Гурову распечатки и записи.

Сыщик посмотрел на часы, затем набрал номер.

– Вика, привет, это снова Гуров. Я очень извиняюсь, что звоню в конец рабочего дня, но можешь мне посмотреть еще двух товарищей? Записывай, – он продиктовал в трубку перечисленные напарником имена. – Давай, жду.

Через три минуты Вика перезвонила и сообщила все, что хотел знать сыщик. Тот все записал, поблагодарил женщину и, пообещав шоколадку, повесил трубку.

– Ты угадал, – сказал сыщик Стасу. – Этот Чумаков действительно коллега Закутько. А вот Дарья у нас ныне безработная. Но живет в том же районе, что и погибший.