– Не думаю, – покачал головой Лукас. – Твоя мама знала про Сопротивление и встречалась с ними; мне кажется, они друзья. Ну, если и не друзья, то у них точно есть общие цели. Зачем ей их предавать?

– Логично, – согласилась Вика. – Значит, получается, её захватили воцейцы, – подвела итог она.

Вывод был очевидный: в битве участвовали две стороны, и, если та сторона, на которой была мама, ничего не знает о её местонахождении, получается, что её исчезновение – дело рук другой стороны.

– Или столичники, – заметил Лукас.

Вика вздохнула. Да, это тоже возможно. Если маму захватили именно они, то, пожалуй, заберут с собой в столицу. И тогда найти её будет, наверное, особенно трудно. Не то чтобы отыскать её тут, в Воцее, было так уж просто! Но в любом случае куда проще, чем в огромном чужом городе, да ещё и расположенном на другом Осколке.

– Но если не столичники, то тогда мама в соседнем городе, – сказала Вика.

– А если они, то она в столице, – парировал Лукас.

– Пока не проверим – не узнаем.

– Ты предлагаешь?.. – Лукас не договорил, и его рот округлился в безмолвном удивлении.

– Да, – кивнула Вика. – Именно это я и предлагаю. Нам нужно попасть в Воцею.

Облегчение оттого, что важное решение принято и даже появился план действий, длилось совсем недолго, на смену ему быстро пришли десятки вопросов, и чем больше их появлялось, тем сильнее становилось замешательство.

Как пройти в Воцею? Ясно, что город находится на этом же Осколке, но сам Осколок не маленький, его за день пешком не пересечёшь. Это Кууза была крошечной, вот её действительно можно было пройти от края до края за час-другой. Но на то Куузу и выбрали местом для тюрьмы.

Бродить же наугад по всему Осколку в надежде случайно выйти к Воцее у Вики не было ни желания, ни времени. Если мама и в самом деле в другом городе, нужно оказаться там как можно быстрее, чтобы её освободить! О том, как именно она это сделает, Вика пока не задумывалась. Вот окажется на месте, убедится, что мама действительно там, оценит обстановку – и тогда уже будет решать. Как говорила мама, один шаг за раз. И шаг, который нужно сделать прямо сейчас, – это добраться до Воцеи. А чтобы это сделать, нужно знать дорогу. У кого её спросить? Не у жителей же Варекая, которые воюют с Воцеей! Им, без сомнения, покажется подозрительным, что какие-то незнакомые дети спрашивают, как пройти во вражеский город.

– Давай найдём самую широкую дорогу, которая ведёт из города, – предложил Лукас. – Варекай и Воцея – два самых больших населённых пункта этого Осколка, а значит, между ними ездят больше всего.

– Даже не знаю… – протянула Вика. – А что, если таких дорог несколько? И потом, что делать, если дальше дорога раздваивается, а на развилке нет указателя?

Лукас задумался. А Вику вдруг осенило. И как она сразу не подумала! Майстер Куртис! Он же картограф! Он наверняка знает дорогу! И он здесь, в Варекае! Нужно найти его, и он им непременно поможет!

Ребята торопливо прошли через кипевший суетой военный лагерь у подножия холма и стали взбираться по склону. С вершины Вике открылся вид на Варекай, и она снова застыла, заворожённая его красотой.

Варекай отличался от уютного, почти игрушечного Ово, совсем не походил на весёлый разноцветный Куидам и тем более – на мрачноватую «пиратскую» Фортугу, но в нём была своя особенная красота, от которой захватывало дух: белые стены, ярко-синие крыши, блестящая лента реки, словно драгоценная оправа для города, и всё это – в море золотой осенней листвы.

Вика любовалась открывшимся ей видом, и ей просто не верилось, что совсем рядом, вот буквально тут, за холмом, только что шла битва. Живописный бело-синий Варекай и война казались чем-то совершенно несочетаемым, и, глядя на прелестный город, утопающий в ярких красках осени, Вика не могла понять, как вообще кто-то живущий среди такой красоты может захотеть воевать.

От созерцания Вику отвлёк шум, донёсшийся от подножия холма, но не со стороны военного лагеря, а с другой – со стороны города.

Вика посмотрела вниз и увидела, что на холм торопливо карабкается группа вооружённых людей. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что это всё-таки не солдаты, потому что, во-первых, на них не было формы, а во-вторых, вооружены они были мотыгами, тяпками и лопатами. Этакие боевые дачники, готовящиеся вступить в отчаянную схватку не на жизнь, а на смерть с сорняками, портящими их урожай.

– Уже началось? – крикнул кто-то из них, увидев Вику с Лукасом наверху.

– Что началось? – не поняла Вика и обернулась к приятелю. Тот только растерянно пожал плечами.

– Уже растёт? – донёсся другой вопрос снизу.

– Что растёт? – прокричала Вика в ответ. Она не понимала, что происходит, но по тону чувствовала, что речь идёт о чём-то важном. Да и Ванилька подлетела поближе и, часто взмахивая крыльями, встревоженно зачирлыкала.

Несколько «дачников» уже почти добрались до вершины, и Вика не удержалась от улыбки: одеты они были так, словно собрали в доме всю одежду, какую только могли, и напялили на себя слоями. И у каждого голову венчала нелепая шляпа: по краям широких полей шла какая-то странная то ли лента, то ли полоса свёрнутой ткани.

Что это за полоса, стало ясно после того, как первый из «дачников», невысокий мужчина средних лет, закончив подъём, упёр руки в бока и согнулся, чтобы перевести дыхание: странная штука на полях шляпы развернулась и упала вниз, закрывая лицо, словно густая вуаль. Теперь «дачник» стал похож на пчеловода, собиравшегося на пасеку.

– Ну? – спросил он. – Мы не опоздали?

– Куда не опоздали? – ответила вопросом Вика.

– Если вы про сражение, то оно недавно закончилось, – добавил Лукас. – Мы сами видели.

Даже из-под плотной сетки было видно, как сверкнули глаза собеседника.

– Вы что же, с махальщиками? – полным презрения голосом осведомился он.

Вика с Лукасом переглянулись и поняли, что чем дальше идёт этот странный разговор, тем более непонятным он становится, и потому лучше всё прояснить прямо сейчас.

– Мы не местные, – решительно признался Лукас, – и поэтому совсем не понимаем, о чём вы говорите.

– Не местные? Это насколько же сильно вы не местные, если не знаете про махальщиков?

– Совсем не местные, – ответила Вика. – Мы вообще не с этого Осколка.

Среди поднявшихся к этому времени на холм «дачников» раздались поражённые охи и ахи, и посыпался целый ворох вопросов:

– Не местные?

– С другого Осколка?

– А как они сюда попали?

– Да они же ещё совсем дети!

– Тихо! – повысил голос мужчина. – У нас нет времени! – напомнил он, а затем обратился к Вике с Лукасом: – Значит, вы видели, что сражение закончилось?

– Да, – подтвердил Лукас.

– А когда уходили, вы не обратили внимания, не начала ли на поле расти трава?

Лукас недоумённо уставился на собеседника, и Вике казалось, что она слышит его мысли: как можно увидеть, не начала ли расти трава? Это же так быстро не происходит!

– Судя по выражению ваших лиц, вы ничего не видели, – сделал вывод мужчина, обернулся к своим товарищам и крикнул: – Ненавижник пока ещё не взошёл! Давайте быстрее, у нас есть шанс выполоть его в самом начале! Корчевники, вперёд!

Бряцая тяпками и мотыгами, толпа быстро пробежала мимо ребят и понеслась вниз по холму. Вика растерянно смотрела ей вслед, а потом перевела взгляд на Лукаса – и сразу увидела, как изменилось его лицо.

– Что такое? – встревожилась она.

– Ненавижник, – повторил он. – Я слышал про него, но у нас в Ово он, к счастью, никогда не рос…

– Что такое ненавижник? – насторожённо спросила Вика.

Ей не понравилось, как звучит это незнакомое слово. Незнакомые «корчевники» звучали куда лучше: кочевники, которые что-то выкорчёвывают. А вот «ненавижник» слишком похож на «ненавижу», и за то время, что она пробыла в Восьмирье, Вика уже уяснила, что названия многих вещей говорят сами за себя. Пичальки вызывают печаль, негрустин помогает не грустить, а растения с огорода майстера Нилса и вовсе назывались совершенно прямо: спокойствие, умиротворение.