На рыцарей набрасывали арканы по подобию воинов Чингисхана, валили с ног и мчались в степь, по камням. Освободиться, когда петля захлестнулась на шее, невозможно. Кто-то успел просунуть под волосяную петлю аркана ладонь, чтобы была возможность дышать. Да лучше бы не делали этого, не мучились, ибо рыцарей влачили по камням. От острых граней камней рвались ремни лат, защиту срывало, и затем рвалась уже кожа и плоть. Страшная смерть, мучительная, ибо через четверть часа гонки за хорезмийцем уже влачился труп с ободранными мышцами и кожей.

Хорезмийцы вопили от восторга. Давно они так не веселились. А еще предвкушали штурм и богатые трофеи. С рыцарей что взять? У некоторых в кожаных кошелях даже медных монет не было. Единственное – можно продать оружие, сталь на мечах хорошая. Сами же хорезмийцы предпочитали сабли. Они легче мечей, поэтому в бою не так утомляют. Меч – оружие рубящее, а сабля – еще и колющее.

Матвей успел укрыться в городе и поначалу посчитал, что ему повезло. Все же каменные стены придавали уверенность в безопасности. Тем более с высоты стен были видны только всадники и никаких обозов с катапультами, баллистами, а только они могли разрушить стены. Матвей не знал истинного положения дел, что есть проломы, заложенные мусором для защиты от диких животных, в первую очередь шакалов и гиен. Периметр стен велик, и Матвей город вокруг не обходил.

Первые же прибывшие к городу хорезмийцы сначала обошли кругом город для разведки, быстро определили слабые места. Что среди рыцарей, что у хорезмийцев лучников или арбалетчиков почти не было. Рыцари предпочитали меч, хорезмийцы – саблю. Лук стоил дорого, и учиться владеть им приходилось долго, обычно начинали сызмальства. Арбалетчики почетом не пользовались, арбалет считался оружием простолюдинов. Арбалетчиков в плен не брали, убивали.

Рыцари, их оруженосцы, пешцы – кто остался в городе – сосредоточились на уязвимых участках: у ворот и в местах проломов стены. Единого командования не было, защитники принадлежали к разным орденам и допустили промашку. Им бы у проломов в стене все силы собрать, а у ворот оставить только дозоры, поскольку таранов, способных выбить ворота, хорезмийцы не имели, так же как и возможности их быстро сделать. Для этого надо иметь мощное дерево с прямым стволом, оковать железом один из торцов, подвесить таран на цепях. Хорезмийцы, как степняки, без всяких затей определили – штурмовать нужно через проломы, что и предприняли с ходу. Прямо на скаку спрыгивали с коней, бежали к пролому, карабкались по камням вверх.

Матвею досталось место у края пролома. Не сам его выбирал, а рыцарь поставил из ордена тамплиеров. Пролом широкий, в двадцать шагов, а защитников всего дюжина. Здесь был сам рыцарь, два его оруженосца, остальные – пешцы. Еще два горожанина прибежали на подмогу. Оружия у них не было, они метали в атакующих камни. Хорезмийцам приходилось карабкаться по камням, осыпавшимся из стены, наверх. Камни, брошенные горожанами, сбивали атакующих с ног, наносили увечья. Упавшие увлекали за собой карабкающихся ниже.

Матвей сильно волновался, даже как-то не за свою жизнь. Учившийся у Пеля знанию лекарств, у Галена – оказанию помощи нуждавшимся в ней, сейчас он должен был убить. И не убить нельзя – хорезмийцы ворвутся в город, и быть беде. Даже если противник захватит один пролом, через него полезут десятки и сотни воинов, растекутся по городу, ударят в тыл его защитникам. Поэтому, когда первый из хорезмийцев, в кожаном жилете на голое тело, с длинной бородой и колпаком на голове, оказался в досягаемости копья, Матвей нанес резкий выпад. Рожон копья вошел в тело на удивление легко, как в масло. Нападающий упал, издавая стоны и хрипы.

Вид умирающего от удара копьем на какое-то время парализовал Матвея. Но сосед толкнул его локтем:

– Что застыл? Дерись!

И в самом деле, прямо по телу агонизирующего хорезмийца лез другой. Глаза его были полны дикой ненависти.

Матвей сделал ложный выпад, враг предусмотрительно откачнулся назад. Матвей нанес удар ему в бедро. Нога сразу окрасилась кровью. Но хорезмиец что-то закричал и, невзирая на рану, бросился вперед. Тут же получил камнем в голову и рухнул вниз. Кто-то из горожан не упустил удобный момент. И все же в пролом лезли другие. Борьба продолжалась. Тамплиер длинным двуручным мечом описывал полукруги. Влево повел – вспорол живот одному врагу, вправо – нанес рану другому противнику в правый бок, в печень.

Матвей смотрел не только вперед, но и вправо. Не надо ли помочь соратникам? Если они устоят, то с фланга никто к нему не подберется. Только жутковато, поскольку внизу не меньше полусотни хорезмийцев – рожи страшные, глаза яростно сверкают, вопят воинственные кличи. А что – разобрать невозможно, никто их язык не поймет, ни один толмач.

Напор атакующих не ослабевал, защитники уставать стали, вон уже горожанин упал с распоротым животом, вывалив сизые кишки. Потом рухнул один из оруженосцев, получив удар саблей в шею. Матвей уже четверых сразил, но не потому, что великий воин, а только благодаря длинному копью и длинным рукам, дававшим преимущество. Сколько схватка шла – неизвестно, но усталость накопилась. Копье не меньше трети пуда весит. Железный рожон, древко из ясеня, прочное и обожженное, чтобы занозы не посадить.

Неожиданно помощь пришла откуда не ждали. Вдоль стены к пролому несколько горожан подтащили котел с кипящей смолой и опрокинули на хорезмийцев. Послышались крики боли и ярости. Битва стихла, чужаки отхлынули. Желающих карабкаться по горячей смоле не нашлось. Выждут, пока она остынет. Рыцарь горожанам крикнул:

– Пусть подмога из мужчин подойдет!

Подошел всего один мужчина с алебардой. Судя по тому, как он ее держал, боец из него никудышный. Так и оказалось. Ткнул алебардой одного из нападавших в лицо, выбив глаз. Тут же был сражен и упал. Защитников пролома становилось все меньше.

Матвея насторожил шум сзади. Обернулся, двое подростков на носилках несли большой глиняный кувшин. За ними шествовал старик с факелом. Зачем ему факел, если еще светло? Подростки аккуратно поставили носилки, по знаку старика сняли кувшин, раскачали и швырнули в пролом на камни. Кувшин раскололся, старик бросил факел. Мгновенно вспыхнуло чадное пламя. Атакующие отхлынули. Кто-то из получивших ожоги вопил от боли, другие изрыгали проклятия и грозили кулаками, показывали жесты – ребром ладони проводили поперек шеи. Понятно, головы резать будут. Только до голов еще добраться надо. Похоже, старик подпалил кувшин с греческим огнем. Рецепт его известен немногим. Погасить огонь невозможно водой, погаснет, когда прогорит.

Защитники получили передышку на короткое время. Пламя давало едкий черный дым, за которым не видно было хорезмийцев. Передышка нужна, защитники без сил опустились на камни. Рыцарь послал одного из оруженосцев узнать, как обстоят дела на других участках.

Оруженосец прибежал через четверть часа, запыхавшийся и взволнованный.

– У соседнего пролома беда! Все защитники мертвы, и хорезмийцы лезут в город, как тараканы!

Новость просто оглушила. Если враг прорвется хоть на одном участке, Иерусалим неминуемо падет, потому что в городе нет ни застав, ни воинов. И не надо быть провидцем, чтобы предсказать дальнейшие действия хорезмийцев. Сейчас они начнут продвигаться по улицам через пролом в стене к воротам, где находятся немногочисленные защитники, чтобы напасть неожиданно с тыла. Стоит открыть ворота, как ворвется конница, пронесется по улицам, все сметая на своем пути. Фактически город уже обречен, как и его жители.

Рыцарь, оценив ситуацию, принял единственно правильное решение:

– Всем разойтись по домам поблизости, нужна крепкая веревка в двадцать локтей длиной. Как найдете – быстрее сюда!

Разбежались. Времени оставалось немного, до тех пор, пока не прогорит пламя. Первым нашел веревку один из горожан. Вероятно, он знал, кто из жителей чем занимался. На его вопль собрались остальные. Рыцарь распорядился:

– Поднимаемся на стену, отходим от пролома подальше, высматриваем место, где хорезмийцев нет, и спускаемся по веревке. А дальше – как повезет!