Граф задумался, потом сделал знак, и воины, как по команде, ушли в сарай. Матвей восхитился. Не просят есть и пить, послушны хозяину. Но интересно, не развалятся ли они от удара железным предметом, например мечом, трубой или железным прутом? Спросить постеснялся – еще подумает учитель, что слишком любопытен, предположит, что ученик и помощник хочет сам таких создавать или управлять готовыми.

А через месяц Матвей увидел глиняных воинов в реальном деле. Видимо, сам граф или Алонсо были неосторожны при покупках. Кто-то из посторонних заметил, как рассчитываются золотыми цехинами. Жадность и алчность взыграли. Недоброжелатели проследили за графом или слугой до дома, и в один из вечеров нагрянула шайка в пять человек. Число удалось установить позднее, по телам. Разбойники сочли, что для двух пожилых человек – графа и слуги, пятерых достаточно. Вечером, когда стемнело, забросили на забор железную кошку с веревкой, по ней через забор перебрался самый ловкий. Он открыл калитку, и вся шайка ворвалась во двор. Сразу кинулись в дом, в первую очередь ворвались в комнату Матвея. Комнаты графа были на втором этаже, а комната Алонсо имела отдельный вход.

Матвея грубо толкнули.

– Вставай!

И, чтобы обитатель дома пошевеливался, влепили затрещину. Матвей спросонья не понял, кто такие, за что бьют, закричал и получил уже чувствительный удар в грудную клетку. Блеснула сталь ножа.

– Где старик?

Оно и понятно, Матвей на хозяина никак не похож. Матвей соображал, как ответить. Сказать, где он, значит предать. Решил изображать, что не знает, о ком речь.

– Какой старик?

И получил еще удар.

– Если не скажешь, я отрежу тебе язык, все равно ты им пользоваться не умеешь!

В это время раздался глухой стук. Это от мощного удара изнутри сарая слетела с петель дверь. Во двор один за другим стали выбегать глиняные солдаты. Один из разбойников попытался ударить воина ножом, но тут же получил удар дубиной по голове и упал замертво с проломленной головой.

Главарь, допрашивающий Матвея, приказал подручному:

– Пойди посмотри, что за шум.

Разбойник вышел и умер сразу, тихо, потому как один из воинов просто свернул ему шею, как цыпленку. А убив, воин подхватил обмякшее тело, опустил на землю, чтобы смягчить звук падения. Причем в темноте разбойники двигались осторожно, двор им был не знаком. А воины действовали стремительно, похоже – видели в темноте, хотя глаз не имели.

Старший из воинов указал на дверь, и в комнату Матвея ворвались три воина. Сразу стало тесно. Звуки ударов, вскрики и все стихло. Раздались шаги, в проеме двери возник Алонсо.

– Что происходит?

– Похоже, на нас грабители напали. Меня били, угрожали ножом, спрашивали, где старик.

– А ты?

– Молчал. Меня били. Хорошо, воины выручили.

– Они чувствуют приближение чужого к нашей территории. Только кто им дверь сарая открыл? Пойду посмотрю.

Матвей направился следом за ним. По лестнице спустился граф, разбуженный криками и ударами. Он сразу понял и оценил ситуацию, ведь наверху каменного забора еще висела веревка с железной кошкой, а во дворе валялись двое незнакомцев. Алонсо запалил факел и подошел. Граф и его слуга осмотрели убитых.

– Вот этого я видел на городском рынке, – показал Алонсо на одного.

– Он, скорее всего, разбойников и привел, проследив за тобой. Ты поаккуратней там.

Матвей навести разбойников не мог, он не выходил за пределы ограды с момента своего появления.

– Граф, я говорил, что мне надо мелкие деньги давать, медяки. А вы даете цехины.

– Где я тебе медяки возьму?

В принципе, оба правы. Граф задумался. Оставлять трупы грабителей у себя нельзя. Бернард отдал приказ. Пять воинов подняли тела убитых и вышли за ворота. До морского берега было несколько верст, как позже узнал Матвей. Граф приказал сбросить тела в воду в глухом месте. Бодрой поступью, как будто не несли тела разбойников, воины ушли.

Граф обратился к Матвею:

– Ты цел? Нет увечий или ранений?

– Цел, спасибо.

– Алонсо, утром поставишь дверь сарая на место, а сейчас всем отдыхать.

Во дворе остались два воина для охраны. Видимо, не впервой. Матвей тоже лег в постель. Ушибы груди ныли.

«Заживут. Хвала Господу, что не ножевые ранения. Интересно, есть ли у Бернарда тряпицы для перевязки, случись передряга, подобная сегодняшней?» – подумал Матвей и уснул.

Утром ничего во дворе не напоминало о нападении. Кошку со стены Алонсо снял. Пятен крови не было, потому как обошлись без резни. И дверь сарая уже на месте стояла. У Матвея даже ощущение возникло, что все пригрезилось во сне. Алонсо был спокоен и уже стол во дворе накрыл. И меню не изменилось, хотя Матвей пригубил бы стаканчик красного вина. Из-за беспокойной ночи чувствовалось нервное напряжение.

Бернард и сам переживал подобные чувства, поэтому попросил слугу:

– Принеси нам кувшин тосканского.

Вино оказалось белым, что для Италии и Греции редкость. На вкус было великолепным, сухим, но не кислым, слегка терпким с восхитительным ароматом. Никогда раньше Матвей такого не пробовал. Граф, как дворянин и итальянец, понимал толк в винах. Матвей же распробовал вино во Франции. В России виноградников нет, делают только яблочный сидр да самогон, а в казенных заведениях – водку. Конечно, люди при деньгах – купцы, промышленники – покупают заморское вино, в том же Елисеевском магазине на Невском проспекте.

И день, по случаю избавления от разбойников, получился нерабочим. Радовались, что все обошлось. Матвей похвалил учителя за предусмотрительность. Видимо, давно никто не говорил графу одобрительных слов, учитель расчувствовался. Да и кто скажет, если в доме прежде был только Алонсо. Вовремя сказанное доброе слово способно морально поддержать, придать силы для дальнейшей работы – это Матвей по себе знал.

Граф начал рассказывать занятные случаи из своей долгой жизни. Алонсо, видимо, слышал их не раз и удалился, сославшись на дела. А Матвей слушал внимательно. Ему было интересно понять логику действий графа. Не каждому удалось добиться успеха в алхимии. А что успехи были, Матвей видел своими глазами. В одном из фолиантов у Пеля он прочел, что еще в 13-м веке некий Арнольд де Вилланова сумел создать гомункулуса. Следующим был Парацельс, который сделал карандашные эскизы и описал гомункулуса: вырастает за 40 дней, ростом 12 дюймов, вскармливается человеческой кровью, обладает даром речи и понимает принципы Вселенной.

Но Матвей нигде не читал, что силой философского камня можно оживить неживое – глиняных воинов либо железных. Прямо диво дивное, но в сказки Матвей не верил. А глаза говорили обратное. Вообще-то, если свой дом, усадьба, имение, то такие воины лучше любой охраны. Страж может уснуть, напиться. А эти черепки не едят, не выпивают, не имеют эмоций и всегда готовы исполнять приказ. Плохо только, что не имеют никаких моральных принципов. Или граф все же заложил в них какие-то основы – что есть хорошо и что есть плохо?

Граф не признавал рабочего графика. Когда хотел – работал, не было настроения – отдыхал. В такие дни он уходил в оливковую рощу неподалеку или на берег моря, до которого час ходьбы пешком. Когда граф не работал, отдыхал и Матвей. В это время, получив разрешение Бернарда, юноша читал его книги из библиотеки. И не раз благодарил себя, что изучал латынь. Потому как прочитать записи древних ученых можно только зная язык. Для средних веков латынь была универсальным языком, который изучали в университетах, на котором писали ученые записки, даже поэмы.

Матвей уже имел кое-какой опыт в алхимии. То Пелю помогал, а ныне – графу Тревизо, то сам читал на эту тему книги, причем уже понимал, где опыты закончатся неудачей. Ученые книги – большая редкость и ценность, все рукописные экземпляры по пальцам пересчитать можно. И до нашего времени дошли единицы, ибо время и катаклизмы, а иногда и мыши, не щадили бумагу. В основном все алхимики писали о превращении металлов в золото, изредка о гомункулусах и никто – о даровании философским камнем бессмертия. Видимо, не получалось жить вечно. Хотя… Когда одного восточного правителя спросили, хотел бы он жить вечно, он отказался.