Каланар не успел ничего ответить, когда женщина откинулась в удерживающих её щупальцах назад, и те начали поднимать её всё выше и выше, к внезапно разверзшемуся на стволе у светящегося бутона вертикальному рту. Мужчины не успели даже дёрнуться, когда травница исчезла за сомкнувшимися створками, покрытыми тонкими длинными шипами. Внезапно Каланар произнес тусклым, безжизненным голосом, заставив Олгана отступить на шаг назад:

- Он хочет съесть и тебя. А меня… Он хочет, чтобы я съел его, и он пророс во всех уровнях моего тела… Он хочет жить, но не может вырваться отсюда, и не может доверить свою силу тому, кто с ней не справится. Это очень странная форма жизни… Её разум совершенно другой. Не такой, как у людей.

Заметив, как жрец сжимает в кулаке золотистый шарик, Олган всмотрелся в отрешённое лицо друга и осторожно спросил:

- Ты чувствуешь это через…

- Да. Это что-то вроде его ядра. Того, что я вырезал у серого. И теперь оно воспринимает меня как своего… носителя души? Очень похоже по смыслу.

По всей длине ствола и щупалец прокатилась волна свечения, и ближайшее к сомкнутому рту щупальце медленно вытянулось в сторону, будто бы демонстрируя стремительно растущее и раскрывающееся на нём соцветие. Кроваво-красный плод под ним на глазах наливался цветом и объёмом, и достигнув размера среднего яблока, сорвался в подставленные подошедшим Каланаром ладони.

Без всякого опасения повернувшись спиной к Перводреву, Каланар вернулся к другу, и принялся оглядывать плод, то и дело замирая, уходя в себя.

Олган, впервые увидевший друга в таком состоянии, внутренне напрягся.

- Что происходит, Каланар? Ты сам на себя не похож! Ты правда хочешь съесть это?! Почему?!

Каланар поднял плод на уровень глаз и всмотрелся в алую фасеточную ягоду с тонкой нежнейшей кожурой. на его лице промелькнуло спокойствие принявшего решение человека. Невесело усмехнувшись, жрец ответил на невысказанный вопрос Олгана:

- Да, Олг, я очень хочу узнать всё, что здесь произошло, и не могу этому сопротивляться. Те, кто служат КоаДиву, всегда идут за тайной, друг. Она как будто знала, куда стоит надавить. Знала всё, что я старательно прятал внутри. Всё, что я делал – только для того, чтобы люди не скатились в душевную тьму. А ничто так не уводит от света, как отсутствие справедливости, и осознание собственной беспомощности перед ней. Я понимаю людей, которые с готовностью приняли новое учение, и которое избавило их от всех страхов. Они готовы были отдать свои тела ради счастливой безмятежной жизни. Но… Я не верю и в то, что с помощью этой силы людям можно дать полное избавление от страданий. А здесь я наверняка смогу найти все нужные мне ответы.

Опустившись на камень площади, Каланар положил перед собой ягоду, и закрыв глаза, сжал между ладонями золотистый шарик.

- Я чувствую всех сотворённых им существ на десятки километров вокруг. Их тысячи, Олган. Особенно под землёй. Но не здесь. Не под храмом. Эта территория для них, как будто и свята, и одновременно проклята. А эти статуи вокруг… В них что-то есть. Что-то очень древнее. Оно как барьер для этой ползущей жизни. А тот, кто сияет - он хочет уйти, освободиться. Он хочет разрастись, и открыть дорогу к своему родителю – к Луне… А сейчас он чувствует только страх, боль, желание освободиться и разрастись… А его дети вокруг хотят только его рождения, хотят помочь…

Речь Каланара становилась всё более бессвязной, и отошедший от первого удивления Олган бросил взгляд на зияющий мраком вход в подземный храм. Незавершенное дело гнало его вперёд, во тьму неизведанного. Он помог своему другу дойти до нужной ему цели. Теперь пора исполнить свою клятву и свой долг перед княжеством. Но оставить друга, погрузившегося в странное состояние охранитель тоже не мог. Словно услышав его мысли, бормочущий Каланар, не открывая глаз, произнёс неожиданно четко и внятно:

- Прости, Олган. Оно пытается оплести мой разум. Оставь меня. Иди вперёд. Я должен сконцентрироваться, чтобы справиться с этой стеной ползущих корней. Моему телу ничего не грозит, ни одно существо здесь не посмеет меня тронуть. В храме нет никого из существ, я это чувствую. Они не могут туда войти. Прости, что не могу помочь, друг. И спасибо за всё.

Олган опустился на корточки рядом с другом и положив бронированную ладонь на его плечо, на пару минут застыл.

- Спасибо и тебе, брат. Без тебя я бы узнал обо всём слишком поздно. И последствия собственного неведения стоили бы мне не только жизни моей семьи. Без тебя я ни за что не дошел бы сюда. Это был достойный путь, и главное – не бесполезный. Да не погаснет пламя в твоей душе, Каланар!

Поднявшись, Олган решительно зашагал ко входу в храм, с влажным чавканьем давя бесформенные тушки хищных цветков.

* * *

Зачарованная линза шлема без труда рассеивала тьму, открывая Олгану серый камень стен, в глубоких нишах которой, в кристально чистом янтаре застыли фигуры странных, страшных и прекрасных химер. Рогатые воины в красных доспехах с огромными руками, невероятно худые женщины с крысиными чертами и хвостами, опустившиеся на четвереньки люди-жабы. Всех их объединяло одно – живые глаза. Взгляд каждого существа провожал проходящего мимо охранителя, однако Олган не задерживаясь шел вперёд.

Плавно спускающийся винтовой коридор вывел охранителя в просторное помещение с высоким потолком. Пляшущие на стенах блики оранжевого пламени от расставленных кольцом осветительных чаш хорошо освещали всё помещение, не оставляя укрытых тьмой уголков. На земляном полу, прямо в центре зала стоял массивный каменный ковчег, укрытый толстым саваном защитных чар, и даже далёкий от магии Олган неожиданно для себя понял, что эта светящаяся оболочка, похожая на густую патоку – энергия не природная, а божественная. Но скрывающий своё содержимое ковчег был далеко не единственным, привлекающим внимание. За открытым каменным гробом вверх, в дыру в потолке, тянулся тонкий, изуродованный страшными ожогами, едва живой ствол Перводрева, с обугленными наростами на месте сгоревших щупалец. Ниш с янтарными капсулами в высоких стенах здесь было намного больше, чем в коридоре, и существа, собранные здесь были более… совершенными. Похожие на крылатых воительниц Рикаты девушки, угольно-черные козлоногие существа, странные многорукие воины, размером с небольшую башенку почетного караула.

Но на всё это Олган бросил лишь беглый взгляд. Его главная цель – княгиня Марита, стояла на полукруглой площадке у правой стены перед пустой аркой, и выкладывала что-то у одной из колонн на походном столике. Услышав шаркающие шаги, княгиня бросила через плечо, не отрываясь от своего занятия:

- Ты слишком драматизируешь, Ферона, до старости тебе ещё очень далеко. В следующий раз я точно не забуду привезти тебе зелье омоложения! Надеюсь, ты послала чистильщиков убрать следы за ними? Смотри, я придумала тут кое-что! Мы можем попробовать использовать гартановые стержни, вбить их у основания колонн, и через короткие промежутки довести до самой гробницы, и уже там набросить проводники! Как эксперимент, я считаю, нужно попробовать! Завтра я выжму из князя нужную сумму, он как раз недавно бегал к этой дурочке Матиссе, я на вину и надавлю! А с тебя три бочонка золотого сока! Отправь их сразу в Звездопад, я вызову дилижанс на развилку.

Уловив нехарактерный для травницы звук поскрипывающих доспехов, княгиня резко обернулась, и увидев поднимающегося по ступеням охранителя, отшатнулась назад, поспешно схватив со столика какой-то небольшой оберег.

- Ва Коррис! Ссара! Откуда в тебе столько дерьма, карт?! Почему ты постоянно путаешься у меня под ногами?! Чего ты хочешь?! Золота? Власти? Я могу устроить твоих детей к самому императору! Отступись! Ты ведь понимаешь, что я тот кусок, который ты не сможешь прожевать! Князь сживёт тебя со свету, и всю твою семью!

Олган остановился у столика, на котором оказались разложены бумаги с записями, чертежами энергетических линий, амулеты, небольшие кристаллы, и устало стянул шлем.