– Алло, Петя, ну, поздравляю, да, родила… Большое дело… Не знаю… Сейчас спрошу.

Бурлак снова оборачивается к медсестре, которая уже успела немного полюбоваться его спортивной фигурой.

– Диктуйте… – требует он.

– А-а… Э-э… Рост пятьдесят три сантиметра. Вес три килограмма шестьсот граммов.

– Имя, – непонятно, к кому он обращается: то ли к собеседнику на другом конце провода, то ли к собеседнице напротив.

– Я не знаю… Родители должны знать… – Медсестра в замешательстве.

– Марина, – ничуть не смутившись, заявляет Бурлак. Вероятно, имя «подсказал» ему Петр. – Называйте ее Мариной.

– Хорошо, пусть будет Марина, – соглашается медсестра.

– И это… – Бурлак перекладывает телефон от одного уха к другому, – чтобы у Марины и Светы все здесь было по самому высшему уровню. Понятно? Я прослежу.

Медсестра кивает. А Бурлак продолжает разговор с Петром:

– Как у тебя дела там, брат? Норма? Ну, давай, схожу к Светке, отзвонюсь еще. Конец связи.

Опер заканчивает разговор и останавливает взгляд на медсестре. Настолько колючий и прямолинейный, что бедная девушка в буквальном смысле не находит себе места и, схватившись руками за лицо, убегает вдаль по коридору.

Бурлак задумчиво смотрит ей вслед. Нет, никаких особенных чувств в его профдеформированной душе она не всколыхнула. Подобрав с подлокотника потрепанный временем томик Гиляровского, он тоже удаляется по коридору.

Света еще слаба. Едва хватает сил, чтобы улыбнуться – опять этот со своим Гиляровским…

Бурлак сидит на стуле у ее кровати. Такой же самоуверенный, как и прежде. Но молчаливый – все-таки он не знает, что в таких ситуациях принято говорить.

– Хоть бы цветов принес, что ли, – не без нежности в голосе «отчитывает» друга мужа новоиспеченная мать.

– Да, не подумал, – соглашается Юра. – Позже все сделаю.

– Хорошо-хорошо, я не в претензии… Маришка такая замечательная… Такая… ни на кого не похожая… Ты бы видел…

– Увижу еще. – Опер инстинктивно начинает вертеть книгу в руках.

– Эх… Ладно… Иди уже! Я и так тебя отрываю от важных дел.

– Не отрываешь. Что Петру передать?

Света задумывается. По лицу впервые проскальзывает легкая тень недовольства. Но женщина усилием воли разглаживает «морщинку».

– Что Петру передать? Передай, что мы ждем его здесь. Желательно с цветами. Хотя и без цветов пусть тоже приходит.

– Хорошо. Спасибо. – Юра поднимается и хочет уйти.

– Тебе спасибо!

Бурлак оборачивается. В глазах Светы стоят слезы. Она протягивает к нему руки:

– Иди сюда, дай я тебя хоть обниму напоследок!

Бурлак поддается. Хотя книга между ним и Светой мешает чересчур близкому сближению. Женщина улыбается сквозь слезы:

– Пока.

– Пока!

Опер уходит. А несколько женщин, которые все это время присутствовали в палате, начинают за глаза обсуждать гостя. Как не повезло Свете с мужем. И как мужу Светы повезло с другом…

Бурлак уже в одиночестве сидит посреди шестиметровой кухни. Обстановка давно требует ремонта. На мускулистых плечах хозяина – порванная майка чуть ли не прошлого века. Фоном старый телевизор сообщает последние известия.

Оборотень в погонах прятал в своей квартире несколько сотен миллионов рублей. Лихач на дорогой иномарке превысил скорость в несколько раз и в буквальном смысле взлетел, не заметив на дороге лежачего полицейского. Телефонные мошенники случайно дозвонились до настоящего оперативника…

Капитан доедает подгоревшую яичницу с видавшей виды сковородки, к гадалке не ходи – готовил себе сам. Пока жена за стенкой принимала душ.

А на столе, поверх книги, вибрирует телефон. Старой модели, почти кнопочный. Бросив взгляд на экран, Бурлак подносит мобильник к уху.

– Привет, ма… Да. Как обычно… Я всегда на работе. Ты же знаешь. Случилось что-то? Так я вроде на той неделе все поменял. Опять сломалась? Ну, завтра-послезавтра, не раньше… Две из трех-то горят? Ну, вот видишь. Нет, давай не сегодня. На «серьезно поговорить» нужно время. Все, давай. Спокойной ночи. Сладких снов.

Бурлак заканчивает разговор и снова приступает к яичнице.

Вот только в дверях появляется Оксана. В махровом халате и с намотанным на голову полотенцем. Классическая сцена с недовольной женой. Как во многих фильмах, да и книгах.

– Я тут уже полминуты стою.

Бурлак поднимает глаза на жену.

– И?

– На Петю у тебя время есть, на меня нет.

– Ты не права. Вот я дома. И готов…

– Сейчас опять куда-то убежишь, – перебивает женщина. – Знаем, плавали…

Бурлак хочет что-то сказать. Но снова вибрирует телефон. И движением, доведенным до автоматизма, опер подносит трубку к уху.

– Да, Валентин Сергеич… Не занят… Не сплю… Думал, Петр там… Понял. Выезжаю.

Точным броском Бурлак отправляет сковородку в мойку. На ходу стаскивает с себя старомодную майку. И уверенной поступью проходит мимо жены. Еще немного – и наденет на себя костюм супергероя, чтобы освободить город от скверны.

– Срочное задание. Может, до утра, – слышится уже из коридора.

Руки в боки. Оксана серьезно обижена.

А Бурлак оперативно завершает сборы и хлопает за собой дверью.

Капитан уже на подземной парковке. Вокруг – много знакомых лиц, оперативников из родного управления. Полковник МВД Валентин Сергеевич Кукуян имел раздражающую привычку не просто жестикулировать во время разговора, но размахивать пальцами непосредственно перед лицом собеседника, едва не касаясь кончика его носа. Но Юра – тертый калач. Он слушает начальника не моргая.

– Слушай сюда, Бурлаков, – за семь лет совместной работы Кукуян так и не выучил, как зовут оперативника, – вы давайте не будете больше меня так подставлять, а? Я тебе описать не могу, каких пиз…ей получил сейчас на ковре у начальника ГУ МВД. Еще раз повторите такое, я не только эти ваши шашечки, эти ваши звездочки с погон сниму, я вам обоим их в ж…у засуну. Понял меня, бл…?

Бурлак молчит. Но в данном случае молчание – знак согласия.

Выпустив пар, полковник отходит на несколько метров, но сразу возвращается:

– А этот где? Рогинский? Петр? Почему его здесь нет? Да вы нас всех под монастырь подведете! – Кукуян снова заводится, как самозаводящийся механизм. – Какого лешего ты здесь, а его здесь нет? Да я, сука, уволю его, как только увижу! Так ему и передай! Пусть идет лесом к чертовой матери… Развели, бл…, демократию! Что ты мне тут глаза делаешь? Что смотришь на меня? А ну пошел работать! Иди, исправляй положение!

– Есть.

Не размениваясь на лишние эмоции, Бурлак направляется к группе товарищей рангом пониже. На ходу звонит Пете.

– Але, Петро. Что-то ты загулял. Куку в ближайшее время на глаза не попадайся. Конец связи.

Группа товарищей уже активно обсуждает план нейтрализации одного не очень опытного и не очень умного преступника. По их словам, он собирался ограбить бутик дорогой одежды. Но не успел довершить начатое. И пропустил момент, когда продавщица нажала тревожную кнопку. А потом еще и сбежала.

В итоге невезучий вор оказался заблокирован в магазине нарядом вневедомственной охраны и коллегами из МВД по территориальной принадлежности. И все бы ничего, но у него с собой оказался ствол, и при первой попытке задержания он ранил шальной пулей одного из приехавших по вызову.

По уму, тут уже пора СОБР вызывать и компетентные органы иного порядка. Но поступил сигнал сверху, что портить местную статистику в эти дни никак нельзя, и Кукуян должен решить вопрос своими силами, если, конечно, хочет и дальше руководить доблестной полицией вверенного ему района.

– Понятно, – хмыкает Бурлак.

– Чего тебе там понятно?! – Кукуян утирает с лица потоки пота и орет из другого угла подземной парковки. – Я те щас такое «понятно» устрою…

Но полковника вовремя отвлекают по телефону:

– Да. Да, товарищ генерал…

А Бурлак, получив инструкции от коллег и напялив для проформы бронежилет, выдвигается к месту ЧП.