Вместе с этой любящей супружеской четой прибыл и Ян Юньчунь.
Его давно интересовали легенды о Ди Фэйшэне и Ли Сянъи, он практически вырос, слушая истории об этих двоих, да разве не было бы любопытно любому, кто изучал боевые искусства? Увидев Ди Фэйшэна, стоящим на камне Воззвания к солнцу непоколебимым как горный пик и чистым как источник, исполненным величия, он очень впечатлился и втайне восхитился, насколько не похож на чиновников подобный человек, возвысившийся над людьми цзянху.
Однако Ди Фэйшэн стоял так уже два больших часа, время шло к полудню, но никто не увидел и тени Ли Сянъи.
Вокруг начали обсуждать и шептаться, Цзи Ханьфо хмурил брови, Сяо Цзыцзинь тоже морщил лоб, Бай Цзянчунь начал вполголоса раздавать приказы налево и направо, на лице Цяо Ваньмянь, незаметно для неё самой, отразилась печаль и тревога.
— Почему до сих пор никто не появился? — высунул голову из паланкина Фан Добин. — Ли Сянъи ведь не мог нарушить обещание?
— Разве мог столь несравненный человек, подобный изгнанному в бренный мир небожителю, не сдержать слово в таком серьёзном деле? — прошептала принцесса Чжаолин. — Может, с ним что-нибудь случилось?
Ди Фэйшэн стоял на камне, спокойный умом, ясный мыслями.
Ли Сянъи хитёр и коварен, возможно, опаздывает нарочно, чтобы встревожить людей.
Тут стремительно примчался рослый конь, и седок ещё издалека разразился горестными криками.
— Молодой господин! Молодой господин! Старший молодой господин!..
Фан Добин выскочил из паланкина и нахмурился.
— В чём дело?
В такой важный момент гонец клана Фан своими воплями устроил безобразие, ну что за позор.
Прискакавший на рысаке служка чуть не задыхался, мертвенно бледный, в высоко поднятом кулаке он сжимал письмо.
— Молодой господин, молодой господин, вам письмо.
— Я и так вижу, что письмо, — раздражённо бросил Фан Добин. — Давай сюда!
Исполненный ужаса, служка передал ему измятое, скомканное письмо и побледнел так, что посинели губы.
— Это письмо от Ли Сянъи…
— И что понадобилось доставить в такой момент, и когда это подошла моя очередь решать дела клана Фан? — вспылил Фан Добин, но едва слова сорвались с его языка, как он вдруг замер. — Письмо от Ли Сянъи? Разве он не послал бы его ордену «Сыгу», почему вдруг мне?
Он говорил громогласно, и сначала все начали на него коситься, а после этих слов немедленно окружили.
Письмо Ли Сянъи?
Почему Ли Сянъи отправил письмо клану Фан?
И почему сам не явился?
Фан Добин с трепещущим сердцем распечатал письмо. Пальцы дрожали.
Бумага самая обычная, сюаньчэнская, а на ней — прекрасно знакомый почерк.
Письмо гласило:
«Тринадцать лет назад в решающей битве на Восточном море недостойный Ли сразился с благородным господином, но, невзирая на превосходство своего оружия и преимущество, данное тонущим кораблём, всё же не сумел победить. Ваше боевое искусство и бесстрашие редко встречаются в этом мире и достойны искреннего восхищения. К величайшему прискорбию, спустя столько лет я так и не сумел оправиться от тяжёлой болезни. Меч сломан, мёртв и его владелец, посему не сможет явиться на встречу на Восточном море».
Широко распахнув глаза, Фан Добин уставился на знакомые черты, прочитал несколько строк и похолодел всем телом, но продолжил.
«Время идёт, горы и реки постоянно меняются, прошлое уходит всё дальше, грядущее становится всё ближе. Ныне, после долгих лет упорного совершенствования, искусство Сяо Цзыцзиня из ордена «Сыгу» не уступает «Луне, тонущей в Западном море». Благородный господин не имеет намерения гнаться за оленем*, а желает лишь достичь высочайшей вершины. Недостойного Ли больше нет, если вы не удовлетворены, то глава Сяо может заменить меня в битве».
Гнаться за оленем — образно о намерении захватить трон.
Смертельно побледнев, Фан Добин прочитал последнюю строку:
«Ли Сянъи скончался тринадцатого числа седьмого лунного месяца».
— О чём говорится в письме?
Цзи Ханьфо с Сяо Цзыцзинем плечом к плечу подошли ближе, все расступились, уступая им дорогу, но продолжали озираться.
Фан Добин тяжело сглотнул, но, когда открыл рот, голос его был хриплым.
— Он пишет…
В глазах Сяо Цзыцзиня вспыхнула злоба, он схватил его за грудки.
— Что он пишет? — Его негодованию не было предела — Ли Сянъи осмелился нарушить слово и уклониться от боя! Этот бессовестный человечишко опозорил орден «Сыгу» перед всем миром! Ну покажись только, даже если Ди Фэйшэн не убьёт, он сам его прикончит!
— Он пишет… пишет… — Фан Добин непонимающе смотрел на Сяо Цзыцзиня. — Пишет, что его больше нет, что не может прийти и просит вас… просит вас выйти на бой вместо него.
— Что? — вырвалось у Цзи Ханьфо, он немедленно выхватил письмо.
— Что? — Остолбенев, заморгал Сяо Цзыцзинь.
— Он пишет, что его уже нет в живых, поэтому не может прийти и очень сожалеет… — пробормотал Фан Добин. — Пишет… пишет, что ваше боевое мастерство очень высоко, ещё сильнее его, поэтому просит вас занять его место…
— Что ещё за «нет в живых»? С чего мне сражаться вместо него? — Пламя ярости рвалось из груди Сяо Цзыцзиня до небесного свода, он повысил голос. — Это его битва! Его место! Зачем мне выходить на бой вместо него?
— Он пишет… — растерянно проговорил Фан Добин. — Вы ведь глава ордена «Сыгу». Ди Фэйшэн… пришёл мериться силами с главой ордена «Сыгу», разве нет?
Сяо Цзыцзинь застыл на месте, ничего не понимая.
— Почему он не пришёл? Если бы он пришёл, я… — он запнулся. — Если бы он пришёл, я бы… вернул ему звание главы ордена «Сыгу»... вернул бы ему… — Он и сам не знал, почему произнёс эти слова, однако они срывались с губ так естественно и легко, будто в глубине души он обдумывал их бесчисленное множество раз.
— Он написал, меч сломан, мёртв и его владелец… и его уже… — покачал головой Фан Добин и перешёл на шёпот. — Нет в живых.
Договорив, он отвернулся от Сяо Цзыцзиня и пошатываясь направился к своему большому паланкину.
— Что случилось? — обеспокоенно посмотрела на него принцесса Чжаолин.
Фан Добин в оцепенении застыл рядом с паланкином, и казалось, прошло очень, очень много времени, прежде чем его губы шевельнулись.
— Скажи… Несносный Ляньхуа ведь не Ли Сянъи, правда?
Стоявший рядом с паланкином Ши Вэньцзюэ, видя, как его потрясло письмо, только фыркнул.
— Тьфу ты! А я ведь говорил тебе, Ли Ляньхуа — это Ли Сянъи, Ли Сянъи и есть Ли Ляньхуа, а ты ни в какую не верил. Что такое? Он написал тебе письмо? Веришь теперь? Ха-ха-ха-ха-ха, он врал нам с тобой столько лет, вот так потеха.
Фан Добин мотнул головой.
— Скажи… что Ляньхуа не Ли Сянъи…
— Что случилось? — окаменел Ши Вэньцзюэ.
Фан Добин поднял голову.
— Он послал письмо Ди Фэйшэну, сказал… что его больше нет в живых, поэтому просит, чтобы сегодня вместо него на бой вышел Сяо Цзыцзинь.
Ши Вэньцзюэ уставился на Фан Добина, словно тот в мгновение ока превратился в камень или какое-то чудище.
— Почему он отправил письмо мне? — растерянно посмотрел на него Фан Добин. — Разве не лучше было бы, не сделай он этого?
Если бы не письмо, я бы никогда не узнал.
Ши Вэньцзюэ в оцепенении смотрел на Фан Добина, вокруг было столько людей, но все они казались ему камнями.
Ли Сянъи мёртв?
Этот мошенник мёртв?
Как он мог умереть?
Разве он не Ли Сянъи?
Ли Сянъи ведь… не может умереть.
— Неужели и правда из-за… тех ран? — пробормотал Ши Вэньцзюэ. — О небо… Я ведь прекрасно знал, но… но сам ушёл… Небо…
Фан Добин развернулся, вдруг вцепился в него и с рёвом приподнял.
— Что ты знал?
Смотреть на улыбку Ши Вэньцзюэ было больнее, чем если бы он плакал.
— У мошенника были раны, очень тяжёлые старые раны… Скорее всего, остались с тех пор, как он упал в море…
Фан Добин надолго застыл в неподвижности, хотел и дальше орать, но разжал руки и уронил его.
— Ладно, ладно, ладно… — пробормотал он и посмотрел на лазурное море и синее небо. — Я был с ним знаком столько лет, мы с ним пили, ели и болтали, а я ничегошеньки не понял?
