— Господин Цзинь, как давно вы вытаскивали меч и зачем взяли, отправившись в путь? — Он улыбнулся. — “Шаоши” хоть и знаменитый меч, но вовсе не острый, господин не слишком свободно владеет мечом, разве не обременительно таскать его с собой?

Бай Цяньли нравом был суров и легко раздражался.

— Я почти не пользуюсь мечом, но каждый месяц пятнадцатого числа достаю его, чтобы почистить, — как и ожидалось, раздельно проговорил он. — А с собой взял потому что… — Он запнулся.

— Потому что его чуть не украли, — ласково закончил за него Ли Ляньхуа и мягко посмотрел на замершего собеседника. — Господин Цзинь, вы правда не знали, что меч поддельный?

Бай Цяньли вытаращил глаза, всем видом выражая недоверие, и не успел он произнести “совершенно невозможно”, как Ли Ляньхуа уже продолжал.

— Когда вы заметили, что кто-то собирается украсть меч? В тот вечер, когда появился Цинлян Юй?

Мысли Бай Цяньли смешались.

— После того, как Цинлян Юй убил Мужун Цзо, я вернулся в комнату, обнаружил, что всё перевёрнуто, и меч тоже лежал не на своём месте.

— Во-вторых, насколько похожа барышня Фэн на покойную супругу главы союза? — с улыбкой спросил Ли Ляньхуа.

Бай Цяньли снова остолбенел, ему и присниться не могло, что чудесный целитель, обрушив на него такой раскат грома, следом задаст вопрос, совершенно не имеющий отношения к делу. Из учеников Фэн Цина он единственный провёл некоторое время с госпожой Фэн и, разумеется, помнил, как она выглядела.

— Маленькая шимэй и в самом деле очень похожа на шинян.

За окном пригревало солнце, Ли Ляньхуа неторопливо налил себе ещё молодого вина и слегка пригубил.

— В-третьих, за какого работника выдавал себя Цинлян Юй, когда три месяца скрывался во владениях вашего союза?

— Прислуживал на кухне, — в замешательстве посмотрел на него Бай Цяньли.

Ли Ляньхуа медленно улыбнулся, но от этой улыбки веяло холодом.

— В-четвёртых, вы хотите увидеть вашу шимэй?

Бай Цяньли со звоном опрокинул стоящую перед ним чашу с вином и испуганно уставился на целителя.

— Вы… Вы правда знаете, где шимэй? Если знаете, почему не говорите?

— Знаю.

У Бай Цяньли в голове всё перемешалось. Если Ли Ляньхуа знал, где находится Фэн Сяоци, выходит, “Ваньшэндао” зря позорился, задерживая хозяйку борделя и проституток?

— Знаете? Откуда? Почему не сказали? Вы…

— Мне с самого начала была известна большая часть, — неторопливо ответил Ли Ляньхуа. — А затем я узнал остальное.

— Где она? — Взбудораженный, Бай Цяньли сам не заметил, как повысил голос.

— А мой братец? — спросил однако Ли Ляньхуа.

Бай Цяньли застыл на месте.

— Он… поставил снаружи маленькую печь и готовит еду.

Ли Ляньхуа опустил чашу, от этих слов настроение его как будто слегка приподнялось.

— Почему бы нам сначала не пообедать, а потом пойдём повидать её, — радостно сказал он.

— Во что вы ставите “Ваньшэндао”? — пришёл в ярость Бай Цяньли. Сначала важное, или играть в ваши игры?

Напуганный им, Ли Ляньхуа издал неестественный смешок.

— Но я голоден.

Гнев Бай Цяньли ещё не утих, но целитель с довольным видом вышел из здания. Ван Баши уже успел вернуться, пожарить яйца и приготовить обед. Бай Цяньли злобно смотрел, как эти двое, радостно усевшись за стол, съели по миске риса с капустой и жареными яйцами. Он так вышел из себя, что не стал есть, но Ли Ляньхуа его и не заставлял.

Глядя, как он ест, Бай Цяньли чуть не сошёл с ума, но местонахождение Фэн Сяоци было известно только Ли Ляньхуа, и если он хотел есть и отказывался говорить, нельзя же было заставить его выплюнуть еду? Он с трудом дождался, когда целитель расправится со своей миской.

— Ван Баши, — позвал Ли Ляньхуа.

— Я спросил Сань Гуая, он… он… — почтительно заговорил тот, как человек чуткий, чуть поколебался, но всё же осторожно и честно ответил: — Похоже… напуган, он сказал… у него дома.

— Идём, — с улыбкой сказал Ли Ляньхуа, поставив чашу.

Едва сдерживая гнев, Бай Цяньли следовал за Ли Ляньхуа — тот чем дальше шёл, тем больше отклонялся с дороги, пока наконец пошатываясь не вошёл в ветхий дворик. Бьющий в нос запах сразу выдавал скотобойню.

Во дворе сидел, оцепенело уставившись в пространство, рослый мужчина крепкого телосложения. Заметив, что кто-то заходит, и в особенности завидев ослепительные золотые одеяния Бай Цяньли, он перепугался так, что задрожал всем телом.

— Сань Гуай?

— Кто вы? — остолбенело уставился на него верзила.

— Я — дагэ Ван Баши, — сверкнул улыбкой Ли Ляньхуа.

В глазах Сань Гуая вернулся проблеск разума.

— Вы дагэ Ван Баши, но… почему вы такой молодой?

— Мне нужно кое о чём вас спросить, — кашлянул Ли Ляньхуа, продолжая улыбаться.

На лице Сань Гуая снова отразился страх, но в то же время и как будто капелька радости.

— Ван Баши сказал, что вы небожитель среди людей… спасающий жизни…

— Не бойтесь, Сань Гуай, — мягко произнёс Ли Ляньхуа. — Вы славный человек, умный и смелый, ничего плохого не сделали, и пока я здесь, никто не станет вас напрасно обвинять.

Он был одет в серое и выглядел скромно, внешностью не дотягивал до “небожителя” с благовещих облаков, с манерами бессмертного и телом даоса, но выражение его лица было тёплым, а речь — не громкой, но и не тихой, лишённой как нажима, так и бахвальства. В конце концов, Сань Гуай немного поверил.

— Я… я… — помявшись, заговорил он.

Не успел он ничего сказать, как из-за стены вылетел меч по направлению прямо к горлу Сань Гуая! Потрясённый, Бай Цяньли взмахнул золотым крюком, со звоном парируя. Вот только когда оружие столкнулось, его правую руку пронзила боль, по ладони потекло тёплое — из “пасти тигра” хлынула кровь, боевое мастерство нападавшего было столь высоким, что он не смог отбить удар!

Ли Ляньхуа уже схватил мясника и стремительно оттащил его на три шага подальше. Перед ними стоял незнакомец в чёрной одежде и маске, с длинным мечом в руке, от него веяло холодом, глаза за повязкой сверкали льдом и были полны злобы. Ли Ляньхуа загородил собой Сань Гуая.

— Господин Цзинь, что следует делать, когда неожиданно напали?

Из рукава Бай Цяньли вылетела стрела, взорвавшись в воздухе пурпурным фейерверком — условный сигнал союза “Ваньшэндао”, который означал, что они подвергались атаке и звали на помощь. Деревня Цзяоян была крохотной, так что как только фейерверк взорвался, послышался топот, люди запрыгнули во двор и вскоре окружили их.

Человек в чёрном и в маске не выпускал из рук меча, невозможно было понять, что он испытывает. Бай Цяньли дождался, пока соотношение сил “Ваньшэндао” среди присутствующих достигнет семи-восьми к десяти — с расчётом на то, что даже если человек в маске в самом деле такой выдающийся мастер, всё равно с ними не справится, и только тогда холодно заговорил.

— Кто вы такой? По какой причине подняли руку на человека?

Одетый в чёрное человек в маске не ответил, продолжая стоять словно отлитая из меди башня.

В этот момент Сань Гуай вдруг ткнул пальцем в его сторону.

— Вы… Вы… — Он неожиданно выскочил из-за спины Ли Ляньхуа. — Это вы… Это вы…

— Он что? — протянул руку Ли Ляньхуа, останавливая его.

Глаза Сань Гуая мгновенно налились кровью, его добродушное лицо исказилось звериной злобой.

— Это он… убил их…

Бай Цяньли был потрясён — Фэн Сяоци и правда погибла? Неужели Сань Гуай был этому свидетелем? Если Фэн Сяоци мертва, то где её тело? И кто такой этот незнакомец в маске? Хоть он и резко спросил “Вы кто такой?”, но когда пригляделся внимательнее, осанка и манеры человека в чёрном показались знакомыми, и его охватил необъяснимый ужас.

— Вы…

Человек в чёрном сорвал повязку, Бай Цяньли застыл как деревянный петух, все вокруг вскрикнули — мужчина с длинными усами и белым лицом, высокий и стройный, оказался главой союза “Ваньшэндао” Фэн Цином!

Он стоял на лёгком ветру, выражение его лица оставалось таким же мягким, серьёзным и спокойным.