Человек в чёрном замер, как будто совершенно не ожидал, что Ли Ляньхуа тут же преподнесёт ему требуемое, и его убийственное намерение немедленно сошло на нет, словно и не было причины прокрадываться ночью.

Через некоторое время он засунул ветку и лист бумаги себе за пазуху.

— Не знал, что вы такой чуткий и понимающий.

— Господин Е весьма силён в боевых искусствах, мне ни за что не сравниться, не слишком ли глупо сражаться с вами ради парочки ненужных вещей?

Человек в чёрном холодно фыркнул, схватил со стола чашу с вином и разбил о масляную лампу. Пламя потемнело и резко полыхнуло, он же молниеносно исчез.

Пришёл и ушёл неуловимо как призрак.

Ли Ляньхуа с улыбкой отпил из своей чаши — это было шаосинское рисовое вино, и пусть оно пролилось, но загореться не могло.

Тут снаружи донеслось яростное лошадиное ржание, голос Ван Баши беспрестанно дрожал на ветру.

— Мать моя… ох, предки мои… Ну всё, спокойно, сейчас тебя вылечат, не лягайся… Ай! У тебя разве нога не пострадала? Ещё лягается… Лекарь Чжун, лекарь Чжун, вы только посмотрите на эту лошадь… Нет, вы только посмотрите, разок прокатилась в повозке и уже возомнила о себе…

На следующий день.

Ли Ляньхуа поднялся рано, но велел Ван Баши по-прежнему сидеть дома и считать деньги, а сам вышел прогуляться.

Хоть в деревню Цзяоян и приехала толпа демонов во плоти, которые рыскали повсюду, но селянам по-прежнему надо было как-то жить, что-то есть, готовить еду, так что на рынке как обычно толпился народ, пусть и с бледными от страха лицами.

Ли Ляньхуа пришёл за продуктами — в “Благом лотосовом тереме” не было ни зёрнышка риса, а сегодня ему не хотелось идти в трактир и есть маньтоу.

Люди на рынке сновали туда-сюда, торговцев овощами было меньше, чем прежде. Ли Ляньхуа купил пару кочанов капусты и полмешка риса, а затем направился посмотреть мясо. У мясной лавки несколько селянок сражались за кусок свинины — оказывается, в последнее время мяса стало недоставать. Он посмотрел, прикинул, что куски на лотке можно по пальцам пересчитать и наверняка ни один не попадёт к нему в корзину — и разочарованно вздохнул. Затем поднял голову и увидел, что здоровяк, который в поте лица уговорами разнимал спорщиц, был Сань Гуай, и правда похожий по телосложению на мясника. В уши врывался визг тётушек, что мясо несвежее, а бабки кричали, что их обвешивают. Сань Гуай хоть и был здоровяком, а голосом обладал тихим, и все его объяснения быстро утонули в воплях бабок и тётушек, не прошло и мгновения, как его скрутили и принялись колотить. Ли Ляньхуа поспешил отступить от мясного прилавка и вместо этого купил несколько куриных яиц.

В то короткое время, что он покупал продукты, люди “Ваньшэндао” уже окружили “Чертоги румянца” со всех сторон, и Бай Цяньли с подчинёнными похватали и заперли всех, от содержательницы борделя до ещё не получившей карточку молодой вдовушки, которая рыдала и одновременно изображала высокое целомудрие и душевную чистоту.

Услышав эти новости, он со спокойной совестью не спеша вернулся в “Лотосовый терем” со своими двумя кочанами капусты, несколькими яйцами и полмешка риса. Ван Баши в самом деле по-прежнему усердно пересчитывал медяки. Ли Ляньхуа с удовлетворением покосился на него.

— Сегодня на обед будем яичницу.

— Я пойду пожарю, — подскочил Ван Баши.

Ли Ляньхуа радостно кивнул, вручил ему продукты, заодно рассказав, как побили Сань Гуая.

Ван Баши остолбенел.

— Сань Гуай — человек порядочный, сколько торгует мясом, никогда никого не обвешивал, люди ерунду говорят.

— Вот что, сходи за тем лекарем, который занимается лошадьми, пусть посмотрит его… — поразмыслив, шепнул ему Ли Ляньхуа.

— Так ведь он лошадей лечит… — вытаращил глаза Ван Баши. — К тому же, Сань Гуай крепкий мужик, ничего с ним не будет после женских побоев.

— Нет-нет-нет, — замотал головой Ли Ляньхуа. — Он точно пострадает, “одежда покраснела и распухла”, “волосы переломались” — что-то из этого непременно случится, так что когда лекарь закончит с лошадью, отведи его в дом Сань Гуая.

Ван Баши хоть и выглядел глупым, дураком не был.

— Дагэ хочет что-то сказать Сань Гуаю? — сообразил он, пораскинув мозгами.

Ли Ляньхуа погладил его по голове.

— Спроси его… — Он прошептал на ухо Ван Баши несколько слов — озадаченный, тот в растерянности посмотрел на него. Ли Ляньхуа снова погладил его по голове. — Ступай.

Ван Баши кивнул и пустился во всю прыть.

— Не забудь вернуться и приготовить обед, — крикнул ему вдогонку Ли Ляньхуа.

— Дагэ, я немного… немного понял… — вдруг сказал Ван Баши, согласно кивнув.

— У тебя прекрасная память, ты очень умный, — улыбнулся Ли Ляньхуа.

На душе у Ван Баши стало радостно.

— Пойду за лошадиным лекарем.

Ли Ляньхуа проводил его взглядом под жалобное ржание и топот лягающейся лошади. Настроение у него поднялось, он невольно зевнул, отыскал книгу, накрыл ей лицо, улёгся в кресло и крепко заснул. Через некоторое время ему начал сниться сон, как демоническая свинья разродилась выводком демонических поросят, и все они носились и носились по саду, полному цветущих роз… Ему снились пышно и красочно цветущие розы, всё было мирно и спокойно, как неожиданно кто-то принялся его трясти. Он едва не подскочил от испуга, открыл глаза — перед глазами сверкали золотые звёзды. Моргнув, признал, что перед ним Бай Цяньли.

Тот явно если не выламывал двери, то влез через окно. Ли Ляньхуа вздохнул, но не стал придираться.

— Господин Цзинь, поистине, день не виделись, а словно прошло три осени…

— Я приказал починить вам двери, — широко улыбнулся Бай Цяньли.

— Премного благодарен, — чистосердечно ответил Ли Ляньхуа.

— Хозяин Ли. — Похоже, Бай Цяньли пришёл обсудить вовсе не двери.

Ли Ляньхуа неторопливо поднялся с кресла, получше запахнул одежды, расправил полы и чинно уселся.

— М-м…

Бай Цяньли ни с того ни с сего вздохнул.

— Люди из “Чертогов румянца” уже сознались. Обеих свиней подбросили по указу хозяйки борделя, а их вынудил мечник в зелёном, прятавший лицо за маской. Они не знают, с каким умыслом это было сделано.

— Серьёзно? — ахнул Ли Ляньхуа.

Бай Цяньли кивнул.

— По словам хозяйки борделя, этот воин в маске пришёл, не отбрасывая тени, и ушёл, не оставляя следов, и когда приходил, на мече у него была свежая кровь, и даже сам он признал, что только что убил молодую девушку, внешность и фигура которой один в один с шимэй… — Он тяжело вздохнул и горько усмехнулся. — Разумеется, это чушь, но…

— Но кроме чуши из “Чертогов румянца”, “Ваньшэндао” не удалось обнаружить ничего более существенного, что могло бы свидетельствовать, жива или мертва барышня Фэн. — Ли Ляньхуа тоже вздохнул. — Раз “Ваньшэндао” развернул такие масштабные действия, вы не можете уйти с пустыми руками — сев верхом на тигра, трудно слезать. Если не найти разгадку исчезновения барышни Фэн в кратчайшие сроки, только и придётся полагаться на эту чушь, иначе союз станет посмешищем цзянху.

Бай Цяньли кивнул.

— Слышал, хозяин Ли, помимо исцеления людей, искусен в решении трудных задач…

— У меня есть несколько вопросов, может ли господин Цзинь правдиво ответить на них? — улыбнулся Ли Ляньхуа.

— Что за вопросы? — нахмурился Бай Цяньли.

Ли Ляньхуа пошарил под столом, отыскал выпитый вчера наполовину кувшинчик вина, снова вытащил две чаши и наполнил их. Сам с удовольствием сделал глоток — на вкус вино было таким же, как вчера.

— Первый касается меча “Шаоши”.

— Что с мечом “Шаоши”? — ещё сильнее нахмурился Бай Цяньли, сам не замечая, что его голос стал резче.

Ли Ляньхуа опустил пустую чашу на стол, тремя пальцами легонько потёр шероховатую фарфоровую поверхность.

— Вам известно, что этот меч “Шаоши” — подделка? — мягко спросил он.

При этих словах Бай Цяньли стукнул по столу и вскочил на ноги с исказившимся от гнева лицом.

Ли Ляньхуа попросил его сесть.