Лиза даже придумала объяснение тому, что у нас разные фамилии и отчества:
– Просто наши родители потеряли меня, а в детдоме дали другую фамилию. Но теперь я нашла тебя. Правда?
Я смотрел на маленькую рыжую девочку, которая доверчиво заглядывала мне в глаза, и понимал, что не стану её разубеждать. На самом-то деле Лизина мать отказалась от дочери, когда той был всего месяц от роду. Но пусть будет как будет. Брат так брат. А потом именно Лисёнок стала спасательным кругом, который помог мне жить и не терять надежду.
Вечером, перед сном, Лиза всегда читает вслух книгу, устроившись на моей кровати. Сегодня это «Мальчик со шпагой».
– Тим, а расскажи, какая была наша мама? Красивая? – вдруг, прервав чтение, спросила Лиза.
Этот вопрос она задавала тысячу раз, и тысячу раз я отвечал:
– Не помню.
– Как ты можешь не помнить, Тим, разве такое можно забыть?
– Можно.
Я не хотел вспоминать прошлое. В первые же дни в детском доме у меня пропали семейные фотографии, потом по всему саду валялись обрывки, но я даже обрадовался. Мне было бы мучительно больно каждый день смотреть на лицо мамы. Я бы сошёл с ума от этого.
– А я знаю, какой была наша мама, – упрямо продолжала Лиза.
– Откуда ты можешь знать? – разозлился я и сразу же раскаялся, увидев, как её глаза наполнились слезами. – Прости, не обижайся.
– Вот и нет, могу, – улыбнулась Лиза. – Сейчас покажу.
И умчалась в свою комнату, а через некоторое время принесла рисунок:
– Вот, это мама. У неё длинные каштановые волосы, твои синие глаза и нос тоже твой, а брови – мои.
Я молчал, поражённый. Она очень хорошо рисовала, но в этот раз с альбомного листа на меня действительно смотрела мама, сходство было невероятным. Как? Как Лиза, никогда не видевшая её, смогла нарисовать такое? Как будто она заглянула мне в память.
– Похожа?
– Вылитая. Когда вырастешь, станешь точной копией мамы.
– Думаешь? А мне кажется, ты больше на неё похож.
Она жалобно посмотрела на меня.
– Лисёнок, ты вылитая мама! – уверил я.
Лиза обняла меня за шею и пробормотала:
– Почему я не нашла вас раньше, ну почему?.. Успела бы хоть одним глазком посмотреть на маму… хоть один раз.
Я прижал её к себе.
– Лисёнок, сестрёнка моя хорошая, – у меня перехватило горло, – так получилось… Но мама тебя искала, всегда искала и помнила, что ты у неё есть.
– Я знала! Я всегда чувствовала, что кому-то нужна.
– Отбой, всем отбой! Милаева, ну-ка марш на свою половину! – приказала дежурная воспитательница.
Лиза чмокнула меня в щёку и, задумчивая, ушла.
Я повесил рисунок рядом с маминой картиной. Мама была профессиональной художницей, а единственная сохранившаяся у меня миниатюра изображала фантастический пейзаж: деревья, кусты, цветы. Всё сияло всеми оттенками радуги, но эта пестрота почему-то не вызывала раздражения, наоборот, она притягивала взгляд и завораживала.
«В каком сне, мама, ты могла увидеть такое?» – подумал я, укрываясь одеялом с головой.
Постепенно дом затих. На соседней кровати ещё какое-то время возился Ромка, но потом уснул и он.
Тимур открыл глаза. Солнечные лучи, пробравшись сквозь щель в шторах, растянулись по одеялу. «Сегодня в школу не надо!» – подумал Тимур. Спрыгнув с кровати, он прислушался. На кухне играла музыка, мама вполне профессионально подпевала мужскому голосу: «Не уходи, побудь со мною…»
Когда готовилась еда, всегда звучала музыка, а Агата подпевала и пританцовывала. Тимур сразу подключался к чистке овощей, он в свои десять лет хорошо умел это делать. Семейный дуэт Косачевских превращал готовку в весёлое времяпрепровождение.
– Мам, – позвал Тимур, зайдя на кухню. – Ты почему меня не разбудила?
Агата весело махнула сыну рукой. Она была очень красивой – смуглая, с синими глазами, с тонким изящным носом. Мама напоминала Тимуру профили на древнегреческих монетах, особенно когда стягивала свои каштановые волосы на затылке. Тимур часто мечтал над коллекцией древних монет, подаренной бабушкой. Он представлял людей, через чьи руки они прошли сотни лет назад. Кто были эти люди, чем занимались, что покупали? Ему казалось, что, размышляя об этом, он прикасается к чему-то таинственному и мистическому.
– Так почему ты меня не разбудила? – снова поинтересовался Тимур, усаживаясь за стол.
– Не знаю. – Обернувшись, Агата улыбнулась. – Заглянула, а ты так сладко спал. Мне кажется, сегодня будет необычный день… – Её улыбка вдруг погасла.
– Мам, что-то случилось? – тревожно спросил Тимур.
– Нет, малыш, всё хорошо. – Агата ребром ладони убрала упавшую на лицо прядь. На носу остался белый след от муки.
– Ты испачкалась! – рассмеялся Тимур.
– Да ты что? – Мама сделала большие глаза. – Покажи где.
Ничего не подозревающий Тимур шагнул к маме, а она быстрым движением измазала ему мукой сначала одну, а потом другую щёку.
– Так кто тут испачкался?
Дело № 1
«Воющая собака»
Тишину нарушало лишь похрапывание и бормотание Ромки, соседа по комнате. Тимуру не спалось, он лежал с закрытыми глазами, разыгрывая в уме схему завтрашнего боя со Славкой. Это был достойный соперник, умело использующий чужие промахи, но он всегда двигался по определённой траектории, что сильно облегчало оборону. Славкина предсказуемость была на руку Тимуру, нужно было лишь рассчитать ответные выпады и защиту.
– Спим, значит, а вокруг хоть трава не расти, – неожиданно раздался незнакомый хриплый голос, похожий на голос артиста Ливанова.
Решив, что это проделки старших пацанов, Тимур зашарил под подушкой. Там всегда лежал фонарик, на случай если захочется почитать ночью, – жечь электричество в неположенное время в детдоме строго воспрещалось. Тим нажал на кнопку. В тусклом пятне жёлтого света на его кровати сидела, увлечённо вылизывая переднюю лапу, огромная рысь.
– Брысь! – сказал Тимур первое, что пришло на ум.
– Вот, значит, как! И знать нас не хотят. – Рысь, оставив умывание, внимательно посмотрела на Тимура. Чёрные зрачки янтарных глаз сузились до вертикальных полосок.
– Вы кто? – Тимур был скорее удивлён, чем напуган.
– Не из пугливых, смотрю, молодец. – Насмешливо сощурив глаза, рысь дёрнула себя за длинный белый ус. – В Агату пошёл.
– Вы знали маму? – Тимур затаил дыхание, ожидая ответа странного гостя.
– Конечно, – интригующе проворковала рысь, внимательно рассматривая свою вылизанную лапу. – Крендель я.
– Кто? – Тимур не удержался и прыснул со смеху. Слишком уж не подходило имя такому огромному животному.
– Крендель, и попрошу не хихикать, – обиделась рысь. – Твоя прапрапрабабушка, Аглая Спиридоновна, была большая любительница выпечки, особенно крендельков с маком. Вот и нарекла меня соответственно. – Крендель довольно сурово посмотрел на Тима. Но потом, сменив гнев на милость, улыбнулся, отчего его морда уморительно расплылась. Тимур завозился на кровати, пытаясь поближе придвинуться к Кренделю.
– Вы знали и мою прапрапрабабушку? – уточнил он, и сердце у него забилось чуть быстрее.
– Очень интересная была женщина. «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт» – это про таких, как она. А шутница была… м-да. – Крендель так тяжело вздохнул, что кончики длинных серебристых бакенбардов затрепетали. – Так о чём я? – Задрав заднюю лапу, он почесал за ухом, совсем как обычный кот. – Вспомнил! Я твой проводник.
– И куда ты меня провожаешь? – засмеялся Тимур.
Привычная жизнь перевернулась в один миг – на его кровати сидела говорящая рысь, которая к тому же знала всю его семью. И смех Тимура скорее был защитной реакцией на невероятность происходящего.
– На кудыкину гору! – отрезал неожиданно рассердившийся Крендель и спрыгнул на пол. – Вставай давай, дел полно!
