Она улыбнулась, ещё раз посмотрев на друга. Беспокоить своим ненормальным состоянием она явно больше не хотела, чтобы не привлечь ещё больше внимания, поэтому встречу с Роном, решила отложить до завтрашнего дня. Комната встретила её тишиной. На соседних кроватях спали Лаванда и Парвати. Гермиона присела на свою постель, и не прошеные слёзы потекли по щекам, она не могла поверить, что несколько часов назад она обнимала и целовала Тома, зная, что у них всё впереди. А сейчас, она осталась одна и никогда больше не увидит его улыбку, не коснется мягких волос, не заглянет в тёмные омуты его глаз, такие притягательные и глубокие. Зажав рот рукой, чтобы заглушить рыдания, она легла на постель, свернувшись калачиком. Не выпуская дневник Тома из рук, она прижимала его к себе, чувствуя в нём частичку любимого человека. В нём жила его душа и это всё, что осталось у Гермионы.

Утро не принесло облегчения. Видимо путешествия во времени, тем более такое масштабное второй раз далось ей не так легко, как в первый. Гермиону лихорадило, и её всё же перевели в больничное крыло, чтобы сбить жар. Казалось, остатки жизненных сил покидают её. Она всегда находила выход и желание двигаться вперёд, а сейчас, она будто бы замерла на месте. Её мир остановился много лет назад. Рон и Гарри были явно обеспокоены её состоянием, да и профессор Макгонагалл вместе с мадам Помфри, не могли найти причину её хворобы, а заодно и таких масштабных провалов в памяти. А уж когда они попытались забрать у неё дневник, то едва смогли успокоить Гермиону, и им пришлось вернуть ей тетрадь, которую она не отпускала ни днём, ни ночью. Большую часть, она лежала, смотря в потолок, и чтобы хоть как-то её взбодрить, Гарри и Рон рассказывали ей о прошлом, так Гермиона узнала, что Том не уничтожил семью Гарри, и его родители вполне себе были живы и до сих пор живут в Годриковой впадине. Хотя бы это отдалось волной благодарности в её душе. Она понимала, что ничего уже невозможно изменить, и только профессор Дамблдор, мог рассказать ей, почему Том всё же ступил на путь убийств. До его приезда оставались считанные дни, и она не хотела встретить его в больничной постели. Поэтому послушно принимала лекарства от хандры и какие-то зелья от забывчивости. Но, как жить с этой новой правдой она не знала, как и с болью, которая не отпускала её, ни на минуту. Единственная мысль пульсировала в её голове. Найти Тома Реддла и посмотреть в его глаза, даже если они были уже не человеческими.

* * *

Казалось, весь мир вмиг перевернулся, когда Гермиона исчезла. Тома раздражало даже то, что Хогвартс живёт своей жизнью, будто бы ничего не случилось. И впервые он остановился на мысли, что не зря он когда-то в будущем его разрушил. Словно грозовая туча, он следовал по коридорам школы, больше не понимая к чему ему стремиться. Она перевернула его мир, заставила посмотреть на всё под другим углом. В конце концов, Гермиона заставила его поверить, что он может быть другим. А так ли это? Косые взгляды слизеринцев напрягали. А Абраксас, который до этого не смел, поднять на него взгляд ходил за ним по пятам, доводя до бешенства. В один прекрасный момент Реддл не выдержал этого молчаливого преследования и на пути в гостиную Слизерина остановился, резко оборачиваясь.

– Что тебе надо? – грубо спросил Том.

– Гарднер пропала, её нет уже несколько дней. Что случилось, Реддл? – спросил Малфой, понимая, что может сейчас нарваться на что-то такое, о чём пожалеет.

Том усмехнулся, сложив руки на груди. В его интересах сейчас было одно, не показать своей боли и переживаний.

– Скучаешь по своей подружке? – спросил он, стойко гася в себе волнение, и прикрываясь дерзостью.

– Это не смешно, Реддл, – прошипел сквозь зубы блондин. – Что ты с ней сделал?

– Не твоего ума дела, Малфой. Она тебе не принадлежит, – с гадкой усмешкой ответил Том.

Кулак Абраксаса врезался в скулу Реддла, и от удара, его голова чуть мотнулась в сторону. Реддл явно не ожидал подобного, касаясь пальцами челюсти, и ощущая, как рот наполняется кровью, от разбитой внутри щеки. Стирая алую каплю со своей губы, он даже не стал брать волшебную палочку, рассмеявшись.

– Отважный Малфой, это что-то новенькое. Я скормил её Ужасу Слизерина, – с ехидцей в голосе ответил Реддл, и его рука легла на плечо Малфоя, с силой сжимая. – Смирись, что она умерла за мою мечту. Потому что она принадлежала только мне, она была моей.

Последние слова звучали очень противоречиво и Малфой, не будучи дураком, ясно понял, что имеет в виду Реддл. Рывком, убирая руку с его плеча, Том с силой толкнул блондина.

– Ещё раз ты себе позволишь подобное, ты следующий.

Реддл поправил свою мантию, удаляясь по пустынному коридору, а Абраксас остался стоять. Он не верил в смерть Гермионы, но где-то в глубине души понимал, что больше никогда её не увидит.

* * *

Том каждый день ходил к Дамблдору, пытаясь достучаться до него и требуя ему помочь. Он отказывался верить, что ничего нельзя сделать. Хотя в глубине души и понимал, что это так. Он обошёл библиотеку вдоль и поперек, но, ни слова о путешествиях в будущее он не нашёл. Отчаяние всё больше захватывало его разум, лишая человечности. Он уже не видел смысла во всём этом. А ещё он не знал, как долго Непреложный обет позволит ему жить. Ведь одно дело, когда ты не выполняешь его по своей воле. А тут он дал обет той, которая ещё не родилась. И чтобы хоть как-то занять мысли, Реддл отправился в гостиную Слизерин, в надежде, что среди книг он всё же сможет найти лазейку. На диване сидел Лестрейндж, закинув ногу на ногу и крутя в пальцах свою волшебную палочку.

– Лорд, скажи-ка правду, куда делась Гарднер? – спросил он, смотря на слизеринца.

– Она у василиска, её труп под школой в его логове, – без запинки соврал Том, подходя к стеллажу с книгами. – С каких пор тебя интересует её судьба.

С тех самых, когда ты прогнулся по неё, – довольно грубо ответил слизеринец. – Это ты другим будешь лапшу на уши вешать. Я думал, мы следуем одной идее, и ничто не может изменить нашего пути. Но ты почему-то решил за всех, Том Реддл.

Впервые за долгие годы Лестрейндж назвал его по настоящему имени, и Том обернулся, смотря на своего бывшего соратника.

– Наш план не изменён, и не смей меня так назвать, – твердо произнёс Том, смотря в глаза слизеринца.

Тот поднялся с дивана, расправляя плечи.

– Считаешь, что только твоё происхождение даёт тебе право делать всё, что тебе заблагорассудится?

– Именно! В точку, – парировал Реддл, не спуская с Лестрейнджа взгляда.

– Ошибаешься. Думаешь, я не знаю про крестражи? Ты раздробил свою душу, да, Реддл? Но уверен, что ты не всё знаешь об этом. Я покопался в книгах своего рода и нашел интересную информацию. Перерождение, вот что даёт истинную силу, – сказал брюнет.

Реддл напрягся, понимая, что за своими личными делами явно упустил то, что Лестрейндж может выйти из-под контроля. Показывать, что удивлен, он не собирался.

– Находчивый, ничего не скажешь. Про крестражи не так-то легко узнать, – почти спокойно произнес он, снова поворачиваясь к стеллажу, и ставя книгу на место. – И для чего эта информация?

Лестрейндж рассмеялся.

– Ты не считаешь меня опасным соперником, Том Реддл, твоё самомнение тебя погубит, – с нервным смешком, произнёс парень. – Я заставлю тебя снова продолжить наше общее дело. Все грязнокровки должны умереть.

– И как же ты меня заставишь? – с усмешкой спросил Том, перелистывая страницы одной из книг.

– Лидер должен иметь холодный разум, значит, пришло время тебе переродиться, чтобы вспомнить для чего ты был рожден! – почти выкрикнул Лестрейндж.

Том, ощущая опасность, резко обернулся, видя, как тот направил на него палочку.

– Авада Кедавра! – словно громом пронеслось по гостиной и Том лишь успев сжать в руках свою волшебную палочку, увидел зелёную вспышку, которая неслась на него, принимая в свои объятия.

Глава 20