– У тех, у жильцов, что с семейством Гвоздка в том доме приютились, специально обученные нашему ремеслу слуги заведены. Только они люди. И ходят эти слуги по дому да по двору, прибирают всё и пылинки сдувают. В порядке, стало быть, хозяйство держат. А банник у них, шепнул по секрету мне Гвоздок, и вовсе ничего, окромя бражки, не потребляет. Люди его, стало быть, приучили.
– Да банников энтих и приучать не надобно. Сами до бражки страсть как охочи! Чего же ещё Гвоздок тебе любопытного поведал?
– Гаражник в том хозяйстве один лишь живёт припеваючи! Нашёл себе занятие по душе, да и копается в машинах антикварных, всё завести их мечтает!
– Надо же! – призадумался отец. – Даже такой кутник в природе имеется.
– Гвоздок сказывал ещё, что на перроне вокзала познакомился с кутником по имени Подстаканник. Тот оказался не кем попало, а самым настоящим вагонным! И хвалился тот вагонный про то, что всё объездил на своём поезде и везде побывал! Раньше, когда поезда Ещё редко ходили, и были вагоны внутри неказисты и неудобны для проживания, их, вагонных, было очень мало, и считались они отчаянным народцем. А в нынешние времена, когда внутри чистота и порядок, что даже людям стало нравиться в поездах ездить, в вагонные потянулись все, кому не лень. Семьями обзавелись, целые поезда в чистоте и порядке содержат, но их всё одно до сих пор маловато будет. Бывает так, что на весь состав рабочих рук не хватает. Вот и выходит, что два вагона на состав в чистоте да порядке, а в третий хоть не заходи! Но вагонники и пассажирам помогать умудряются, следят, чтобы всякие ротозеи вещи свои не забывали. И нашему брату – кутнику всегда помочь рады добраться туда, куда есть необходимость! Так что не пропаду в пути-дороге! Помогут добрые вагонники доколесить до Большой Пристани, а за проезд ничего, кроме хорошей компании, они не попросят!
– А я всё думал пристроить тебя к нашему ремеслу, почётному и очень нужному, – вздохнул отец. – Сам посуди: уютный дом, тёплая кроватка за тумбочкой в людской опочивальне, еды сколь хочешь! Ты был бы сыт ежедневно, а люди даже не заметят, как кусочек – другой стал немного поменьше. Но приятнее всего, когда сами жильцы выставляют тебе блюдечко с молоком и какую-нибудь вкусняшку! Знать, чтут твой труд и уважают тебя! Рабочий день не нормированный. Что правда, то правда. Но опять же, кота дома нет, а это несомненный плюс! С этой тварью ещё сдружиться надо суметь. А ежели он ни в какую – пакуй в свой узелок нехитрые манатки и в путь, искать, значит, новое пристанище. Так что нам ещё повезло во всех отношениях!
Домовые проводили глазами муху, облетевшую люстру и пристроившуюся на ней.
– Привет, Доня! – поздоровались они с притихшим в люстре насекомым, и отец продолжил отговаривать своего отпрыска от сомнительного предприятия:
– А подумал ли ты о своей матери? О своей сестрёнке? Что скажут они о твоей безумной затее?
– Мама сказала уже своё слово, – немного резко ответил сын. – Она мне шепнула про родственника, что как раз на Большой Пристани обретается с тех стародавних времён, когда и пристани никакой там в помине не было, а была убогая рыбацкая деревенька. Он должен подсобить. Так что найти мне его следует непременно, а иначе вся моя затея может закончиться, так и не начавшись. И привет ему при встрече обязательно передам!
– Ох уж эта мама, – вздохнул для порядка отец. – Кто только бабу за язык тянет! Лучше бы утюг включила хоть раз, пока жильцов в доме нет. Они бы пришли, увидали утюг, включённый на гладильной доске, сразу бы вспомнили, что бельё гладить надобно! Никакой от неё пользы! А того самого родственничка я знаю лично!
Отец заелозил на телевизоре от нахлынувших воспоминаний и выдавил из себя с неохотой:
– Тот ещё шкодник! Он к нам не так давно, перед твоим рождением, в гости на перекладных экипажах добрался. В подарок привёз диковинную зверушку морскую, живущую в воде. Скользкая вся такая, что твой холодец! Знай, плавает себе в стеклянной банке и ни о чём не думает, цветами разными переливается! Красиво, да! Но весьма не практично. Мы за встречу, как положено, зелья заморского, что по виду чай, а по вкусу дёготь, выпили. А дядька конюшенный возьми да закуси той зверушкой по неведению. Стал он с тех пор у аистов в гнёздах прибираться. Царство ему небесное, иными словами. Так, кажись, люди в этих случаях говорят. Ведь крепкий хозяйственник был! Ещё у самого Батыя за лошадьми ухаживал! Так что родственник – тот ещё окаянник! – веско подытожил батя. – А ты к нему собрался под опекунство ехать! Чую, попечёт он тебя так, что бока пригорят, пропащая ты голова! Ну, раз решил, неволить тебя не стану. Всё одно руки у тебя не к месту приставлены. То за жильцом унитаз смоешь, то дверцу холодильника закроешь за ним, а то и кастрюлю с супом, что вскипела, выключишь. Распускаешь ты людей, а их надобно держать в ежовых рукавицах вот с такими иголками!
Отец развёл руки на всю ширину и показал, какого размера должны быть эти иголки.
– Это чтобы людишки не расхлястывались, не то порядку в жилище не будет. Ведь это мы приглядываем за уютом в доме, потому мы есть домовые!
Отец примолк на несколько секунд, о чём-то задумавшись, потом провёл заскорузлыми пальцами по аккуратно расчёсанным усам и пробубнил в заключении разговора:
– Намекнёшь, бывало, мусором, брошенным под ноги, жилец наступит на него, словами непонятными выражаясь, оглядит нашу квартиру задумчиво, а потом возьмёт пылесос, да и пропылесосит её всю! Вот таким образом и содержат в чистоте своё жилище справные кутники. Или меня не зовут Горюней!
Глава 2.
Углёнок вырос обыкновенным домовёнком, среднего роста по меркам домовых, а по людским – до загривка у котёнка едва доставал макушкой. Спокойного нрава, но не в меру любознательный, он ничем особенно не отличался от отпрысков других семейств кутников, живущих по соседству и иногда заглядывавших в гости или приглашавших к себе на чаепитие его семью. Углёнок носил самую обыкновенную одёжку, сшитую заботливой мамашей из левых носков человека из их квартиры, который вечно терял один носок из пары и потому нередко одевал разнопарные носки, чем выводил из себя супругу, то и дело называвшую его неряхой и растеряхой. Но Углёнку эти склоки были не интересны. Более того, он считал их некой человеческой забавой, придуманной людьми, чтобы развлечь себя, любимых и потешить публику. Ведь у Углёнка имелось много похожих костюмчиков. Ровно столько, сколько было утеряно носков.
Любимым времяпровождением он считал созерцание двора с высоты шестого этажа. Особенно домовёнку нравилось смотреть, как дворовые коты сражаются за место на помойке и болеть за победу то одного, то другого бездомного котейки. Но кошачьи турниры имели разных победителей, вплоть до того момента, пока во дворе не появлялся Дымчатый. Такого окраса был кот, которого стороной обходили даже бродячие собаки, не раз проверившие на собственной шкуре остроту его когтей. Серый, с белой манишкой и белыми лапками, котяра был отменным бойцом, поэтому все схватки с его участием было интересно наблюдать. но результат оказывался только один – его неизменная победа. А это убивало интригу.
Ещё Углёнок любил в присутствии супруги жильца колыхать шторками и наблюдать за суетливой беготнёй женщины в безнадёжных поисках мнимого сквозняка и борьбой с ним, которая подразумевала заклейку оконных щелей пластиковых окон клейкой лентой. При этом её супруг философски молчал под гул телевизора и только посмеивался, наблюдая за дамой со скотчем, что отдирала старые полоски клейкой ленты и приклеивала вместо них новые, которые заменяли старые с одинаковым результатом. То есть безуспешно.
Когда домовёнок достиг первого многолетия, что по летоисчислению кутников, век которых длится не одну сотню лет, ознаменовало завершение периода сопливого детства и начало взросления, пришла пора давать ему имя по его способностям. По имени кутника всегда можно определить, что он из себя представляет. Говорят, в деревенских избах живут старые бабки-домовихи, толковательницы имён, которые любое заковыристое имечко, что носит кутный, растолкуют и по полочкам каждую буковку разложат. К ним за советом домовые ходили в старые времена имя сынуле или дочурке подобрать, чтобы непременно в точку и стыдно при том не было. А в городе старые порядки отмирают сами собой, бабки и подавно в таком количестве не водятся. Вот и решил отец пристроить сынка к настоящему Занятию, да присмотреться, на что годным его отпрыск вырос, дабы имечко подобрать правильное, ибо ничего лучше, чем Лоботряс, ему на ум пока не приходило. А это было обидно.
