– Зачем…

– В дом, я сказал!!!

И Юру как ветром сдуло.

– Князь, за мной!

Егор и сам не понял, как очутился на развалинах, где ещё торчали остатки стены – битая кладка, проёмы дверей и окон.

– Будь здесь, княже! Смотри: вон тот сектор, от угла до вон той трубы, твой. Видишь?

– Вижу, батько.

– Потом острить будешь!.. Слушай сюда: всё, что там только явится, кроши в дугу! Не жалей! На ещё магазин. Зря патроны не жги…

– Ура-а!.. – жидко заголосила местность.

– Князь, понял?! – вскричал Забелин, клацнув запасным рожком. – Я туда! Из-за стены не высовывайся!

Он сбежал вниз и кинулся на правый фланг.

– Генерал! Генерал, мать твою за ногу, гони своих дебилов! В цепь!.. Огнемётчика сюда!

Захлопали выстрелы.

Как ни был Княженцев неопытен в военном деле, и он догадался, что чухонинцы – лохи еще хуже худыхинцев. Придумав остроумный отвлекающий маневр с воздушным шаром, они бездарно упустили время. Надо было бить сразу! А они валандались какого-то дьявола.

Егор отщёлкнул предохранитель до упора – на автоматический огонь. Передёрнул затвор. Почувствовал, как бьётся сердце, точно на бегу. Страха не было.

По правую руку рванул злой, чёткий залп из множества стволов.

«Молодец, Пашка!»

Его рука, сразу чувствуется. Наладил оборону!

Егор улыбнулся – и из-за угла, намеченного как граница сектора огня, выскочили двое с длиннющими винтовками.

Княженцев вздрогнул, рука сама сжала крючок.

Автомат сдуру гавкнул краткой очередью. Мимо! От угла брызнуло кирпичное крошево.

«Дурак!» – мысленно хлобыстнул себя философ.

Дурак или нет – но в мгновенье ока приклад – в плечо, прицел – в тех двух: огонь!

Очередь длинно распорола воздух. Прицел мотнуло чёрт-те куда.

И – Княженцев не поверил очам своим!

Те двое так и подпрыгнули враз. Первый махнул ногой, как будто хотел откаблучить плясовую. У второго вылетело из рук и порхнуло вверх ружьё.

Егор обалдело смотрел, как оно летит. Плавно, медленно, важно, как в дурном сне.

А те стали неторопливо крениться наземь… Егор моргнул.

И тут же грохнулось ружьё. Первый рухнул мешком, второй упал, вскочил, упал опять, перевернулся, пополз назад. Прополз метров пять и замер.

Княженцев презрительно цыкнул слюной сквозь зубы, как бывалый воин. От косого среза дульного тормоза легчайше тёк и таял в воздухе нежный сизый дымок.

Из-за угла вырвались ещё трое. Вырвались – увидали убитых, запнулись.

Княженцев врезал по ним новой очередью, жестокой и уверенной.

Но не очень меткой – получилось, видать, излишне самоуверенно. Один взмахнул руками, плюхнулся, двое бросились назад. Упавший вскочил как Ванька-встанька, чудовищным скачком на одной ноге сиганул вслед скрывшимся. Другая его нога болталась плетью.

– Та-ак, – Княженцев ощерился. – Умылись?..

– Дяденька! – вякнуло сзади.

Егор рывком обернулся.

– А?!

Вверх по битому камню полз на карачках парнишка лет двенадцати, белобрысый, чумазый и курносый. Правой рукой он с натугой волок за собою деревянный оружейный ящик на защёлках.

– Ты кто, чудо?

– Прошка, – малый шмыгнул носом.

– Очень приятно.

– Меня ваш генерал прислал!

Егор зыркнул в проём. Пусто. Два трупа.

«Ваш генерал…» – несколько секунд понадобилось Егору, дабы сообразить, что речь идёт о Забелине.

– Патроны, что ли? – повернулся к парнишке.

– Ага. – Прошка шмыгнул сильнее. – И рожки. Вторым номером к тебе. Рожки набивать. Тебя Егорий Сергеичем кличут?

– Кличут. – Княженцев улыбнулся. – Сергеичем. Погоняло такое. Сечёшь?

– Ну! – расцвёл и Прошка. – Мне ваш генерал так и сказывал.

– Мон женераль… – шутя заговорил Егор, но тут бацнул выстрел, пуля ковырнула стену.

Егор мигом пригнулся, и ещё пуля свистнула прямо в проём.

– Ух ты! – вылупил глаза Прошка.

– Туда, живо! – Егор метнулся вправо, к оконному проему, более уцелевшему, с верхней перемычкой.

– Засекли, Прохор! – хрипло выдохнул он. – Сюда!

Прошка ловко подтянул ящик.

– Ты крикни, Егорий Сергеич!

– Что? – не понял Егор.

Прошка с силой вытер под носом:

– Ты так крикни: «А-а!», когда они стрельнут. Вроде убило тебя. Они дураки, поверят.

– Ага, – догадался Княженцев. – Теперь понял. А ты башка, Прохор!

– Хы-ы! – засмеялся тот. Рот растянулся до ушей.

Бум-бум! – два выстрела. И сразу третий: бум!

– А-а! – дико, страшно крикнул Егор. А Прошка тут же сильно хлопнул ящиком оземь.

– Это будто ты упал, – таинственно шепнул он.

– Молодцом, Прохор, – шепнул в ответ Егор и подмигнул.

– Глянь, Егорий Сергеич. – Прошка завращал глазами, а пальцем показал в стену.

Егор взглянул и сразу понял. В стене, левее окна, была выбита небольшая, в два кирпича дыра, почти бойница.

Осторожно подтянувшись, Егор приник к ней. Обзор, конечно, куда хуже, но главное видать. Угол, площадка перед ним – всё видно вполне. Виден второй труп, тот, что полз перед смертью. Из-под него вязко растекалась лужа крови.

От угла боязливо показалась тень. «Ага», – ухмыльнулся Егор. Руки поудобнее перехватили автомат.

Тень замерла. Недвижимо держалась секунд пять и поползла вперёд. Смелее поползла, сволочь!

Вновь замерла. Егор чувствовал удары своего сердца, оно распирало грудь изнутри.

Тень ломанулась вперёд, мелькнули ноги, и враз замелькали тени, ноги, Егор пружинисто ринулся вверх и нещадно резанул свинцом по бегущим к нему людям…

Время исчезло. Где оно? Нет его.

Когда Егора Княженцева вернуло, он увидел, что указательный палец его левой руки жмёт на спуск, ощутил, что всю кисть свело судорогой… и долго, с тупым изумлением смотрел на свою руку, как на чужую. Он стоял, видимый в нише по пояс, совершенно открытый, не думал и таиться, и его легко можно было уложить метким выстрелом – он не видел, не слышал ничего вокруг, он смотрел на руки, на смолкший автомат, смотрел и ничего не слышал, не понимал.

Потом звуки мира вернулись к нему. Враз, словно лопнула невидимая плёнка. Он вскинул голову.

Крик, гвалт, стрельба! Правее шёл бой. Шумно ахнула граната. «А-а-а!» – взвился, завертелся над развалинами вопль. Шарахнула очередь, тут же другая. Полыхнул отсвет пламени – и крики сшиблись в вой и рёв. Егор увидел, как по пустырю вдруг побежали фигуры с уставленными ружьями, стреляя на бегу.

– Наши! – возликовал Прошка.

Одна фигурка упала, за ней вторая, но прочие – около двадцати – яростно пробежали пустырь, их винтовки непрерывно палили. Эта группа скрылась из виду, и там, куда она делась, грохнул взрыв, другой, пальба залопотала неистово, как припадочная.

И тут ударило мощное, многогрудое: «Ура-а-а!..» По пустырю ринулась густая, раза в два больше предыдущей, толпа.

Егор понял, что Забелин с генералом атакуют волнами: навязав противнику ближний бой, они сумели вбросить в самый нужный момент и в самом остром месте превосходящие силы.

– Ха-га! – Прошка загоготал во весь огромный рот, показал крепкие белые зубы. – Погнали наши городских! Теперя всё, кранты этим дуракам!

Прошка мыслил стратегически. Егор и сам так думал, он-то знал, что Пашка ещё тот лис, обведёт кого угодно.

Здесь он как будто заново увидел свой сектор обороны. И уже не два, а четыре убитых валяются там.

«Это я, – понял Княженцев. – Это я их…»

Нет, лучше смотреть в небо. И он стал смотреть.

Почему-то нынче он всё смотрел в него – хорошее оно было такое, ясное и грустное немного. Видно было, что вечер совсем рядом.

– Егорий Сергеич! – пугливо, уважительно забормотал Прошка.

– Что? – Егор оглянулся и увидел, что Забелин идёт к ним.

Шёл он крупным, твёрдым шагом, похлопывал себя по брючине неизвестно откуда взявшимся прутиком, а лицо властное, суровое: ни дать ни взять полководец после победы.