— Это они устроили бунт!

Рассерженный Борн усилием воли швырнул противного Грабуса к потолку.

Магистр был слеп в своей привычке властвовать. Он так и не понял, что давно уже надоел демону своей агрессивной глупостью.

Душа магистра вскипела и испарилась.

— На колени, мягкотелые! — взревел сытый демон.

Здание ратуши содрогнулось, и двери отбросили напиравшую чернь.

В ратуше стало наконец тихо. Но не на площади, откуда доносились теперь крики боли и ужаса.

Борн подошёл к окну.

— Прочь, идиоты! — крикнул он.

И град с дождём обрушился на Вирну, окончательно повергая бунтовщиков в бегство.

На этот раз члены обоих советов хорошо поняли Борна. Маги бухались на колени так же споро, как и почётные горожане, не щадя ветхих суставов.

Борн облизал губы. Взгляд его остановился на упитанном бородаче:

— Ты будешь следующим, — произнёс он. — Сегодня на твоё счастье я уже сыт.

Демон обернулся к Ханне.

Начальник стражи стоял рядом с ней на коленях, но меча из рук не выпустил.

Бедняга постепенно притерпелся к ужасу нахождения рядом с демоном. Он был воином — смерть и раньше слыла его доброй приятельницей.

— Сопроводишь господина Александэра, — приказал ему Борн. — Он должен закончить совет.

Хитрый Александэр, урождённый Сорен, уже вылез из-под кафедры и с ухмылкой созерцал коленопреклонённых магистров.

Зря они решили ему противиться. Здесь власть не магов, но демона. А он, Александэр — его верный слуга. Слуга демона — всяко важнее магистра, потерявшего свою магию, верно?

Борн усмехнулся мыслям этого смешного себялюбивого человечка и протянул Ханне горячую руку.

— Идём, — позвал он. — Ты устала. Я провожу тебя во дворец.

Глава 2. Ночь

Хел первым появился в развалинах церкви, где укрывались вместе с конями Диана и Малко с Хьюго.

Затаиться у студентов не получалось: над развалинами сияла зелёная сеть магической защиты, точно показывая место, где они спрятались, а оба жеребца, Фенрир и пятнистый Араб ражего, нервничали и ржали.

Бунтовщиков магическая сеть остановила. Держал их и страх, не дающий приблизиться к церкви. Но среди них попадались и крещёные, не боящиеся даже самого Сатану. И когда их набралось дюжины две, они осмелели и подступили вплотную к магическому куполу, корча рожи и выкрикивая угрозы.

— Смерть выкидышам магов! — орали они.

— Пусть накормят нашего бога!

Фенрир, свирепый боевой конь, рвался в драку. Он храпел и бил копытами, Диана едва удерживала его.

— Когда погаснет сияние, ты сразу скачи! — наставлял её шёпотом Хьюго. — Твой жеребец вывезет, он сильней моего, а я отвлеку их.

Контур магической защиты ещё держался, не подпуская бунтовщиков, но постепенно угасал, и стычка была делом времени.

Хьюго уже вытащил меч, готовый обороняться, когда Хел возник в паре шагов от него.

И тут же зелёное мерцание погасло, и горожане радостно заорали, подбадривая крещёных, что уже готовы были наброситься на студентов.

В руках у крещёных были колья и камни, но Хел видел, что смерти они хотели не со зла.

Простые души крещёных алкали кровавого чуда, лица были радостными и светлыми. Так уж устроен мир: пока существует насилие — убийство мало чем отличается от жертвы.

— Нож у тебя есть? Нож? — крикнул Хелу Хьюго и поднял Араба на дыбы.

Первый крещёный был от него уже в двух шагах.

Светловолосый понял. Он бросился наперерез здоровенному мужику, и того с силой отбросило на нападавших.

И тут же огонь вспыхнул, освещая развалины. И в пылающем ореоле явился Фабиус.

Магистр был в ярости, он терпеть не мог бунтующей черни.

— А ну, прочь! — взревел он.

Над церковью громыхнуло в такт его крику, и с неба на бунтовщиков и обороняющихся обрушился ливень с градом.

Магистр едва успел защитить непробиваемым куполом себя и студентов. Никакого ливня он вообще-то не вызывал.

Хьюго вернул меч в ножны и почтительно спешился, ожидая, пока Диана представит его отцу.

Происшествие в развалинах вдруг представилось ему совсем в ином свете. Диана была завидной невестой. Дочка единственного магистра, не потерявшего магию. Да ещё и красотка.

А то, что дикая…

Девушка тоже спрыгнула с коня. Но ей и в голову не пришло представить друзей отцу. Она тяжело дышала, взбудораженная первой в её жизни настоящей опасностью.

«Ведь это же могла быть настоящая битва, — было написано на её лице. — Отчего же нам помешали?»

— Что ты тут делаешь ночью? — сердито спросил её Фабиус. (Градины лупили по куполу, заставляя его всё повышать голос). — В резиденции правителя ты бы была в безопасности! Почему ты здесь?!

— Нам нужно было купить одежду в городе, — негромко подсказал Хел.

— Одежду? — удивился магистр и только сейчас заметил, как странно вырядилась Диана. — Ты не взяла из дома одежду?

Магистр оглядел дочку с головы до ног: платье на голое тело — сквозь шнуровку на груди проглядывает незагорелая кожа, походные сапоги…

Он обернулся, благо свет всё ещё шёл от него, словно от светильника, освещая обломки гигантских чёрных корней церковного древа. Нашёл глазами вездесущую кленовую поросль, что пробилась даже сквозь мёртвую землю, где раньше росла адская церковь, выломал прут подлиннее и взмахнул им, пробуя на гибкость.

— Это я виноват, — Хел загородил собой девушку. — Я позвал её в город.

— И с тобой разберусь, — согласился Фабиус. — Вот всыплю той, что не научилась даже носить платья!

Небо протестующе громыхнуло. Диана попятилась, но бежать было некуда: за пятачком купола стеной стоял дождь.

— А ну, с дороги! — Магистр сгрёб Хела за плечо и замахнулся прутом.

Диана взвизгнула.

От страха, потому что Хел извернулся-таки и прикрыл её от удара.

— Фабиус! — донеслось басовитое прямо из-за дождя. — Это ты тут орёшь? Эй, Фабиус!

Под купол шагнул мокрый бородатый старик. Розовощёкий, в мокром магистерском плаще.

Это был Тогус, самый молодой член магистерского совета Вирны и всего Серединного мира людей.

— В ратуше бунт! — возвестил он. — Крещёные хотели поджечь нас, Фабиус!

— Зачем? — удивился магистр Ренгский, всё ещё размахивая прутом, словно Тогус тоже был подходящим кандидатом для порки.

А может, так оно и было?

— Но я же писал тебе! — басил Тогус, отряхивая и отжимая одежду. С него текло, словно он был ледником, питающим реки. — Они кричат теперь, что правительница — это власть Сатаны. Мол, нужно снести чёрный трон, а правителем сделать Борна. Они кричат, будто Борн — новый бог.

— Как будто у них был старый! — буркнул Фабиус в раздражении опуская прут на собственный сапог, но магистр Тогус его даже не слушал.

— Наконец-то ты прибыл в Вирну! Мы так ждали тебя! — гудел он.

— Я? Прибыл? — неискренне удивился Фабиус.

Он прибыл, конечно, но через портал и совсем не по просьбе магистерского совета.

— Я уже было отчаялся! — Тогус снял мокрый плащ и встряхнул его, обрызгав Фабиуса. — Два письма ушло к тебе! — продолжал причитать он. — Неужели ты не мог даже ответить?

Магистр Фабиус хмыкнул, и его осенило, как глупо он выглядит, размахивая розгой под носом у Тогуса. Как будто бы он и в самом деле собрался устроить глупому магистру показательную выволочку.

Тогус этого, конечно, заслуживал. Это же магистры допустили в городе бунт. Но прежде положено хотя бы изобразить праведный суд.

Магистр Фабиус попытался спрятать за спину руку, в которой держал прут, но только привлёк к ней внимание Тогуса.

— Что это? — возопил он.

— Что? — фальшиво изумился магистр, прикидывая, не отшвырнуть ли розгу подальше в темноту.

— Твоя рука? — простёр к нему мокрые длани Тогус.

— Где? — Фабиус помахал веткой, словно сорвал её, чтобы отгонять гнус, ещё не успевший даже вылупиться на своих болотах.

Теперь он уже боялся, что Тогус догадается о причине его гнева. Заметит, в каком виде ненаглядная дочка Фабиуса разъезжает по городу. Начнёт распускать слухи.