Заклинания, испорченные Борном, стали болезненно-прозрачными и вдруг… погасли, поглотив пыль.

Тронный зал снова стал светел и чист. И могучий каменный трон был в нём единственным тёмным пятном.

Алисса нашла в себе силы встать на четвереньки — всю её какая-то страшная сила тянула вниз.

— Где? — спросила она, оглядываясь. — Где фурия?

И тут же начались потуги, и Борн бросился к женщине, чтобы принять стремительно рождающееся дитя.

— Где она? — в полубреду шептала Алисса.

— Не бойся. Её больше нет.

Борн успокаивающе окутал женщину собственной горячей силой, помогая тужиться прямо на холодном полу тронного зала.

— Убежала? — Алисса в ужасе разглядывала изменившиеся стены.

Ей уже не было больно. Она словно бы наполовину спала, а тело её жило какой-то своей жизнью, служа проводником для дитя.

— Алекто стала тем, чего хотела, — пояснил Борн, улыбаясь и подставляя ладонь под крошечную головку младенца. — Хотела поместить твою душу в ловушку из рун, но не учла, что в этом мире души людей равны средоточию демонов. Это пятая стихия вашего мира, флюид. И теперь «душа» фурии поймана в её же собственную ловушку и замурована в троне. Она будет обеспечивать нам портал в Ад. Незаконный, с точки зрения Сатаны… Но что в этом новом мире законно?

Борн замолчал, помогая ребёнку окончательно выбраться на свет.

— Ого! — рассмеялся он, спустя пару минут. — Да у тебя — мальчик! Я завидую Фабиусу!

***

Магистр Фабиус убрал ладонь с магического кристалла, Диана выпустила рукав Зибигуса и отряхнула ладони.

Только Малко продолжал угрожающе размахивать палкой перед физиономией чёрта. Кровь прилила к его лицу, глаза метали молнии.

Зибигус морщился, косился на магистра, но молчал.

Старый чёрт не столько боялся, что смертный заденет его своим нелепым оружием, сколько страдал от неуважения. Все-таки, как ни крути, он был главой запертых на земле чертей и мелких бесов.

Повитуха вместе с ребёнком в порыве ужаса забилась в щель между стеной и тяжёлым сундуком и застряла там. Ещё не понимая, впрочем, что самой ей не вылезти.

— Эй! — рявкнули с улицы крепким густым басом. — Выходи, ведьма!

Видно, Пертя успел наделать в деревне переполоху.

По крыльцу затопали. Раздались крики:

— Это тут, чё ли, черти сидят?

— А ну, зажигай факела!

— Жечь ведьму!

Магистр Фабиус шагнул к окну и выбил затянутую редянкой раму.

— А ну! — крикнул он. — Пошли прочь, босота! Без вас разберусь! — И обернулся к Малко. — И ты палку уже убери!

Деревенские, увидав в окне магистра Фабиуса, орать перестали. Но расходиться не спешили. Отошли до забора и загудели там, обсуждая, кто что успел увидеть.

Малко отшвырнул палку и обнял Диану, порывисто повисшую у него на шее.

— Видал? — Фабиус кивнул чёрту на окно. — По жаре истомились, бессмертные? Или в ад захотелось? Отдавайте младенца!

Зибигус коротко глянул на повитуху: биться с магом из-за такой мелочи, как дитя, ему было совсем не с руки.

Будь маг ещё как-нибудь сам по себе. Будь он какой-нибудь хитрец, сохранивший прежнюю силу… Но этот, конкретный магистр, ходил «в друзьях» у самого Борна…

Старый чёрт не верил в дружбу между людьми и сущими, однако, вполне мог предположить выгоду такого союза.

Он вздохнул и кивнул повитухе: отдай.

Но не тут-то было.

Зарёванная баба только плотнее вжалась в стену, а в ноги Зибигусу рухнул, материализовавшись из пустоты, молоденький бес Кастор.

На вид он был парень как парень: крепкий, ладный, вихрастый.

Жил Кастор в Лимсе, скупал в деревне полотно у ткачих и возил продавать. Ну а за одно и у повитухи покупал нерождённых детей, которых сбрасывали глупые бабы.

Фабиус, уже понаторевший в распознавании нечисти, сразу узрел в Касторе адское отродье и сурово нахмурился.

— Не отдавай, господин, — шептал бес, валяясь в ногах у Зибигуса. — Пощади! Хоть и дрянь лавовая, а уже смотрит и улыбается!

— Что значит — не отдавай! — рассердился Фабиус. — Младенец наш! И Алиссу отдайте! Куда вы её подевали?

Диана высвободилась из объятий Малко и влезла на сундук, за которым сховалась повитуха. Протянула руки к свёртку с младенцем:

— А ну, отдай!

— Ы-ы! — завыла повитуха и только сильнее прижала к обширным грудям ребёнка.

Кастор вскочил, но только для того, чтобы рухнуть в ноги уже Фабиусу.

— Не отнимайте дитя, господин маг! Может, другого такого не будет!

— Конечно, не будет! — хмыкнул Фабиус. — Только посмейте ещё воровать!

— Я всё верну! — взмолился Кастор. — Только мальчишку не отбирайте!

Посреди горницы выросла вдруг стопка домотканых ковров, потом появились сыровяленые колбасы, круг домашнего сыра и начатая бутыль самогона.

— Это ещё что? — возмутился Фабиус. — Где Алисса?!!

И тут его наконец услышали.

Зибигус внимательно посмотрел на Кастора, но тот помотал головой.

— Не знаю, господин маг. — Он встал на колени и воззрился на Фабиуса так честно, как умеют смотреть только собаки и черти. — Я видел госпожу Алиссу ещё по снегу, когда она на санях каталась с горы.

— Она ушла в деревню! К повитухе! — отчеканил Фабиус. — И сгинула здесь!

— Нет, господин маг, — покачал головой Кастор. — Уж я бы знал, приди она в дом к Мальвине. Уж я всё тут излазил.

Повитуха негромко, но согласно подвыла, покрепче прижимая к себе младенца.

— А ребёнок тогда откуда? — строго спросил Фабиус.

— Так… Нечаянно же случилось, — замялся Кастор. — Мальвина — баба горячая. Не знал я, что такое бывает, чтобы дитя у ней от меня…

— Что за чушь! — возмутился магистр. — У чертей не бывает детей! Это Алиссин ребёнок!

— Нет, господин ма…

— Не смей мне врать!

Фабиус схватился за кристалл на груди. Только присутствие Дианы мешало ему испепелить наглого беса.

— Господин маг! — взмолился Кастор. — Я не вру!

— Он не врёт, — у окна запылал силуэт Борна, мигнул пару раз и стал плотным. — Это не твой сын.

— Где же мой? Где Алисса? — воскликнул Фабиус.

Глава 2. Академия

Алисса спала в личных комнатах бургомистра Йоры на его обширной кровати, заботливо прикрытая одеялом.

Младенца качала на руках молоденькая служанка. Он дремал, сердито насупившись, с крепко сжатыми кулачками, упрямо высунутыми из пелёнки. И был лысый, точно коленка.

— А этот чего такой… безволосый? — растерянно спросил Фабиус, вглядываясь в изображение любимой женщины и сына.

Алиссе нужно было сгинуть вот так, а магистру помаяться день в безвестности, чтобы он ощутил, как к ней привязался.

Борн пожал плечами и растворил изображение в воздухе. Долго смотреть на спящего — даже в мире демонов означает — нарушать его сон.

— Может, потому что это человечий, а не чертячий младенец? — предположил он. — Тебе, наверное, лучше знать, какие у вас рождаются дети?

Фабиус пожал плечами — он раньше к этой мелочи не присматривался.

— Лысые — чаще рождаются, — буркнул Малко. — Или которые с волосами родятся, так потом волосы истираются и выпадают. Но без зубов — точно.

И он неприязненно посмотрел на повитуху.

— А у чертей в аду — какие дети рождаются? — полюбопытствовала Диана.

— Как кусок глины, — пояснил Борн. — И никогда не понятно, вырастет ли из них хоть что-то разумное. Лет через сто.

Кастор расплылся в улыбке и с гордостью посмотрел на младенца в руках повитухи.

— Герой, герой… — вздохнул Зибигус. — Только что теперь делать с твоим отродьем?

— А что вы делали с украденными детьми? — так и взвилась Диана.

— С недоносками, которых сбрасывали деревенские бабы? — уточнил чёрт ехидно.

Диана сердито насупилась, а Борн сощурился и уставился на чёрта.

— Ну-ну? — поторопил он. — Отвечай, что делали?

Зибигус мялся. Да оно и так было понятно, что жертв самопального деревенского аборта черти забирали не из жалости.

— Большинство недоносков рождались мёртвенькими, — прошептала повитуха, оправдываясь. — Без души…