– Круто, Кью, – Скарлетт показала ему поднятый большой палец. – Итак, как я уже сказала, Касс нужны магический сканер и детектор фейри.

Говард фыркнул и сдвинул очки на переносицу, оглядывая гаджеты на столе. Через секунду он извлек палочкообразный прибор – точно такой, каким пользовалась Скарлетт – и протянул мне:

– Пользоваться несложно. Нажимаете красную кнопку и просто проводите ею по эфирному остатку… магическому остатку. Индикатор загорится зеленым, если там есть магия.

– Ясно. – Я взяла у Говарда сканер, оценив, как легко он лег в ладонь.

– Как только отсканируете отпечаток, можете вернуться сюда и пробить его по нашей базе данных. Каждый эфирный отпечаток уникален, как образец ДНК или отпечаток пальца. В нашей базе сотни имен Благих и Неблагих, так что совпадения вполне возможны. Это также дает некоторые основные характеристики отсканированного отпечатка – например, сила, степень повреждения, ракурс, температура… – Кажется, Говард заметил мой остекленевший взгляд, потому что перестал перечислять.

– Круто, спасибо. – Я провела кончиками пальцев по сканеру.

– Что касается индикатора персональных волновых частот… – продолжал он.

– Детектора фейри, – одними губами произнесла Скарлетт.

– У меня остался один, – Говард порылся в нижнем ящике стола. – А, вот же он.

И протянул мне что-то похожее на серебристые часы-браслет – примерно как у Скарлетт. Поднял их вверх, указывая на белый огонек на циферблате:

– В присутствии фейри этот индикатор начнет пульсировать и излучать слабый зеленый свет. Дайте руку.

Вот дерьмо… Сердце забилось часто-часто.

– Не нужно. Я почти все время буду вместе со Скарлетт, а я не люблю носить часы.

Говард нахмурился:

– Но они правда удобные.

Я проглотила ком в горле.

– У меня аллергия на металл. Сыпь появляется. Очень неприятно.

Детектор фейри на руке Скарлетт не среагировал на меня – наверное, его сбили с толку мои пикси-волны. Но не хотелось проверять, что произойдет, если кто-то прикоснется к моей коже.

– Просто попробуйте… – Говард схватил мою руку и приложил к ней часы.

Они тут же начали пульсировать и светиться красным.

Говард нахмурился:

– Ох…

Скарлетт сморщила нос:

– Что за фигня? Он не должен гореть красным.

– Нет, конечно, нет, – Говард отстранил прибор. – Красный означает ошибку.

Скарлетт потерла лоб.

– Его сделал тот новенький, да? Игорь?

– Его зовут Джереми. Да, это он. Но, уверяю тебя, он вполне способен…

– В задницу такие способности! Кстати, о задницах. Знаешь, однажды я подслушала его теорию о женщинах. Он делит их на две категории: тех, кто практикует анальный секс, и тех, кто нет. И постоянно ищет признаки, по которым можно отнести женщину к первой или второй категории. Если она носит стринги – к первой, если штаны для йоги и «хвостики» – ко второй. Так что, знаешь ли, я не уверена, что Игорю по силам сложные задачи. Или что он способен хотя бы сварить кофе. Или вообще на что-то способен.

Говард снова нахмурился.

– Допустим, но, уверяю тебя, Игорь… То есть Джереми…

– Если Игорь сможет на несколько часов сосредоточиться на работе вместо того, чтобы выискивать стринги, то сможет искупить вину. Передай ему: я хочу, чтобы завтра у Касс был нормально работающий детектор фейри.

Говард кивнул, и Скарлетт улыбнулась, хлопнув его сзади по плечу.

– Спасибо, Кью. Ты лучший. Если я могу что-то для тебя сделать…

– Можешь называть меня Говард.

– Если есть что-нибудь еще, кроме этого, – говори, не стесняйся.

Когда через пару часов мы вышли из посольства США, облака затянули солнце. По пути я разглядывала многочисленные таблички «Закрыто» на кафе и ресторанах – последствия вчерашней масштабной атаки. Можно было поужинать в посольстве, но я не хотела рисковать: там легко наткнуться на коллег из ФБР.

Частички пепла после вчерашних терактов до сих пор кружились в воздухе, смешиваясь с тусклым светом. Даже сутки спустя в городе по-прежнему ощущалась напряженность. Уже не та захватывающая паника, которая посылала в мое тело импульсы энергии, пронизывая его насквозь, – просто отчетливая тревога, заставлявшая стискивать зубы и вздрагивать от малейшего шума.

– Расслабься, Касс, – успокоила Скарлетт. – Мы найдем их. – Она перешла на шепот: – У меня есть надежные информаторы. Мне просто нужно выйти на них, как только смогу.

Я протерла глаза.

– Когда наша жизнь успела так усложниться? Кажется, совсем недавно мы закидывались ликерными шотами на костюмированных вечеринках…

– Думаю, мы решили, что нам нужно от жизни больше в тот вечер, когда этот парень из Нью-Джерси с постоянным стояком в спортивных штанах пытался целоваться с нами обеими, а потом его вырвало мне на ботинки.

– Тогда явно было пробито дно.

– Привет. Меня зовут Дэррил, – Скарлетт изобразила акцент парня из Нью-Джерси. – Девчонки, а вы вместе? Я увидел вас вместе и подумал: наверное, они вместе. Не знаю. Может, соберемся у меня в подвале, вы снимете кофточки, а я вас сфотографирую… Для искусства. Вы поняли, а?

Я заулыбалась. Каждый раз, когда я чувствовала себя подавленной, Скарлетт старалась рассмешить меня. Вот и теперь ее подражание достигло цели.

Хотя я знала: ее собственное настроение было мрачным. Когда подруга испытывала стресс, то начинала тараторить и теребить кончики волос – как сейчас. Между ее бровями пролегала складка – признак подсознательной внутренней борьбы. Она терпеть не могла показывать, что подавлена, но я знала: Скарлетт допоздна не ляжет спать, а потом всю ночь будет просыпаться от кошмаров. Она переключалась на безбожное сочетание коктейлей, вкусняшек для заедания стресса и конфет. «Святая гребаная троица», – так называла она свой рацион.

Просто Скарлетт из тех людей, кому трудно отключить мысли. Она все время чувствует необходимость проявить себя, как будто никогда не работала как следует или не многого достигла.

– Ты надолго в Лондоне? – с надеждой спросила я.

– Возможно, побуду здесь еще какое-то время, Касс. Мы пытаемся найти порталы в… ну, ты знаешь. Но мы готовимся к чему-то масштабному.

– Хорошо. – Пусть ее формулировки расплывчаты, но раз она рассказывает об этом – значит, доверяет. – Я тоже подумываю остаться.

– Тебя назначили?

– Не совсем. Но, может, какое-то время мы еще побудем здесь вместе… Хотя нельзя только и делать, что работать, – нужно и поесть.

– Ну да… – В животе у Скарлетт громко заурчало. – Умираю с голоду.

– Все закрыто, – вздохнула я. – Но мы наверняка что-нибудь подыщем, если пойдем дальше на восток. Мы шли всего… сорок пять минут.

Скарлетт взглянула на часы, проверяя огонек:

– Вот черт. Мои теперь тоже мигают красным. Гребаный Игорь…

У меня пересохло в горле. Может, это моя пикси-магия выводит из строя твой прибор…

– Ты сказала, что все фейри опасны…

– Тс-с-с.

Я наклонилась ближе к подруге и шепнула:

– А как насчет тех, кто наполовину фейри? Типа, пикси?

– Да, – тихо ответила Скарлетт. – Они тоже фейри. Значит, и они опасны. Они ведь тоже питаются эмоциями.

– Но если…

– Тише! – Она раздраженно взглянула на меня, и все-таки я не могла молчать.

– Я просто хочу сказать… Может, стоит мыслить шире, и тогда удастся заключить союз с теми, кто дружелюбно настроен?

– Среди них нет дружелюбных. Это дохлый номер.

Мой пульс участился, лицо вспыхнуло. Надо свернуть тему, но для меня это важно. Я должна убедить Скарлетт, что не все фейри опасны, но нельзя просто взять и рассказать ей о себе. Она знает мою историю; значит, ей известно, что мой фейри-отец убил мою человеческую мать. Вряд ли это опровергает ее теорию. Как только я расскажу о себе, подруга сразу задумается, когда же и я сорвусь.

Сердце заколотилось как бешеное.

– Ты знаешь мою теорию о зле. Я построила на ней карьеру. Люди не рождаются злыми, а становятся такими под воздействием окружающего мира. Из-за пренебрежения, насилия. Мозговых травм. Или всего вместе. Это у людей не в крови.