– А когда вы сблизились с Фуэкодзи?

– Это случилось в сентябре сорок второго года. В это время фильмы с нашим участием перестали пользоваться популярностью, мы были в отчаянии, может быть, поэтому и пошли на такой смелый шаг.

– Фуэкодзи тоже был мобилизован?

– Ему пришла повестка о призыве в армию в октябре сорок третьего года. Я в это время была на пятом месяце беременности, поэтому мать Фуэкодзи вписала меня в посемейный реестр. Киндаити-сэнсей, как вы думаете, почему Фуэкодзи вспомнил о Цурукити? После войны он еще около года был моим мужем, и за это время у нас ни разу даже разговора не было о Цурукити. Мне казалось, что он его совсем забыл.

– Вы говорили, что Фуэкодзи в день своей смерти звонил вам и настаивал на встрече. При этом он говорил, что что-то узнал от Синдзи Цумура. Может, это касалось Цурукити?

Тиёко широко раскрыла глаза от удивления.

– Этого не может быть! Цумура не может знать о Цурукити хотя бы потому, что мои отношения с Цурукити продолжались очень недолго и знали о них совсем немногие.

– А как вы думаете, Отори-сама, почему Фуэкодзи написал «Сасукэ», а не «Тикамацу» или «Цурукити»?

Немного подумав, Тиёко сказала:

– Наверное, он забыл его настоящее имя. Ведь он всегда называл его только Сасукэ.

– А как сложились ваши дальнейшие отношения с матерью Цурукити?

Тиёко с трудом улыбнулась сквозь слезы.

– Первое время она сердилась и даже запретила мне приходить к ней, ведь Цурукити ради меня бросил учебу в университете. Но в одном из писем с фронта Цурукити написал ей, как он любит меня, рассказал, что я подарила ему прощальный поцелуй, и просил поблагодарить меня за это. Она показывала мне то письмо. Тика Такамацу сказала: кто помянет прошлые обиды, тому глаз вон; она считала, я хорошо поступила, поцеловав его на прощанье. Вскоре Цурукити погиб на фронте. Он был единственным ребенком, и Тика после его гибели стала относиться ко мне как к своей дочери. Когда я по работе бываю в Киото, мы вместе с ней ходим в храм почтить память Цурукити. Поэтому мне тем более горько, что имя Цурукити оказалось замешанным в этом грязном деле! – не сдержала Тиёко возмущение и досаду.

В это время помощник инспектора Хибия неожиданно спросил:

– Он погиб на фронте?

– Да, в одном из сражений в водах Гвадалканала.

– Но это точно, что он погиб?

– Его матери пришло официальное извещение. Однако его останки так и не прислали.

– Ходит много разговоров о том, что те, кто считались погибшими на фронте, на самом деле оказались живы. Вот и этот человек тайно мог вернуться в Японию и… – Хибия стал проделывать какие-то странные движения руками.

– Не может этого быть!

– Нет, это вполне возможно, – подтвердил детектив Кондо. – И этот парень начал расправляться с вашими мужьями…

– Кондо-сан, вы романтик, – рассмеялась Тиёко.

Тут вмешался в разговор Тэцуо Сакураи:

– Значит, получается, что это Сасукэ недавно хотел проникнуть на виллу Фуэкодзи?

– Сакураи-сан, что вы хотите этим сказать? – спросил Хибия.

– Хибия-сан, оку-сан Фуэкодзи рассказала, что, когда она сегодня приехала на свою виллу в Сакура-но-дзава, около дома она увидела странного типа. Акияма видел похожего человека около нашей виллы и прогнал его. Описания оку-сан Фуэкодзи и Акияма совпадают.

– Как же он выглядел?

– С головы до ног был одет во все черное, на нем была черная охотничья шляпа и черные очки, шея обмотана черным шарфом, а на руках черные перчатки. Короче говоря, он был одет как гангстер – это сейчас модно. – Тэцуо хихикнул. – Да разве это серьезно? – беспечно продолжил он.

Но когда Хибия и Кондо резко вскочили со своих кресел, он раскрыл рот от изумления.

– Киндаити-сэнсей, а вдруг это Синдзи Цумура? – чуть ли не прокричал Хибия.

– Это именно Цумура, и он подстерегает Мися, – высказал свое мнение Кондо.

– Киндаити-сэнсей, да что же такое сделал Цумура-сэнсей? – испуганной скороговоркой перебил обычно хладнокровный Кадзухико, пораженный свирепым выражением лиц двух полицейских. Коскэ Киндаити с растерянным видом опять потянулся к своей взлохмаченной шевелюре.

– Перед своим загадочным исчезновением вчера вечером Цумура был одет точно так, как описал Сакураи-сан.

– Но, Киндаити-сэнсей, почему Цумура подстерегает Мися? – не могла удержаться Тиёко, тоже устрашась агрессивности полицейских.

В ответ на это Кондо резко сказал:

– Эта девочка что-то знает. Мися-тян, может, и не обратила на это внимание, но она стала свидетелем преступления Цумура, и, прежде чем она это расскажет, он хочет… – Кондо не смог закончить фразу, так как увидел побледневшее и дрожащее лицо Хироко.

Подозрение вновь пало на Цумура.

Тадахиро молча встал, подошел к столику, на котором стоял телефон, и, позвав Таки, приказал соединить его с виллой Фуэкодзи.

– Алло, Мися-тян, это дядя Асука. Акияма-сан уже уехал? А, он еще у вас. Позови-ка его к телефону.

Акияма взял трубку.

– Акияма? Что ты делаешь? Доедаешь угощение? Это хорошо. Послушай, ты задержись там еще ненадолго, к вам приедет человек из полиции. Сейчас я не могу сказать, зачем. Не испугай Мися и бабушку. Прошу тебя.

Когда Тадахиро положил трубку, рядом уже стоял помощник инспектора Хибия, который позвонил в полицию и распорядился, чтобы были направлены сотрудники полиции на виллу Фуэкодзи в Сакура-но-дзава и на виллу «Бандзандзо», приказав им проявлять сугубую бдительность и осторожность.

На вилле «Бандзандзо» было неспокойно и тревожно, все будто ожидали каких-то неприятностей. Но приехали полицейские, все успокоились, и ночь прошла без происшествий.

Назавтра наступило роковое 15 августа.