– Не знаю, – но тут же справилась с собой и уже бесстрастно продолжила: – Если ты думаешь, друг мой, об этом мальчике из Арандамара, то глубоко ошибаешься. Он же еще совсем ребенок! Да и Фреагор открыл мне глаза на многие его достоинства. Нет, о нем, да и о ком-либо другом и речи быть не может. Или ты забыл о проклятье нашего рода?

Дию грустно улыбнулся:

– Не пытайся обмануть ни себя, ни меня, госпожа. Я слишком стар и слишком хорошо тебя знаю. Княгиня Элен не из тех, кто боится древних сказок. Проклятье – что оно для тебя! Да, думаю, ты ничего не боишься.

– С чего это ты так решил?

– Отчаявшимся неведом страх. Мое сердце разрывает жалость к тебе! Такая прекрасная, гордая, мудрая и такая одинокая, навсегда одинокая.

– Оставь свою жалость себе, старик! – резко прервала его Элен. – И не воображай, что то, о чем ты тут наговорил, – правда. Знаешь, зачем мне нужен арандамарец, этот мальчишка-ветрогон? С его помощью я хочу добраться до Номанатура, его отца, и осуществить давнюю мечту: проникнуть в хранилища мудрости Вальбарда.

Она вдохновенно рисовала перед лекарем свои планы относительно Арандамара. Он же смотрел на нее с грустью, согласно кивал и думал, что глупо и бесполезно будить в этом застывшем сердце чувства, что она могла бы еще спастись, но спасение это упорно отвергает, а он, Дию, ничем не может помочь ей, хотя страстно этого желает. Удрученно вздохнув, старик тихо произнес:

– Госпожа, я устал. Прости за глупость. Я понял свою ошибку.

Она удивленно уставилась на него, но тут же, улыбнувшись, кивнула. Лекарь повернулся и пошел к лестнице, но, уже спускаясь, обернулся к ней и спросил:

– Может быть, госпожа, ты пойдешь со мной?

– Нет, Дию, я буду ждать.

Старик побрел вниз. Вскоре стихли его медленные шаги. Элен снова была одна. Опять подойдя к перилам, она подняла лицо к звездам.

Следующий день начался спокойно. Дию сообщил княгине, что гость встал и чувствует себя настолько бодрым, что, вопреки советам лекаря, отправился бродить по дворцу, но сначала для порядка устроил хорошую взбучку слугам. Элен посмеивалась, слушая.

– Но это же невозможно, Дию! Он, оказывается, упрямец и скандалист!

– Ничего не поделаешь, княгиня. Он наш гость, и нам придется смириться.

Едва дождавшись ухода лекаря, придворные предстали перед княгиней в надежде уладить перед праздником последние заминки и недоразумения. Незаметно подошло время Совета. Колокол пробил пять раз. С последним ударом княгиня вошла в зал заседаний Совета Раэнора. С балкона она спустилась вниз по изгибающейся легкой лестнице. Ее ступени укрывал ковер под цвет серебристых перил, постеленный во избежание падений: не так давно один престарелый советник поскользнулся на полированном камне и разбился насмерть, пересчитав все ступени хребтом. Зал Совета был большим, светлым, с высоким потолком, по граням сводов которого разбегались серебряные линии, то скрещивающиеся, то вновь расходящиеся. Вход в зал был отдельным, через тайный коридор, идущий прямо над внешней галереей. Советники были уже здесь. Они сидели на длинных деревянных скамьях, сиденья и спинки которых были обиты темно-серой тисненой кожей, каждый на своем излюбленном месте, и о чем-то горячо спорили. Скамьи располагались двумя рядами около небольшого возвышения. На нем стоял трон из черного дерева с резной спинкой в виде двух дерущихся драконов, с подлокотниками и ножками – драконьими лапами. Светло-серые стены, жемчужный потолок, темно-серый ковер на полу – все оттенки серого были использованы в отделке, и только иногда – вкрапления белого и черного. Серый Совет – так называла княгиня двенадцать своих помощников. Спускаясь к ним по лестнице, она легко похлопала рукой по перилам, и этот тихий звук был услышан. Тотчас же спор прекратился. Все встали со своих мест и, почтительно склонив головы, ждали, пока она медленно пройдет меж рядами скамей, шелестя воздушными белыми одеждами и наполняя воздух ароматом духов, взойдет на возвышение и, обернувшись к ним, ответит на их молчаливое приветствие легким кивком головы, полуулыбкой. Заняв трон, княгиня произнесла:

– Приветствую вас, друзья мои, садитесь, прошу. Давно мы не собирались вместе, вот уж скоро неделя пройдет. Наверное, великое множество новостей накопилось за это время.

Советники сели, принялись раскладывать принесенные свитки, а Элен продолжала:

– Почтенный Мэллор так настаивал на нашей встрече, что, несмотря на неотложные дела, сыплющиеся на мою бедную голову, я все же сумела прийти сюда. Ну, кто первый сообщит мне о делах, поражающих своей срочностью?

Выждав секунду, со своего места поднялся Мэллор, спокойный, весьма умный молодой человек, мастер улаживать ссоры и споры. На него княгиня возлагала особые надежды, видя, как легко он справляется с делами. Мэллор вновь почтительно ей поклонился и начал речь, очаровывая мягкостью голоса:

– Мы поняли шутку, княгиня. Но, даже шутя, ты умеешь угадывать истину. Да, несомненно, дела не терпят отлагательств. Позволь Диору высказаться.

– Конечно. Диор, друг мой, я слушаю тебя!

Советник, крякнув, неторопливо поднялся, и Элен вновь изумилась, до чего же он похож на грима. Диор и горы знал, и любил так же страстно, как они, поэтому ведал горнорудными работами. Хмурое выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Откашлявшись, хриплым голосом он начал:

– Госпожа, дела плохи! Мы только что закончили вырубку новой штольни. Жила обещала быть богатой. Но вчера днем пришли дурные вести – вода просачивается неизвестно откуда. Видимо, задели удерживающий слой, он разрушился, и сейчас никто не знает, до какого уровня затопит штреки.

– Значит, мы не получим руду до конца лета? – взволнованно спросил Арафант, которого это касалось непосредственно – он был главой оружейников Раэнора.

– До конца лета? – переспросил Диор. – Да ты в уме? Там работы непочатый край! К зиме бы управиться!

– Если и дальше так возиться, вы и к концу переселения не управитесь! – вспылил Арафант.

– Тише, друзья, тише! – Княгиня не любила эти перепалки. Ей хотелось, чтобы мир и согласие царили в Совете. Но хочется нам одного, а выходит подчас совсем другое. Вот и теперь, не слушая ее, советники заспорили. Ни один не желал уступать, каждый был уверен в своей правоте. Наконец, после того как со всех сторон спорщиков стали дергать за одежду и негодующе шептать, они опомнились, замолкли, и Арафант, красный от гнева, снова уселся на свое место, бросая недобрые взгляды на Диора. Тот, устыдившись неуместной горячности, смущенно пробормотал, опустив голову:

– Прости, княгиня! Но трудно сдержаться, когда те, кто ничего в моем деле не понимает, а годится только огонь в горниле разводить, суются решать вопросы, которые выше их скудного ума, да еще имеют наглость упрекать!

– Успокойся, Диор, я поняла твой намек и ни с упреками, ни с советами не поспешу. Позволь лишь спросить, на какой срок мы можем надеяться?

– Мы делаем все, что возможно, госпожа! Может, уйдет дней десять, прежде чем я смогу ответить, будет ли руда.

– Хорошо, а что с золотом?

– Моют исправно. Правда, самородки появляются все реже, но песок идет неплохо.

– Я рада. Что еще?

– Кажется, пока больше ничего серьезного.

– Госпожа, я бы хотел предупредить тебя, – не дожидаясь, пока Диор сядет, вскочив, выпалил Арафант, – оружия, заказанного Таргоном, не будет.

– Что, что ты говоришь? – подал голос обеспокоенный не на шутку Таргон, ведающий торговлей с Восточной степью, понимающий множество их языков и прекрасно знающий обычаи и нравы тех народов. – Это невозможно! Мы же обещали бэлистанцам сабли, щиты, кольчуги! Караван уже прибыл! Завтра после приема я должен буду передать обещанное послу, а что я скажу ему вместо этого? Да он мне голову снесет!

– Я не виноват! – рявкнул в ответ Арафант. – Вот у него спроси! – Он ткнул в Диора пальцем. – Хвастун! Кто трубил весь год: будет руда, будет руда весной! И что? Затопило штольни. Хорошо, хоть не обрушило!