– Никого не впускать к княгине, пока она не проснется. Слышали? Никого! Иначе головы поснимаю!

Молодцы почтительно вытянулись перед стариком, которого не только любили и уважали за доброту и великие знания, но и порядком побаивались.

Элен очнулась, когда в темнеющей синеве неба уже зажигались звезды. Морщась от ужасной головной боли, она все же нашла в себе силы подняться. Ее знобило. Усталость накопилась во всем теле, неприятная, раздражающая слабость охватывала истомой. Пошатываясь, она добрела до дверей, приоткрыла их и еле слышно приказала:

– Где служанки? Найти Фреагора и привести ко мне.

Все, словно ждали этих слов, засуетились, заволновались вокруг госпожи. Вскоре к княгине вошел Фреагор. Отвешивая на ходу бесчисленные ритуальные поклоны, им же самим и выдуманные, чтобы мучить себя и придворных, с привычной просяще-обожающей улыбкой на лице он наконец-то подошел к ней. Элен удивилась: вместо обычной веселой жалости сегодня церемонимейстер вызывал в ней злое недовольство. Ей вдруг захотелось закричать на него, выгнать, как побитую собаку. Но вместо этого она заставила себя приветливо, почти ласково улыбнуться и тихо сказала:

– Я рада тебя видеть. Хоть время теперь для визитов довольно позднее, все же я никак не могу обойтись без беседы с тобой.

При этих словах на лице Фреагора разлилось блаженство. Отвесив пару изысканных поклонов, он ответил:

– О, госпожа сегодня чрезвычайно добра к своему бедному слуге!

– А разве я когда-нибудь бываю зла к тебе? – Улыбка исчезла с лица княгини.

– Нет, о великодушная! – Фреагор в испуге отодвинулся.

– То-то же! Я призвала тебя по срочному делу, дружок. Через час на всех перекрестках Дол-Раэна, а затем и по всему Раэнору герольды должны протрубить и возвестить о том, что Хаггар, рыцарь Арандамара, является нашим гостем и другом.

При этих словах Фреагор решительно затряс головой:

– Это невозможно!

– Не говори глупостей!

– Это невозможно, госпожа! – упрямо настаивал на своем церемонимейстер.

– Почему же? – Она еще сдерживалась.

– Как почему? Над нами же будут смеяться! Кто он, этот Хаггар, чтобы быть гостем самой княгини? Грубый, неотесанный мужлан!

– Он сын правителя.

– Госпожа, он не из рода королей! В его жилах нет ни капли благородной крови! – Нескрываемое презрение звучало в голосе Фреагора. – Ты и сама знаешь, арандамарские вояки повсюду славятся буйным нравом, необузданностью страстей, жестокостью…

– Замолчи, Фреагор, – тихо попросила княгиня.

– Я видел вчера, как взволнована ты была, когда шла рядом с носилками, на которых развалился этот грубиян. Напрасно! Говорят, на таких молодцах все заживает, как на собаках. Я уверен, что сейчас наш герой бродит по коридорам дворца и высматривает хорошеньких служанок, на которых наверняка падок.

Он все более вдохновлялся, совершенно не замечая, как темнеют, наливаясь гневом, глаза госпожи.

– Да и что за нужда в подобной спешке? Подумай сама, как объяснишь ты Совету появление в Раэноре этого выскочки! Но Совет – это еще не так страшно. А Морн? Что будет, когда тот узнает, откуда этот бродяга? Как вся эта история не к месту! Ведь уже прибывают первые посольства. А может быть, он и вовсе шпион, подосланный своим хитрым отцом…

Церемонимейстер увлекся, расписывая недостатки пришельца, но тут грозный окрик заставил его, вздрогнув, замолкнуть на полуслове:

– Вон, и если через час я не услышу труб герольдов, ты пожалеешь о том, что родился! – Княгиня встала. Ее лицо горело гневом, ярость полыхала в глазах.

Фреагор на секунду замер. Он никогда не видел обожаемую госпожу такой, а потом попятился к двери, развернулся и выскочил из комнаты, а вслед ему неслось:

– Вон, шут! Уберите его! – Рука княгини шарила по столу в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы запустить вслед обезумевшему от страха, убегающему слуге. Дверь за ним закрылась. Никто больше не решался беспокоить госпожу. Оставшись одна, Элен снова опустилась в кресло. Гнев спал. Она не могла понять, что вывело ее из равновесия. Княгиня не узнавала себя. Откуда эта злость на несчастного болвана? Элен была словно больна со вчерашнего вечера. Обычное спокойствие и уверенность в себе ушли. Она устала, бесконечно устала! И совершенно неожиданно для себя впервые за много лет княгиня горько заплакала.

Дию не спалось. Мешали мысли и предчувствия, одни мрачнее других. Он долго ворочался с боку на бок на своей старой, скрипучей кровати, которую отказывался поменять на новую, отшучиваясь:

– Да вы что, братцы! Она знает все мои тайные мысли и секреты, а без присмотра может их разболтать. К тому же какие хорошие сны приходят ко мне под ее задушевный скрип!

Наконец он встал, посидел еще немного в кресле, зажег светильник, попытался читать, но беспокойство не оставляло. Накинув мантию, лекарь решительно вышел из спальни и направился к покоям арандамарца. Осторожно открыв дверь, он вошел, немного постоял, привыкая к темноте после ярко освещенных коридоров, а когда усталые глаза начали различать контуры предметов, двинулся к ложу. Бесшумно откинув тяжелый полог, Дию прислушался к ровному, тихому дыханию спящего. Что же, не Хаггар вызвал в нем все нарастающее чувство тревоги. Так же тихо, как и вошел, лекарь вышел из его покоев и поспешил совсем в другом направлении. Он шел по переходам, сворачивал в арки, поднимался и спускался по широким мраморным лестницам. Вокруг было пусто, ни души. Наконец он дошел до Дубового коридора. Стараясь идти бесшумно, миновал его и оказался в Сторожевой башне. Здесь, в отличие от залитого светом дворца, не было ни огонька. Тишину нарушал ветер, шелестящий в листьях дикого винограда. Тусклый свет звезд лился на ступени. Дию казалось, что башня – облако белого тумана и сейчас растает в ночном небе, так необычно выглядела она теперь.

Поглядывая вверх, он поднимался по бесчисленным ступеням, и тревога его все возрастала. Дию чувствовал опасность, нависшую над этим местом. Последние ступени были самыми трудными, но он преодолел и их, выйдя на площадку, открытую всем ветрам. Княгиня была здесь, стояла спиной к нему, одной рукой держась за хрупкие перила, подавшись всем телом вперед, всматриваясь в ясное звездное небо на севере. Она что-то шептала, но старик не мог разобрать слов. Превозмогая неловкость, Дию еле слышно позвал:

– Госпожа!

Элен резко обернулась, рискуя потерять равновесие. Ее волосы, освобожденные от лент и украшений, черной волной всколыхнулись за спиной. Но увидев, что это старый лекарь, княгиня разочарованно вздохнула:

– А, это ты! Зачем ты здесь? Почему не спишь?

Вместо ответа Дию с опасением проворчал:

– Госпожа, отойди от перил. Ты неосторожна и можешь упасть.

Она рассмеялась, услышав его слова:

– И что же? Ты думаешь, что я разобьюсь о камни мостовой? Нет, Дию, с моим непобедимым упрямством я буду падать не вниз, а вверх, и раздосадованным богам придется даровать мне крылья, чтобы хоть как-то скрыть свою беспомощность!

– Ты шутишь, княгиня. Я рад этому.

– Но все же, почему ты пришел? – Элен вновь стала серьезной.

– Я боюсь за тебя, госпожа. Вижу, боль возвращается снова. Скажи, для чего ты здесь? – мягко спросил лекарь. Она, отвернувшись, помолчала немного, потом, решившись, снова посмотрела ему в лицо:

– Я жду его.

– Зачем?

– Не знаю, Дию, не знаю! Но я жду. Не могу так больше. Он нужен мне, слышишь? Сегодня, творя заклинания, я была уверена, что он услышит меня и поймет мою тоску. Но вот уже и половина ночи прошла, а его все нет.

– И не будет, княгиня. Слава богам, не будет ни сегодня, ни завтра, ни в другой день. Ты же знаешь, он оставил и тебя, и эту страну, чтобы никогда не возвращаться.

– А я все жду.

Немного помолчав, Дию решился возобновить разговор:

– Ты уверена, что только это – причина тоски? – И снова внимательно взглянул в лицо княгини. Что-то дрогнуло в глубине ее глаз. Дию с изумлением увидел, как покрылись нежным румянцем ее щеки. Всплеснув руками, она растерянно прошептала: