Времена нынче пошли такие, что шпионы могут работать не только на государство, но и на крупные бизнес-корпорации. Причем, если сравнивать, еще неизвестно, кто из них получится более вредным для страны, в которой действует. Корпоративные спецслужбы тоже падки до чужих секретов. Сегодня группа под командованием Антона Бережного собиралась обезвредить именно корпоративных шпионов.

Разветвленная агентурная сеть, работающая на группу компаний «Техноджетикс»2, была раскрыта четыре месяца назад. Ее люди были внедрены в ряд крупных российских НИИ, причем отнюдь не все эти институты занимались выполнением заказов оборонно-промышленного комплекса. Некоторые просто занимались изысканиями в сфере высоких технологий.

Важная техническая информация из этих институтов похищалась почти в промышленных масштабах, и, если бы не случайный прокол одного из агентов-новичков при копировании засекреченных данных, сеть функционировала бы еще бог весть как долго.

Операция по раскрытию ключевых структур этой сети должна была завершиться в течение предстоящих суток. Ее главная сложность заключалась в невозможности одновременного проведения всех этапов. Именно потому Бережной со своей группой должны были «взять» остров тихо.

На острове находилось нечто вроде оперативного штаба. Информацию, получаемую от агентов, принимали здесь, систематизировали, отсеивали то, что не имеет реальной ценности, и готовили к передаче «Техноджетиксу».

По данным внешнего наблюдения, в доме на острове находились трое людей, занимавшихся обработкой информации, и еще четверо охранников. Для того чтобы вызывать как можно меньше подозрений, трое людей были собраны в «семейные пары» и еще один силовик изображал из себя холостяка.

Дом, где располагалось гнездо корпоративных шпионов, стоял на краю поселка, ближе к берегу и набережной. Это было двухэтажное приземистое строение, рассчитанное на шесть квартир, из которых сейчас заселены были четыре. Еще две пустовали – одна на первом и одна на втором этаже. В квартире на первом уже три недели, как были установлены подслушивающие устройства. Это было не так уж и трудно сделать, если учесть, что абсолютно все дома на территории поселка были в отвратительном техническом состоянии и требовали ремонта. Так что коммунальные службы посещали их постоянно.

Антон посмотрел на часы. Тускло светящиеся цифры показывали половину первого ночи. До начала штурма оставалось еще полчаса.

– Я боевой пловец, а не диггер, – ворчал Кирилл Томанис, забираясь в водонепроницаемый костюм. Вообще, работая в теплом или среднем климате, он предпочитал гидрокостюмы «мокрого» типа, но, учитывая, по какой дряни ему и еще троим бойцам предстояло двигаться, об их использовании и речи не могло идти.

– Да ладно! – примирительно сказал Юрий Разин. – Хотя, конечно, это не тропический курорт с теплым морем…

Это случилось давно, практически в самом начале карьеры неразлучной троицы – Антона Бережного, Кирилла Томаниса и Юрия Разина. Они тогда еще только закончили спецшколу при Академии имени Дзержинского, рвались проверить свои качества и навыки в деле и получили такую возможность сразу после того, как им вручили документы об окончании и поздравили с присвоением очередного звания капитан-лейтенанта.

Шел тысяча девятьсот восемьдесят пятый год, СССР еще был силен и имел присутствие во многих странах мира. Специалисты-консультанты, военные специалисты, спортивные тренеры – несть числа советским людям, работавшим в то время по всему миру.

Эфиопия на тот момент уже трещала по швам, разваливаясь на множество мелких кусочков, активно кусавшихся друг с другом за территорию. Всплывали на поверхность какие-то давние обиды и дрязги, порой совершенно карикатурные – вплоть до воспоминаний о том, как тридцать лет назад один местный царек угнал у другого стадо быков. К сожалению, карикатурные поводы влекли за собой серьезные последствия. Горели дома, зачастую вместе с хозяевами внутри, гремели автоматные очереди и взрывы, грудных детей поднимали на штыки, вспарывали животы беременным женщинам, расстреливали и вешали мужчин.

Особым зверством и нахальством славился тогда самозваный эритрейский генерал Нубара Кобу. Этот тип располагал армией примерно в десять тысяч стволов, имел несколько танков Т-64 и десяток самолетов чуть ли не времен Второй мировой войны. Вся эта дикая дивизия африканского разлива шумно куролесила по Эфиопии, не столько завоевывая территории и борясь за очередной, весьма иллюзорный, суверенитет какой-нибудь Верхней Будулендии от Нижней Квазимумбы, сколько устраивая резню, грабеж и беспредел.

Кобу стал непреодолимой проблемой для эфиопского правительства, и так измученного гражданскими войнами. И Советский Союз, как это частенько бывало, очень вовремя предложил свою помощь. Ясное дело, в обмен на некоторые услуги со стороны Эфиопии.

Речи о том, чтобы ввести войска на территорию страны, не шло. СССР на тот момент воевал в Афганистане, и этого конфликта было достаточно, чтобы внятно уразуметь: больше никаких исполнений интернационального долга Союз на себя не возьмет!

С другой стороны, кроме грубой силы, в распоряжении умных людей всегда есть еще и хитрость. Никто не заставлял громить армию Нубары целиком. Как и абсолютное большинство подобных вооруженных формирований, она держалась исключительно на авторитете командира. И стоило только Кобу выйти из игры, как вся эта десятитысячная орда немедленно сожрала бы самое себя.

Трудность состояла в том, что Нубара Кобу, осознавая все это, уже несколько месяцев безвылазно торчал у себя в Эритрее, в укрепленной усадьбе на берегу моря. Кобу позволял себе покидать усадьбу только в тех ситуациях, когда его драгоценной персоне ничего не угрожало.

Между тем армия Кобу одерживала все новые победы и в нее вливались новые силы.

Русские военные советники быстро поняли, что наносить удар следовало именно по Нубара Кобу. Именно его персона играла роль цемента, удерживающего десятитысячную орду от того, чтобы ее бойцы не вцепились друг другу в глотки.

Усадьба Нубара, по сути, была не то что крепостью, а самым натуральным укрепрайоном. Полтора десятка гектаров площади, окруженной бетонными стенами, рвами и контрэскарпами, с пулеметными вышками, колючей проволокой и гарнизоном в тысячу стволов, при поддержке артиллерии. Дополнительная сложность заключалась в том, что примерно на треть гарнизон состоял из европейских и южноафриканских наемников. Уровень их подготовки на порядок превосходил уровень остальной армии Кобу.

Как уже говорилось, Советский Союз не мог позволить себе ввести на территорию Эфиопии войска в открытую. А местной армии штурм усадьбы был не по зубам.

Операцию по уничтожению Нубара Кобу назвали «Клоун». Это свидетельствовало о том, что с чувством юмора у вояк все в порядке. Предводитель эритрейской «Дикой дивизии» сам разработал для себя форму и знаки различия. Глядя на получившееся безобразие – разноцветное, увешанное эмалированной мишурой, аксельбантами, расшитое золотом и драгоценными камнями одеяние, хотелось прищуриться, чтобы не умереть со смеху. Так что «Клоун» было еще вполне уважительным именованием.

Ровно через два месяца после того, как в Генеральном штабе Военно-морского флота СССР затихли первые взрывы хохота, касающиеся названия операции, в эритрейском порту Ассаб пришвартовалось небольшое судно под советскими флагами. С него на берег сошли три десятка невозмутимых молодых ребят и сели в автобус с затемненными стеклами. Вслед за ними с корабля были сняты три больших контейнера. Их не досматривали, так как на сопроводительных документах стоял штамп, извещающий о том, что внутри находится дипломатический груз. Хотя, конечно, если говорить поэтически, вся дипломатичность содержимого контейнеров сводилась к трем латинским словам, начертанным на пушках французского короля Людовика: «Ultima ratio regis» – «Последний довод королей».