Грохот стих. Оглушенная набережная, казалось, захлебнулась тишиной. И только потом над ней раздался многоголосый вопль ужаса.

Серый «фольксваген», взревев двигателем, рванулся прочь.

Внизу, по самой кромке прибоя, сильно хромая на левую ногу и держась рукой за бок, бежал Траянос. Его лицо было перекошено от боли, а сквозь пальцы лениво вываливались на белоснежный песок тяжелые темно-алые бусины крови.

Над морем густыми клочьями плыл туман, словно невидимый великан разматывал и бросал над водой букли тополиного пуха. Море едва слышно шептало, разговаривая с самим собой: все равно никто не услышал бы этих тихих речей туман прекрасно поглощал звуки.

Пограничный катер – обыкновенная «номерная» посудина – шел малым ходом, едва рокоча мотором. Уже метрах в пятидесяти от корабля шум пропадал, и, случись кому-то увидеть приземистый темный силуэт, его вполне можно было бы счесть призраком, а не творением рук человеческих.

На открытом мостике катера, держа в руках бинокль, стоял командир корабля – капитан-лейтенант Жихарев. Лицо его было недовольным, руки судорожно сжимали бинокль, он слегка сутулился – сильная изжога после ужина стала неприятным дополнением к нынешнему патрулированию.

Но изжога изжогой, а работать надо. Капитанлейтенант напряженно осматривался и вслушивался – ему уже минут десять казалось, что гдето в тумане работает корабельный мотор. Ничего необычного, в принципе, несмотря на позднюю ночь и немалое расстояние от берега. Частные рыболовецкие суда то и дело выходят на ночной лов и имеют привычку устраиваться на самой границе территориальных вод, а то и высовываться в нейтральные. Российским сейнерам это не запрещалось, но под шумок то и дело проскакивали вместе с ними совсем другие кораблики – турецкие, румынские, болгарские, не обремененные документами, разрешающими пребывание в территориальных водах Российской Федерации. Иногда это были просто рыбаки-браконьеры, а иногда – контрабандисты. С последними, разумеется, велась посильная борьба. Хотя, говоря по совести, сил было не так уж и много. Все-таки море – это такая огромная стихия, которую невозможно изолировать полностью. По крайней мере, тем количеством пограничных кораблей, которое в настоящее время имелось у Черноморского флота. А без кораблей как? Не ставить же плавучие минные заграждения – не военное положение на дворе!

Короче, капитана-лейтенанта Жихарева очень интересовало, что за мотор тихонько урчит где-то поблизости.

А он действительно урчал – сейчас это стало слышно особенно отчетливо. Причем звук отличался от того, как обычно работает мотор рыболовецких сейнеров. Те, сплошь и рядом натруженные рабочие лошадки, прошедшие немало морских миль, много раз чинившиеся, рокотали с перебоями, неровно, порой захлебываясь… А звук, который слышал Жихарев, был мерным, ровным, как будто бы в тумане всплыл легендарный властелин глубины – кракен, и это билось его сердце.

Кап-лей решил, что источник звука не мешало бы рассмотреть получше. Он прислушался как следует, чтобы точно определить направление звука. Чертов туман, как назло, сбивал с толку не только глаза, но и уши!

Жихарев снял с крючка рацию и отдал команды – всем внимание, повышенная готовность. Катер ненадолго ожил, выбросив в пространство каскад звуков. Приглушенные голоса, топот ног, скрип носовой турели автоматической пушки. Привычные действия, которые приходится выполнять практически в каждом патрулировании.

Наконец кап-лей почувствовал уверенность звук шел со стороны левого борта, ближе к корме катера. То есть, в привязке к географии, примерно со стороны открытого моря.

– Малый ход, зюйд-ост, – скомандовал Жихарев.

Гул дизельной установки пограничного корабля чуть изменился, стал выше и насыщенней. Морщинистая равнина морской воды, расстилавшаяся вокруг катера, стала двигаться заметно быстрее. Жихарев снова поднес бинокль к глазам. Это, конечно, был не самый лучший прибор для того, чтобы отыскать судно, чей мотор сейчас тарахтел в тумане, но, к сожалению, пограничный катер не имел больше никаких приборов.

Глядя в едва заметное темное пятно в бинокле, командир корабля выругался шепотом. Второе судно, чьим бы оно ни было, сейчас запросто может ускользнуть – достаточно только приглушить мотор. Тогда пограничники окончательно потеряют ориентацию. А рыскание в тумане отнюдь не самый лучший способ искать судно-оппонент. Потому что небольшому судну затеряться в море гораздо проще, чем иголке пропасть в стоге сена…

Впрочем, пока что на втором корабле не спешили укрываться и таиться. Все так же ровно тарахтел его двигатель, и Жихарев подумал, что, скорее всего, он действительно гонится за вполне законопослушным рыбаком или за очень нахальным нарушителем. Вторая вероятность, если подумать, была ничуть не менее реальной, чем первая, так что Жихарев еще раз повторил по корабельной связи приказ быть наготове.

Катер рассекал маслянисто-темную воду моря. Сейчас, летней ночью, оно, как никогда, оправдывало свое название. Волны были черными с антрацитовым отливом.

Второй мотор слышался все ближе. Жихарев положил бинокль в чехол на поясе, сдвинул фуражку на затылок и включил носовой прожектор.

Сноп ослепительного белого света рассек туман, как исполинский сверкающий клинок. Его отблески на белых клочьях сияли так, что было больно глазам. Прожектор безжалостно шарил в направлении, где шумел мотор. И цель нашлась, нарисовалась в пронзительном сиянии, как будто силуэт тушью на бумаге.

– Попался голубчик! – пробормотал Жихарев себе под нос.

Корабль, который сейчас маячил в луче прожектора, точно не был рыболовецким сейнером. Приземистый, низкий, с четкими очертаниями, он выглядел созданным для стремительных рывков, а не для вороватого медленного переползания под покровом морского тумана. Дистанция в полсотни метров вместе с туманом не давала рассмотреть подробности – какой конкретно тип судна видит перед собой кап-лей Жихарев и каких сюрпризов от него можно ожидать.

Командир пограничного катера, щелкнув кнопкой громкой связи, сказал в микрофон:

– Внимание, неизвестное судно! Вы нарушили границы территориальных вод Российской Федерации! Приказываю лечь в дрейф и приготовиться к приему команды для проверки документов! При неподчинении – открываем огонь на поражение!

Микрофоны усилили голос Жихарева, придав его тембру злые металлические нотки. Туман сыграл со звуком странную штуку – как будто бы чугунный слиток завернули в плотный мягкий бархат.

Еще не успели отголоски предупреждения замолчать, как судно-нарушитель ответило:

– Пограничному кораблю! Выполняем указание! Готовы принять ваших людей на борту!

Затем в голосе отвечающего, таком же металлическом, как у Жихарева, прорезались иронические нотки:

– Нам нечего прятать от доблестной пограничной службы!

«А какого, спрашивается, черта ты тогда ночью в тумане крадешься?» – подумал кап-лей.

Катер приблизился к нарушителю. Теперь Жихарев смог рассмотреть судно как следует. Судя по внешнему виду, это была крупная моторная яхта, отличающаяся тем, что ее конструкция не предусматривала наличия парусного вооружения. Обводы корпуса говорили, что эта шаланда может развивать немалую скорость. Признаков наличия на борту крупнокалиберного оружия капитан-лейтенант не отметил.

В стеклянном кокпите мостика нарушителя Жихарев разглядел три силуэта. Впрочем, это ни о чем не говорило – размер яхты был такой, что в нее запросто могла уместиться штатная стрелковая рота. И пожалуй, еще можно было бы втиснуть один БТР – поставив на палубе.

Трое пограничников, держа автоматы на изготовку, выбрались на палубу катера. Оружие было направлено стволами в сторону нарушителей.

Прежде чем спуститься с мостика и присоединиться к «абордажной команде», кап-лей прочитал название яхты. Ничего примечательного, даже банально – «Дельфин».