Помолчали. Нина обдумывала свою жизнь, отношения с отцом и матерью. Там и психоанализ не нужен – отец просто не выдержал, мать его изнутри сожгла своим характером и распущенностью. Может, и она сама, Нина такая же, просто сдерживается из последних сил?

Они ехали уже больше получаса, пробки встречались реже, скоро надо будет сворачивать к их дому. Вот возьму, переберусь на заднее сиденье, стяну брюки и скажу, что не выйду, пока он меня не приласкает! Нина вздрогнула. Откуда это в ее голове? Что за безумные мысли?! Надо брать себя в руки, куча забот, подготовиться к операции и к встрече с Ольгой. В Нине в этот момент как будто звучали два голоса, один разумный, правильный, другой – нервный, срывающийся, совсем незнакомый. Устала, совсем вымоталась, пора хоть немного отдохнуть. Нина пошевелилась, навигатор сообщил, что они подъезжают к их дому. Выходить из машины не хотелось. Вот бы он пригласил меня сейчас в кафе, мы сидели бы в полумраке, смотрели бы друг другу в глаза… Это не то, что в его кабинете!

–Угостите меня чашкой чая, или кофе, мне все равно. Тут есть кафе совсем недалеко, – Нина почти умоляюще смотрела БМВ прямо в глаза. Он, наконец, все понял. Пару секунд помедлил

–Окей, желание лучшей медсестры отделения надо исполнять, улыбнулся БМВ.

В кафе было не так уютно, как ей хотелось, все пластиковое, неживое и слишком светло. Они присели, заказали чай и пирожное для Нины. Очарование вечера стало спадать. Там, в салоне машины они были как будто совсем одни, и музыка была мягкой и романтичной, и его голос так глубоко проникал в душу. А тут, на пластиковых стульях, за пластиковым столом и чувства становились какие-то пластиковые. Музыка играла громкая, резкая. Посидели, поболтали о рабочих делах, о сложностях в работе. Нина чувствовала, что задерживает его, но не было сил начать прощаться. БМВ незаметно взглянул на часы. Все. Ждать больше нельзя. Нина поднялась, БМВ подал ей куртку, вышли на улицу.

– Я дойду, стала закрываться Нина.

– Нет, рыцарь провожает даму только до ворот замка, не иначе, улыбнулся он.

Проехали несколько сот метров. Машина остановилась, БМВ вышел, открыл дверцу, подал руку. Нина выбралась на холодный, неприветливый полумрак.

– Беги домой, не мерзни, в клинику ты должна лечь здоровой, пошутил он и задержал ее руку в своей на мгновение. Рука была холодной, сухой, крепкой. А у Юры руки всегда теплые и влажные, невольно сравнила Нина.

Дома быстро разделась, стала набирать ванную. Все сидели на кухне, доедали ужин.

– Ты чего-то поздновато, заметил Юра.

– Да, заканчивала дела, буду готовиться к больнице. Кстати, сыночки, ваша мама приболела, надо оперироваться. Думаю, ничего страшного, но вам надо себя показать по хозяйству, чтобы я не переживала понапрасну. Ребята, отложили вилки, уставились на нее, как на незнакомку.

– Как же так, мам? – старший отреагировал первым.

– А вот так, такова сама жизнь. Ничего, вместе с папой вы справитесь. Отчего – то на глаза навернулись слезы. Показывать их не надо, ни к чему.

Нина ушла в ванную, капнула хвойный экстракт, легла в воду. Закрыла глаза, стала думать о хорошем. Значит, о БМВ, о ком же еще? Понравилась я ему, или нет? Конечно, не накрашена толком, одета буднично, вид уставший. Наверное, он видел и знал разных женщин, он обязательно должен нравиться мало-мальски понимающим дамам. Кто видит мужчину по-настоящему, будет за такого держаться. Говорят, он давно и прочно женат. Ну и ладно, не собираюсь я его отбивать. Просто хочется понимания от того, кто вообще на это способен. Нина припомнила чуть не случившийся инцидент в том кафе, где они только что пили чай. В углу сидела группа молодежи, трое ребят и девушка, лет им по 18-20. Стали посматривать в их сторону, посмеиваться. Видимо, комментировали свидание пожилого дядьки и моложавой дамы.

БМВ не реагировал первые пять минут. Потом повернулся в их сторону, смотрел долго, почти минуту. Ребята притихли, перестали их обсуждать, заговорили о чем-то своем.

Зря он так, столько придурков вокруг, пьяных, обкуренных. А что, если бы ввязались в драку? Он, конечно, крепкий мужчина, но с тремя… Но ей было приятно, что ради нее, из-за нее могло состояться что-то мужское, горячее, опасное. Вода расслабляла, Нина представила себе, что в машине они стали целоваться, она прижалась к нему всем, чем только можно, стала раздеваться, он прижал свою прохладную сильную руку к ее горячему телу. Стала кружиться голова, Нина крепко надавила внизу живота, другой рукой направила туда же струю из душа. Вот они уже на заднем сидении… Он гладит ее груди, те тяжелеют, наливаются… все, пора!

Вдруг раздался стук в дверь ванны:

– Нинок, у тебя все нормально?

Юра проявил заботу тогда, когда она в ней ну совсем не нуждалась. Вот неудача! Нина перестала себя ласкать, повесила рукоятку душа на крючок. Образ желанного мужчины растворился в пару, поднимавшемся от горячей воды.

Следующие три дня Нина потратила на поездки в разные клинические лаборатории, чтобы по – срочному досдать все необходимые по списку анализы. Пришлось потратиться, конечно.

В четверг один из ее внутренних голосов напомнил, что пора звонить Ольге. Это было важно и сложно. Требовалось договориться с ней о встрече у нее дома, а это было не просто. Та не привечала никого из родственников, кроме брата.

Нина прошла на сестринский пост, набрала номер, Ольга ответила с нервным покашливанием:

– Да, кто это?

Знает ведь мой голос, но игнорирует, дескать, ты мне никто, чтобы тебя узнавать.

Нина была к этому готова:

Оля, есть разговор, важный. Хочу просить тебя о встрече назавтра! – голос Нины был с просительной интонацией.

– Давай, только вечером, недалеко от моей работы есть кафе.

– Знаешь, ты извини, но разговор очень личный, можно я приеду к тебе домой?

Ольга поначалу даже опешила:

– Зачем это?! – она даже и не думала скрывать неприязнь.

– Есть важная информация, хочу с тобой обсудить. Но только не сообщай Юре, пока с тобой не встречусь и не мы не договоримся, ему знать не нужно.

Теперь Ольга была заинтригована, на это и был расчет.

– Ок, тогда после семи часов, знаешь адрес?

Ни в коем случае этого нельзя было допустить, понимала Нина. Никаких от нее звонков и сообщений!

– Да, знаю.

– Тогда до завтра.

– До завтра.

Весь день пятницы Нина занималась домашним хозяйством, делала некоторые закупки впрок.

Вечером, незадолго до прихода домашних, Нина вышла из дома. Подготовилась как могла. Надела неприметные брюки, кроссовки, свитер и плотную облегающую спортивную куртку с капюшоном. Сверху напялила старую куртку старшего сына, эдакий бесформенный полупуховик, тоже с капюшоном. В руке был плотный пакет с молотком и другими аксессуарами для общения с Ольгой.

Выйдя из метро, нацепила свои старые очки с небольшими диоптриями. Они ей были не нужны уже несколько лет, сейчас пригодились.

Пока шла к дому Ольги размышляла о том, что вот этот год, наверное, самый трудный. Кто-то ей сказал, что год, в котором есть три девятки, будет для кого-то очень счастливым, а для кого-то совсем несчастным, если девятки перевернуть в шестерки. Люди очень резко поделятся на удачливых и неудачников. Сыновья тоже рассуждали, что вот, мол, всех ждет проблема двухтысячного года, типа, все компьютеры могут сломаться. Она ничего в этом не понимала, но ей хотелось, чтобы этот опасный 1999 год поскорее закончился. А он ведь только начался, февраль-месяц стоял на дворе. И то сказать, с нового года у нее голова стала болеть постоянно, вот он несчастливый именно для нее год…

На площадке подъезда было светло, в каморке сидела привратница. Дом вообще был улучшенный, Ольга и здесь устроилась удачно. Быстро прошла к лифту, поднялась на 11 этаж, никого не встретив.