На семейный праздник собралось почти двадцать человек, включая друзей сына. Заняли небольшой зал кафе полностью. Все шло спокойно, пока не появилась мать Нины. Светлана Петровна была женщиной шумной, активной, любительницей выпить и погулять. Ее свободный образ жизни и свел в могилу раньше срока мужа, так думала сама Нина. Она так и не простила ей раннюю смерть отца. Света не сумела повзрослеть до своих почти шестидесяти лет. Одевалась как девушка на выданье, обрисовывая плотные складки кожи на животе и бедрах майками, узкими брючками и прочими совсем не ее возраста одеяниями. В отношениях с мужчинами была раскована и неразборчива. Нина всеми способами избегала встреч с матерью, но иногда они были неизбежны. Мама могла начать заигрывать прямо в компании, не разбирая, кто чей мужчина, что вызывало недоумение окружающих, обиды женщин. Нина стыдилась матери, но та находила поводы и причины заявиться и без приглашения. На этот раз и приглашения не требовалось, она пришла к внуку на праздник, и даже с подарком – не затрудняя себя размышлениями, принесла три тысячи рублей в конвертике. Сын был рад, он сам выберет, чего ему хочется. И, значит, бабушка снова угодила внуку.
Нина даже не стала просить мать вести себя скромнее и спокойнее, знала, что это бесполезно. После первого же бокала вина, та «молодела» на глазах и начинала выискивать себе кавалера для танцев.
Но у Нины вдруг возникла другая забота. Весь вечер Юра почти не отходил от своей двоюродной сестры – Ольги. Та была моложавой стройной женщиной чуть за тридцать, подтянутой и энергичной. В юности слыла певуньей и плясуньей, желанной душой любой компании. Легко вышла замуж, легко развелась, предусмотрительно не рожала, берегла фигуру. Теперь делала карьеру. У нее было высшее образование по языкам, она начала с должности торгового представителя в совместном предприятии. За пять лет стала директором направления, сменила три машины, причем не своих, а от фирмы. Одевалась и пахла все дороже. И не старела. Вероятно, хорошие деньги, которые не тратились на семью, полностью уходили на косметологию и фитнес. Эта Ольга всегда было занозой в душе Нины. Всем она выходила лучше – и работой, и внешностью, и достатком. Правда, не было детей, так та и не переживала, жила для себя. Мужчин выбирала долго и основательно. По отрывочным рассказам мужа, некоторым репликами и оговоркам, Нина знала, что у Ольги была своя стратегия успеха. На работе она давала только начальникам-мужчинам и только после долгих уговоров и гарантий карьерного роста. При этом «для здоровья» находила парней-ровесников и даже моложе, с которыми кувыркалась до изнеможения. Любила найти себе партнера на отпуск, чтобы провести его с пользой для тела и женской психики. Это очень поддерживало ее самооценку и добавляло уверенности в себе.
С Юрой у них были свои непонятные Нине отношения. Они могли долго разговаривать о чем-то своем. Например, о политике, об экономике, автомобилях и на прочие малоинтересные и малопонятные для Нины темы. Мужа интересовало ее мнение о том, что будет после кризиса прошлого, 98-го года, встанет ли экономика на ноги, не будет ли безработицы?
Когда Нина приближалась к ним, оба замолкали, делая вид, что в их разговоре наступила пауза. Она меня считает дурехой,– Нина становилась все злее и злее. Тоже мне премудрость, быть давалкой на работе. Вот обе мои подружки, они честнее, дают им деньги, там, подарки, берут, а не дают, ну и ладно. Встречаются с мужиками потому, что сами так хотят, а не потому, что выгодно. Вот сделать тебе еще пару дырок, но только в голове, сразу одумаешься. Нина подошла к этой парочке, посмотрела пристально на каждого.
– Как дела, Оленька? – спросила неестественно приторным голосом.
– Спасибо, все хорошо, а у тебя? Ольга держалась уверенно и снисходительно. И сразу продолжила громко, так, чтобы все слышали: А давайте споем! Встала, поправила платье так, чтобы подчеркнуть обводы своего все еще молодого и подтянутого тела. Прошла в гардеробную, взяла футляр с гитарой. Послышался гул одобрения гостей. Ольга запела невысоким, чуть глуховатым голосом, медленно перебирая струны. Все слушали, никто не подпевал, напротив, старались не мешать. Пела по-английски, балладу о несчастной любви. В паузах с переборами переводила на русский, все успевала, к месту улыбалась, к месту делала грустный взгляд.
Когда закончила, все захлопали, наперебой просили исполнить что-то для каждого. Нина вышла на балкон. Да, она точно заграбастает моего Юрика – дурика. А почему бы нет? Детей она не хочет, есть двое взрослых парней, ими и заниматься бабе нечем. Только за питанием следить. А с деньгами можно и не готовить. Статус свой поднимет, перетрах с замужней всегда стоит дороже. Во-первых безопаснее, во-вторых увлекательнее. Окрутит Юрака – дурака, если уже не окрутила, а потом будет ему мозги пудрить своими задержками на работе и командировками в местные отели. Статус замужней ей и в карьере поможет, тем более декреты ее карьерному росту не грозят. Отбивать своих деловых партнеров и начальников у их жен и не просто, и опасно. Те тоже не лыком шиты, про своих благоверных все давно знают. Могут и нанять кого надо.
–Времена стоят лихие, – думала Нина. За последние несколько лет она не раз слышала, что там и тут была перестрелка, бандиты делили рынок, или автосервис, или ресторан. Она переживала за мужа, его автосервис тоже принадлежал какому-то «крутому» бизнесмену с темным прошлым и что там впереди, было совсем неясно.
Торжество завершалось пьяненькими поцелуями, обещаниями и пожеланиями. Сам именинник гулял где-то с друзьями неподалеку, иногда забегая за перекусами для своей компании. Нина вышла из кафе на воздух. Идти до дома было недалеко. Юра рассчитался и подошел к жене. Шли молча. В голове у Нины шумело, голова немного кружилась, но не болела. В лифте прислонилась к стене, очень захотелось все высказать, выкричать, выплакать. Но сдержалась, только сжала в кулаке правой руки невидимую рукоятку молотка.
Следующая неделя была очень важной. Надо было все сообщить на работе, объяснить мужу, что к чему и главное, успеть сдать все анализы и найти клинику, где она будет оперироваться. Было очень неохота снова идти по врачам, собирать бумажки и терять при этом время. Но выхода не было. В воскресенье, пока ребята были, кто где, сказала мужу, что очень больна, нужна срочная операция, после которой может произойти все, что угодно. Юра принял это с недоверием, потом не на шутку испугался, стал нервно ходить по комнате.
Нина смотрела на него со снисхождением. А что ты можешь, чем ты меня поддержишь? Сыновья почти самостоятельные, живут своими увлечениями, планами. Им нужны только деньги. Тут бы ему стать ближе, выслушать, пожалеть, просто прижать к себе.
Но вот строит из себя делового, грозится найти знакомых по автосервису клиентов-врачей, кто-то у него есть, надо позвонить, выяснить… Ну, конечно, выяснить. А какой врач нужен, какая клиника? Ты хоть слова «интервенционная нейрорадиология» выговоришь со второго раза? Ну да ладно, не его это все вина. Просто вот так все складывается.
Утром в понедельник Нина подошла к старшей медсестре отделения, все ей рассказала. Коротко, конкретно, как та любила. Старшая посмотрела на Нину внимательно, почти испытующе, как будто в первый раз видела.
– Ладно, я все поняла. Раньше надо было все устраивать и мне сказать. Ты вот что. Иди, работай, через час подойди, поговорим –старшая склонилась над бумагами, давая понять, что общение закончено.
Часа через полтора Нина подошла к ней.
– Прямо сейчас иди к заведующему, покажи свои бумаги, он знает. Поговорит с тобой. Ступай.
Идти к самому, к БМВ? Так все называли заведующего отделением. Его инициалы, Булат Максудович В. как раз складывались в это сокращенное название автофирмы. БМВ был для Нины кем-то из другого мира, просто небожителем. Уже за пятьдесят, но моложавый, очевидно не пьющий, и не курящий, с короткими седыми волосами на голове (и такой же сединой на груди, наверное), быстрый и немногословный, БМВ как профессионал имел авторитет во всей клинике. Говорили, что он начинал и работал как хирург, потом оказался в спасательном отряде в Армении, когда там при землетрясении погибли многие тысячи людей. Их вытаскивали из-под завалов в декабрьский мороз, кого-то спасали, кого-то хоронили. БМВ не только оперировал, но и помогал спасателям. Повредил руку, после чего из хирургии пришлось уйти. С тех пор лет пятнадцать прошло… Много учился, работал, говорят, за границей. Его приглашали в другие отделения на сложные случаи, так как у него была уникальная эрудиция в разных клинических направлениях. Он сам проводил при необходимости эндоскопическое и ультразвуковое исследование, умел делать дуральные блокады, деблокировать позвоночник и снимать боль. Когда в их клинику приезжали иностранцы, его звали как переводчика. Говорят, он не только переводил медицинские разговоры, но и шутил на разных языках.
