Пад протянул ему кувшин, и младший служитель сделал несколько глотков:

– Спаси вас Ней. Итак, полно! Поберегитесь, живые души! Никто не вправе приближаться к ядовитым землям. Даже я и мои духовные братья держат аскезу. Терпите и мужайтесь. В терпении зерно покоя, а в покое – залог счастья.

Стены задрожали от возмущенных голосов, вовлекая в поток общего возмущения и Гроу. Его мышцы налились свинцом, вены на руках вздулись.

– А поле чем сеять? Тоже терпением? – воскликнула пожилая женщина за центральным столом. – Почему мы не можем зайти в амбары? Они были закрыты и уцелели.

Ее поддержали остальные.

– Чудовище пожгло землю вокруг хранилищ, – служитель с трудом перекрикивал собравшихся. – Ступать на проклятый пепел нельзя! Хотите оскверниться, подхватить безумие и отойти в мир духов?

– Люди не хотят околеть с голоду! – голос Пада громыхнул и придал веса его словам. Другие селяне притихли. – За кривым хребтом целителей ждали с заморозков до равноденствия. Сколько они станут добираться до нас?

– Целители гибнут… – Младший служитель вглядывался в лица селян. От его голоса веяло смертельной усталостью. – Я постараюсь устроить сбор зерна вам в помощь. Но если нарушите запрет, если ослушаетесь герцога, вам и верховный служитель не поможет. В трудные минуты жизни мы слабы и жаждем утешения. Так ищите его в сердцах своих, ибо сердце есть источник мудрости предков. Ищите его, преклонив голову на плечо ближнего своего, ибо он друг и союзник твой. Не следуйте за страхом, ибо сие есть путь во мрак темного мира. Так завещано!

– Туда не ходи, сюда не ходи. А что делать? – раздался высокий мужской голос со стороны входа.

Гроу обернулся вместе со всеми. Рыцарь в позолоченных доспехах встал около тотема и коснулся ладонью его навершия.

– Похоже, служители позволяют нам только мужаться и умирать, – незнакомец взял шлем подмышку и, гремя тяжелыми доспехами, зашагал между столами. Кудрявые русые волосы сбились набок. Вдоль глаз пролегла полоса пыли, такая же спускалась от прямых бровей и терялась в ямочке на подбородке. Серые линии повторяли отверстия шлема. Спереди на металлической кирасе темнел выбитый герб Виона – пышное дерево в ореоле извилистых лучей. На поясе покачивался внушительный меч с позолоченным эфесом. Наверняка и само лезвие, покоящееся в ножнах, было покрыто благородным металлом. Рост позволял рыцарю носить длинное оружие под рукой, а не в ножнах на спине. Но внизу ножны выглядели потертыми. Паладинам нередко приходилось оставлять лошадей и прочесывать леса пешком в поисках рахо. Охота на чудовищ и была целью ордена.

Гроу не верил своим глазам: по всему выходило, что юноша – золотой паладин, рыцарь высшего ордена. В голове пронеслась мысль: «Неужели он уже заслужил позолоченные доспехи?» С самого основания ордена в паладины посвящали опытных бойцов, достигших «золотого» возраста – тридцати лет. Это Гроу хорошо помнил, а незнакомцу нельзя было дать больше двадцати двух.

В зале словно посветлело, селяне притихли и поприветствовали рыцаря поклонами. Похоже, местные его уважают. Гроу услышал имя – Лерн.

Паладин остановился напротив младшего служителя. По высокому лбу скользнули бисеринки пота. Пад и ему протянул кувшин, но рыцарь махнул рукой и обратился к служителю:

– Главы конвента прислали вас позаботиться о несчастных? О нет. Вы здесь, чтобы утолить их любопытство. Что они хотят узнать? Какого роста был рахо? Были у него рога или… – Он показал неприличный жест – что-то ниже брюха? Чем это поможет людям? Хотите узнать, как лопаются кишки рахо под ударами мечей и вываливаются человеческие кости? Прошу, я к вашим услугам.

Младший служитель строго посмотрел на рыцаря, на бледных щеках выступили красные пятна:

– Вы боретесь с последствиями, а мы ищем источник. Как рахо приходят? Куда они исчезают? – он помедлил. – Сэр, зачем вы приехали? Вас прислали из города?

– Меня прислали ноги.

– Господин! – Маленькая женщина вскочила со скамьи и всплеснула руками. – Чудовище убило моего кормильца и девочек… у меня теперь никого… а эти… эти… – она посмотрела на служителя и хотела сказать что-то еще, но зажала рот ладонями и зарыдала.

Рыцарь отер лицо, размазав пыльные полосы по щекам.

– Понимаю, мать. Мне тоже больше не по кому плакать… но есть и светлая сторона: значит, и по нам никому не придется, – он кивнул служителю, и посмотрел из-под прямых бровей. – Вы правы, паладины всего лишь справляются с последствиями, убирают мусор. Где указ старейшин? Правом, данным герцогом Дэем Рамиланом Серебряным, я, Лерн, сын графа Вилта, член высшего рыцарского ордена Золотых паладинов, снимаю табу с амбаров и мельницы.

Служитель попытался возразить, но люди застучали ладонями по столам, поддерживая рыцаря.

– Перо! – скомандовал Лерн, протянув руку за свитком.

– Вы перечите конвенту, – младший служитель прижался спиной к высокой стойке и принюхался. – Лерн Далмон, вы пьяны? Служители лишат вас регалий.

– Регалий? На кой бес они теперь нужны? Рахо одинаково жрут и паладинов, и доров, – Лерн требовательно протянул ладонь и прищурился. – Дайте проклятый свиток.

Гроу переступил с ноги на ногу. Ему было понятно отчаяние людей, но рыцарь явно потерял голову. Там, где погибали рахо, вяли и засыхали деревья, переставала плодоносить земля, а пища становилась отравленной. На что Лерн подбивает служителя конвента? Внутренний голос подсказывал Гроу, что лучше промолчать, его цель куда выше, и нет смысла ввязываться в мелкие дрязги.

– П-простите, сэр Далмон, я могу отдать указ только главе сельского совета, – младший служитель стиснул документ в руках, его голос надломился. – А он… он насколько мне известно, умер.

Женщина, потерявшая близких, всплеснула руками:

– Тогда дайте его мне! Я была его женой.

Младший служитель покачал головой, и документ исчез в тяжелых складках мантии:

– Так нельзя. Нужен городской клерк и голосование. Если мы станем попирать законы, что будет? Поймите, я не вправе…

– В пропасть! И законы, и вас! – Лерн водрузил шлем на стойку и ударил по нему кованым наручем так, что у Гроу зазвенело в ушах. – Я клялся беречь священные земли, но служить шел прежде всего людям. Так слушайте. Целители не придут… в герцогстве их не осталось, они пренебрегли клятвами и сбежали. Не будет и помощи от короля. Монарх наш, верно, решил, что Вион проклят, и на просьбы о помощи отвечает молчанием. А герцог… о, герцог… представьте, сейчас славный Пайрон озабочен праздником и выбирает яства на пир.

– Это ложь! – Младший служитель взмахнул руками. – Сэр, ради общих предков, что вы говорите?!

– Скоро мы оба встанем перед предками. И мне не будет стыдно, – Лерн схватил ртом воздуха и заговорил громче. – Не ждите чудесного спасения, не верьте в байки о приходе избранных и великих душ. Есть мы, эти земли и чудовища. Другие герцоги не хотят отправлять к нам своих рыцарей, боясь, что они не вернутся. И мы, – он ударил по золоченому нагруднику, – уже не справляемся, по сути, нашего ордена уже нет. Я не запугиваю вас, о нет, я предлагаю выход. Сейчас праздник, патрульные собрались вокруг города и святынь. Пока окольные дороги пусты, уходите. Берите самое ценное и идите на запад. Там вниз по реке идут торговые караваны к Оло.

Гроу почувствовал тяжелые удары сердца. Безумец не знал, о чем говорит, не знал ситуации на море. Он оглядел роптавших людей, которые смотрели на паладина с надеждой. О нет, это очень опасное чувство. Гроу оттолкнулся от стены и сделал шаг к рыцарю:

– И это слова истинного паладина?

Он ощутил холодную волну общего удивления. Селяне обернулись и притихли, словно только что заметили чужака.

Паладин вскинул голову и осмотрел Гроу с головы до пят, светло-карие глаза вспыхнули:

– Ты сомневаешься в моих словах, полушник?.. – так вионская знать называла попрошаек и мелких воров. – Был бы ты рыцарем…

– Речь не обо мне, – голос громыхнул в груди Гроу, – подступы к Оло остались без защиты, эти бедняки встретят не мирные корабли, а элраятских корсаров. – Гроу был в этом уверен. Если он смог вернуться в Вион на корабле кровников, следом за ними потянутся и морские разбойники. – Вы не соображаете, что творите, сэр-р.