– Не знаю, – вздохнула она.

Мать обычно возлагала вину на нее. Объяснения были разными: дескать, Робин – неблагодарная дочь, Робин сделала неправильный выбор, Робин не идет ни в какое сравнение с Мелоди… Сегодня ничего такого не прозвучало; мать сидела, угрюмо разглаживая юбку.

Впрочем, тут и думать нечего: ей действительно хотелось рассказать о разговоре с мамашей Эвана. И дело тут не в бывшем муже дочери, а в том, что Диана Харт обожала больше всего на свете. Сплетни…

И если мать пренебрегла обсуждением многочисленных недостатков Робин, стало быть, слухи и в самом деле стоящие. Не какие-то второсортные – например, об участнице книжного клуба, севшей на новую диету, или о семейной паре, скандалящей так, что соседи могут пересказать каждое слово. Сегодняшняя сплетня явно заслуживала внимания. Допустим, вдруг стало известно о любовной интрижке, да еще со снимками в Сети… Или кто-то из горожан попался на мошенничестве и ему грозит тюрьма…

Словом, Робин умирала от любопытства.

Нет, завзятой сплетницей она не была. Разумеется, поделиться слухами не возражала – что тут особенного? Всегда мучительно хочется узнать новости, о которых почти никто еще не слышал. Передать их дальше – дополнительный бонус, будто состоишь в каком-то тайном обществе. Но не в этом дело. Когда они сплетничали, между ними возникала особая связь: они снова становились близки, как и свойственно маме с дочкой.

Спросить? Нет, пожалуй, теперь будет секретничать до последнего… Любопытство Робин давало матери возможность ею манипулировать – от такого она ни за что не откажется. И Робин сменила тему:

– Видела, у тебя свежие цветы… Они прекрасны!

– Спасибо. Вот, разжилась розочками и лилиями.

– Там ведь и еще что-то? Как называются эти, пушистенькие?

– Так вот, Гленда мне кое-что рассказала…

– Неужели? – небрежно бросила Робин. – И что же?

– В жизни не догадаешься. – Глаза матери заблестели, и она, придвинувшись ближе, понизила голос, словно их могли подслушать. – Новости потрясающие, касаются Клэр Стоун.

Наверное, об отъезде Пита, решила Робин, однако догадку высказывать не стала, лишь улыбнулась.

– Да?

– Говорят, ей звонил полицейский из Джаспера. Она сперва подумала – ошибка. Так рассказывает Гленда. С чего бы инспектору с другого конца штата набирать номер Клэр?

– И что он сообщил?

– Кстати, ты слышала, что Пит Стоун уехал из города? – Мать лукаво улыбнулась, оттягивая удовольствие.

– Слышала, слышала, – скрывая нетерпение, ответила Робин.

– Так вот, он вернулся. – Мать взяла ее за руку и слегка сжала пальцы. – Вернулся, потому что, похоже, Кэти Стоун нашлась. Причем живой и здоровой.

Дорога из Бетельвилля в Джаспер, судя по проложенному в интернете маршруту, занимала чуть больше четырех часов. Правда, Клэр пришлось прождать еще час, пока не подъедет Пит – муж настаивал, что ехать надо вместе, и готов был сесть за руль. Итого пять с половиной – словно пять с половиной дней.

Обычные утренние препараты Клэр принимать не стала – да она и пила-то их только потому, что жизнь без Кэти, без малейшего представления о ее судьбе стала невыносимой. А теперь, когда дочь вернулась…

Вернулась ли?

…теперь ей никакие таблетки не нужны. Как только она обнимет Кэти…

Это точно не сон?

…необходимость снимать тревогу лекарствами сама собой отпадет. Теперь ей требовалась полная ясность ума.

Не факт, что решение было верным – после шести-то месяцев под психотропами. К тому же поездка в одной машине с Питом – человеком, отныне не внушающим Клэр никакой симпатии, – лишь усугубляла стресс. Всю дорогу она просидела, уткнувшись в телефон: разглядывала три снимка Кэти и короткое видео, которые прислали из Джаспера.

Правда ли на фотографиях Кэти?

Клэр листала снимки снова и снова. Кэти спит, Кэти ест, Кэти рисует. Это все, что у нее имелось. Пока она не заключит дочь в объятия…

Если такой миг настанет…

…придется лишь смотреть на экран телефона.

И вдруг в душу вползло беспокойство.

Пятнадцать месяцев Клэр провела в настоящем аду. Просыпалась и ложилась спать без Кэти, проживала бесконечную череду дней в отчаянии, тоске и страхе. А потом прозвучал звонок, и она впервые ощутила облегчение. Чувство было странным, и Клэр едва не решила: это всего лишь сон, ведь ей не раз снилось, как дочь возвращается домой. Она кусала губы буквально до крови, лишь бы убедиться, что не спит.

Потом Клэр набрала Пита и, рыдая, рассказала ему о телефонном звонке. Они нашли Кэти, она в Джаспере и… да, жива, конечно, жива; им нужно забрать малышку, ведь полиция привезет ее только завтра, а я не могу ждать ни одной чертовой лишней секунды… Она снова укусила себя за губу – на всякий случай.

На полпути к Джасперу ей в голову и закралась жуткая мысль: точно ли это Кэти?

Голоса дочери Клэр не слышала – коп сообщил, что бедняжка в шоке и пока на контакт не идет. На видео Кэти тоже голоса не подавала. Да, похожа, но… Кэти всегда была такой жизнерадостной девочкой, а та, что на фото – бледная, худенькая и совсем не веселая.

Естественно, испытания, пережитые ею за последние пятнадцать месяцев, наложили свой отпечаток. И, как говорил коп, у дочери шок. Однако облегчение было настолько странным для Клэр чувством, а дорога, проведенная за листанием фотографий, – столь долгой, что она невольно задавалась вопросом: Кэти или не Кэти? Вдруг жизнь снова играет с ней злую шутку? Ведь дочь Клэр уже якобы видели дважды, причем далеко от Бетельвилля, и все же каждый раз сведения оказывались ошибочными.

Не совладав с собой, Клэр написала полицейскому, потом позвонила и попросила прислать еще несколько снимков. Тот сбросил еще одно фото крупным планом. Кэти…

Девочка, похожая на Кэти?

…снова спала. Она, она! Или?..

Наконец они добрались до участка. Пит подошел к женщине за стойкой, и та взялась за трубку телефона. Клэр едва сдержалась, чтобы не закричать от разочарования: неужели никто не предупредил глупую дежурную, что они в пути? Как же так, ведь их дочь здесь, в этом здании…

Или совсем чужая девочка?

…а Клэр до сих пор не может ее обнять! Сколько еще терпеть?

Слава богу, из коридора наконец появился полицейский и махнул рукой, приглашая их следовать за ним. На ходу заговорил: как здорово, ведь ему нечасто доводится сообщать людям хорошие новости – наверное, сегодня лучший день в его карьере! Открыл дверь, и…

Кэти.

Дочь сидела на диванчике, сложив руки на коленях, и смотрела в пол.

– Кэти… – дрожащим от слез голосом произнесла Клэр.

Девочка подняла взгляд. Она! И в самом деле она! Улыбается – робко и удивленно.

А потом малышка спрыгнула на пол и бросилась в объятия. Клэр сомкнула руки вокруг худенького тела.

Больше никогда ее не отпущу! Никогда, ни за что!

Прильнув к матери, дрожащая Кэти заплакала, и Клэр отстранилась лишь на секундочку – глянуть дочери в лицо.

– Ты как, милая? – опустившись на колени, выдохнул Пит.

Кэти рыдала; по ее щекам текли слезы, подбородок дрожал.

– Малышка, ты как? – повторил Пит.

– Не произнесла ни слова с тех пор, как ее обнаружили прошлой ночью, – объяснил полицейский. – Социальный работник сказал, что у нее, видимо, шок. И все же мы быстро вычислили, кто перед нами, – помогла национальная база данных «НамУс». Это система поиска пропавших…

Он продолжал говорить, однако Клэр его уже не слышала. Пятнадцать месяцев она неустанно расспрашивала копов о малейших подробностях расследования по делу похищенной дочери; теперь же, когда Кэти очутилась в ее объятиях…

Да, Кэти, никаких сомнений.

…ей стало все равно. Теперь это не имело никакого значения.

Робин с колотящимся сердцем пробежала по комнатам, уже понимая – опоздала. Точно опоздала… Неужто пропустила? Если передача кончилась – ей конец. Где же чертово радио? Обязательно надо его найти! Ведь было же на кухне… Как можно заблудиться в собственном доме? То есть не в собственном – в материнском… И что она здесь делает? Переехала? Ах, да не в этом дело: ей срочно нужно радио.