— Не надо сейчас ничего отвечать, — прерываю взмахом руки, готового возразить Джакомо, — Просто поймите, что вы не пройдёте через устье, мои люди нашпигуют вас стрелами. Мы уже переправились на левый берег и можем атаковать проплывающие корабли с двух сторон. Да и лодок у нас хватает. Если вы думаете, что глупые степняки ничего не понимают в сражениях на воде, то сильно заблуждаетесь. Нам служат бывшие бродники, коим надо вымаливать прощение. Есть у меня ещё несколько подарков, о которых лучше промолчать. Идите советоваться катепан, я жду вашего ответа завтра до полудня.

* * *

Лагерь мы разбили примерно в трёх километрах от берега в низине, вокруг которой расположилось несколько рощиц. Меньше продувает и не так близко к воде. Вдруг отчаянные итальянцы решатся на вылазку? Но это вряд ли. Силы не равны, и мы не разбойничья вольница. С дисциплиной и караульной службой в войске порядок. После трёх месяцев непрерывных боёв и обучения можно смело сказать, что мы стали походить на армию. Мои парни, прошедшие школу войны в Хорасане, выделяются на общем фоне. Но и новые пополнения тянутся вперёд, желая добычи и славы.

Я сделал ставку на бедную часть куманских родов, что было очевидным выбором. Верхушке половцев и их дружинам стычки с бродниками не нужны. А по неписаному закону люди, ушедшие в поход, обязаны отдать весомую часть трофеев ханам и куренным. Это я тоже собираюсь использовать в будущей политической игре. Уж больно мне не понравилась реакция куманской знати на предложение совместно решить вопрос с предателями.

Скажем так, меня открыто послали на малом совете, собравшемся в Шарукани. Зато своей бедноте и молодёжи верхушка не препятствовала. Мол, пусть сходят в набег. Часть погибнет, что даже лучше, ибо уменьшится количество ртов. Главное — самых непоседливых и трудно контролируемых воинов тоже станет меньше. С другой стороны, выжившие вернутся с добычей, которую знать уже мысленно прикарманила. Только воины, почувствовавшие собственную силу и увидевшие, как у нас делят хабар, основательно призадумались. Когда же я начал потихоньку одаривать людей хорошими доспехами и оружием, то даже самые тупые задались вопросом, а не слишком ли обнаглели их правители?

Хорошо быть ханом, пусть и походным. Пока ты вершишь судьбы людей и ведёшь практически международные переговоры, юрта уже разбита, и слуги приготовили обед. Казанов, захваченных в прошлом походе, у нас достаточно. Ещё в Хорасане, я приказал своим кузнецам сделать нормальный переносной очаг, набросав схему. А то эти рогатки, на которые вешаются котёл или чайник крайне ненадёжные. Ещё и топлива сжирают огромное количество. Теперь мы таскаем с собой основание в виде бочки на ножках с трубой, которое используем, для приготовления пищи и отопления юрт. Дёшево и удобно. Надо будет попробовать запустить массовое производство подобного девайса и просто печек-буржуек. Хорошая идея!

— Зови людей, — приказываю своему денщику Коккузу, — И накрывай на стол.

Голубоглазый парнишка, получивший имя за насыщенный цвет глаз, кивнул и повёл Карабаша к импровизированному стойбищу. Небольшая конструкция из реек, обтянутая шкурами, служила защитой для животных. Мой конь — это вам не лохматая степная лошадка, которая может выжить и добыть еду даже в самые суровые морозы. Скотиняка привык к уходу и уюту. Кстати, Коккуза он принял хорошо и также считает его вроде личного слуги, как и Бузлара. Я уже не справлялся со своим хозяйством, поэтому был вынужден найти грамотного слугу. Мне его рекомендовала тётя Элсин. Парень происходит из нашей дальней родни и недавно осиротел. Воин из него средний, а вот хозяйственная жилка присутствует. Он как-то естественно вписался в мой быт и возглавил небольшую команду из трёх слуг, занимавшихся перевозкой и установкой юрты, кормёжкой коней и прочими мелочами.

На сегодняшний обед приглашены семь человек, проявивших себя с наилучшей стороны. Перед началом похода Сукхан предложил мне обратить внимание на несколько воинов, являвшихся чем-то вроде оппозиции в своих куренях и ордах. Но кто-то погиб в сражениях с бродниками, другие не подошли по личным качествам. А трое воинов, проявивших себя и привлёкших моё внимание, были не из списка хана. Вот эта великолепная семёрка и должна помочь мне в ближайшее время.

— Думаешь, франки согласятся отдать крепость без боя? — дядя будет трапезничать с нами, и пока решил уточнить возможные варианты наших дальнейших действий.

— У них нет выхода. Поселение небольшое и не выдержит нашего штурма, что они прекрасно понимают. Значит, будут торговаться и договариваться. Лей ещё, — говорю слуге, притащившему ведро воды для умывания, — Кстати, надо озаботиться производством собственного мыла. А то персидские запасы подошли к концу. Совсем вылетело из головы.

— Тебе бы всё шутить. Мыло ему и прочее баловство. Мы за месяц откусили столько земель, которые даже не снились нашим ханам на протяжении последних ста лет, — проворчал Бурче, но начал старательно намыливать руки.

Мой пунктик на гигиене сначала раздражал ближников. Но постепенно они привыкли к мытью и обязательному удалению всяческой живности. А то сидишь, бывало, напротив воина, вкушаешь плов или шашлык, а на нём целая колония вшей и прочей гадости. Да и руки скажем так не особо чистые. Туалетная бумага пока не изобретена. Бррр! Даже вспоминать противно.

Зато сейчас у нас есть даже походная баня! Благо можно не мудрить и организовать её в степи. Мы приспособили под это дело конструкцию, похожую на небольшой вигвам. К парилке постепенно привыкли почти все мои ближники, кроме вредничающего Карча. Тот и в прежней жизни не любил мыться. А теперь водные процедуры приходится принимать по несколько раз в неделю. Но до бани он пока не дорос.

Скидываю сапоги на специальный коврик перед юртой и надеваю войлочные тапочки, похожие на мокасины. Это тоже моё изобретение, к которому народ начал потихоньку привыкать. Одно дело — шатёр или юрта для официальных встреч. Там пусть пачкают расстеленные ковры, как хотят. А в моём личном пространстве принято соблюдать жёсткие правила. И в грязной одежде и, тем более обуви, сюда вход закрыт.

Усаживаюсь за низкий столик, рядом плюхается Бурче. В ожидании гостей наливаю себе чаю, чего-то проворчавший дядя тоже принял пиалу. Пить местную бурду, когда чаем называют смесь молока, жира и трав, я не могу. Потому и привёз с собой из Персии чуть ли не целую телегу столь полезного продукта. Заодно прихватил побольше пряностей, индийского сахара и прочих мелочей, обычных для человека XXI века, но здесь являющиеся редкостью. Народ сначала думал, что я тащу всё это на продажу и сильно удивлялся моей расточительности, узнав об употреблении продуктов в пищу.

Через некоторое время в юрту начинают заходить гости, с интересом рассматривая столик, два сундука и небольшую тахту, где я обычно сплю. Огонь по центру у меня разжигают редко, ограничиваясь небольшой печкой у стены, труба которой выхолит наружу через отверстие. Так теплее и дышать легче. Зато можно поставить по центру стол и отобедать достаточно большой компанией.

Постепенно народ перестал нервничать. А когда Коккуз начал заносить миски с шурпой, то забыл обо всём кроме еды. Ломаю свежеиспечённый хлеб и предлагаю гостям начать трапезу. Едим молча, насколько это возможно. Всё-таки вокруг не куртуазная публика, знающая этикет, а дикие кочевники начала XIII века. Ну, немного чавкают и рыгают, на что я давно не обращаю внимания. Главное, что не вытирают руки о курпачи или собственные волосы. У меня для этого есть специальный рушник и миска с водой.

Далее денщик притащил два огромных блюда с жареной бараниной, отчего народ приободрился ещё сильнее. Мясо мне готовят по правильному рецепту, после небольшой мариновки и со специями. Есть у меня и собственная барбекюшница с мангалом. Местные ранее удивлялись, почему приготовленное мною мясо вкуснее. Пришлось переделать анекдот про еврея, который призывал родню не жалеть заварки, и подать его как историю о прижимистом саксине. Наши восточные родственники считаются жадноватыми. Может, из-за близких и многолетних контактов с булгарами, сделавших эту ветвь половцев весьма предприимчивыми. В общем, ближники поржали, но задумались. Теперь специи и маринад стал обычным явлением при готовке мяса. Вот таким нехитрым способом в степи внедряются традиции высокой кухни. Ха-ха!