Я просидел полдня, тупо пялясь в монитор. Работа – последнее, о чем я мог сегодня думать. После обеда сказал шефу, что плохо себя чувствую, и отпросился якобы домой. Сам же пошел в храм. Магистра там не оказалось: он поехал осматривать стройку. Вот уже около года наше Братство возводило новый собор: не всегда же называть этим словом бывший кинотеатр.

Новый храм Света Господня возвышается в центре города на берегу реки Гербы. Своими размерами это величественное сооружение превзошло даже крупнейший городской собор, который когда-то стоял там же с середины 19-го века, пока его не взорвала советская власть в начале 20-го. Именно благодаря данному факту нам удалось заполучить столь престижную территорию. Магистр отец Пейн смог убедить городские власти, что эта земля издревле принадлежала церкви и ее необходимо вернуть верующим. Осложняло ситуацию то, что после сноса старого храма здесь выстроили центр для глухонемых. Вдобавок, узнав, что землю могут передать религиозной организации, сразу же вклинилась православная церковь с требованием отдать территории им: мол, собор-то здесь стоял православный! К счастью, наши люди из городской администрации смогли поддержать интересы Ордена. В итоге центр для глухонемых снесли – и началось строительство. Мы, конечно же, не потянули бы его без щедрых пожертвований прихожан, среди которых есть немало весьма состоятельных людей.

Когда я вошел в золоченые двери нового собора – увидел магистра, отдающего распоряжения художникам. Храм был почти готов: уже завершались отделочные работы.

– Михаэль! – Увидев меня, отец Пейн пошел навстречу. Он обвел рукой величественные своды собора: – Ну как? Скажи ведь, грандиозно! Этот город еще не видел такой красоты! Еще пара дней – и будет официальное открытие.

Но, заметив мое обеспокоенное лицо, магистр вздохнул:

– Слышал о Гулове. Бедный старик.

Он сделал жест рукой: мол, пойдем, нечего обсуждать такие вещи в святом месте. Мы вышли на улицу и направились к парапету набережной.

– У нас с ним в последнее время, конечно, были разногласия, – сказал отец Пейн. – Но все равно он был одним из нас. Гулов стоял у истоков Братства Света. Мы обязательно справим по нему панихиду на вечерней службе.

Магистр глянул на меня:

– Думаешь, это они?

– Уверен. Я сам видел убийцу и едва не догнал.

– Запомнил его лицо? Или номер машины?

– Номер был замазан, на лице – маска. Прямо как у нас во время рейдов.

Магистр покачал головой:

– Жаль.

Я вкратце пересказал магистру события минувшей ночи.

– За машину не беспокойся, – сказал он. – Орден оплатит ремонт. А этот твой информатор, он еще будет помогать тебе?

– Обещал показать места преступлений. Мы договорились встретиться с ним здесь, в Погорске. Сегодня, когда стемнеет.

– Почему ночью?

– Боится, что днем его выследят, – ответил я. – Он скрывается. Говорит, что его постоянно выслеживают. А судя по тому, что случилось со стариком, опасается он не зря. Хотите пообщаться с ним лично? Приволоку за шкирку…

– Нет-нет, – мотнул головой магистр. – Еще не время. Пока что наблюдай, запоминай, смотри в оба. Быть может, встретишь еще кого-нибудь причастного к преступлениям. Сейчас важно собрать как можно больше информации об убийцах, чтобы потом призвать этих чудовищ к ответу и спалить их самих на праведных кострах.

Магистр повернулся к реке, по которой скользил прогулочный теплоход с надписью «Москва».

– Что Рафаэль?

Конечно же, я знал: рано или поздно он снова об этом спросит. Но что я мог ему ответить?

– Он так и не появился в храме, – не дожидаясь ответа, сказал магистр. Потом повернулся и стал сверлить меня взглядом. – А еще, как говорят, Рафаэль во время рейда сорвал с себя маску при еретиках и произнес речи, недостойные воина Света.

– Все так, отче. – Я склонил голову и поспешно добавил: – Я же говорил, что у него сложный период в жизни. Во время нашего рейда его сестра оказалась среди еретиков и попала в больницу. Но я уверен, что Рафаэль достойно выдержит все испытания, ниспосланные ему Господом, и вернется в лоно церкви.

– И я на это искренне надеюсь. Вы же знаете, что я люблю вас, как родных детей. – Магистр приложил руку к сердцу, но тон его был по-прежнему холоден. – И мне больно видеть, если кто-то из моих чад оступается и сбивается с пути. Но, несмотря на эту боль, я не потерплю в своем братстве отступников! Таковым среди нас не место!

– Обещаю, я поговорю с ним, – заверил я.

Магистр покачал головой и, более не говоря ни слова, пошел обратно к собору. Разговор был окончен.

– Долбаный ты Рафаэль! – Я несколько раз ударил кулаком по бетонному парапету. И, глянув на Небо, взмолился: – Боже, не дай заблудиться твоей неразумной овце, верни ее в стадо!

На звонки он не отвечал, дома его тоже не оказалось. Мать Рафаэля сказала, что он еще не вернулся из университета. Но если мой друг не на лекциях в вузе, не в храме, то где же? Насколько я знал, друзья у него были только в Ордене. И вдруг я понял, где искать Рафаэля. Когда я спросил у его матери о племяннице Александре, та сразу же припомнила, что сын действительно в последние дни навещает в больнице двоюродную сестру.

– Какие-то подонки избили Сашу и ее друзей, когда они отдыхали на природе, – добавила она.

Ох, знала бы эта женщина, какими богохульными делами занималась ее племянница со своими дружками-еретиками во время этого «отдыха на природе»… Я не стал ей об этом рассказывать – лишь спросил, в какой больнице лежит племянница и в каком отделении.

Рафаэль и правда оказался там. Я соврал на проходной в больнице, что пришел к родственнице, и меня без проблем пропустили. Когда вошел в палату, увидел там своего друга: он сидел у постели больной. Лежащая на кровати девушка с бандажом на шее, заметив меня, заволновалась, как-то вся подобралась. На мне остановился ее взгляд, в котором была смесь страха и ненависти. Я же вдруг вспомнил это лицо: ночь, отблески костра и девица, ставшая у меня на пути; я хватаю ее за патлы и швыряю на землю…

Девушка с презрением отвернулась, насколько ей позволял сковывающий шею бандаж. Рафаэль же, наоборот, заметив ее реакцию, посмотрел в мою сторону. И, похоже, не удивился, увидев меня.

– Ссориться пришел? – спросил он.

– Поговорить. Для начала.

Рафаэль кивнул, шепнул сестре: «Я скоро вернусь», встал и махнул мне рукой – пойдем. Мы вышли в коридор, встали подальше к окну, где не было людей.

– Что ж, говори, – начал Рафаэль. – Только прежде я скажу. О том, что не вернусь в Орден. И это не обсуждается. А еще я совершенно не жалею о том, что сказал вчера, и подпишусь под каждым своим словом. И если цель твоего прихода – переубедить меня, то не утруждайся. Я прекрасно знаю все те аргументы, которые ты можешь привести. Мой ответ – нет!

Я несколько опешил, так как действительно, пока шел сюда, заготовил целую речь. Я мог сказать ему о том, что мы – избранные защитники мира и веры. О ереси, которая переполняет мир, и о том, что, кроме нас, ее некому искоренить. Наконец, об обете, который он дал и который теперь нарушил. Но вместо всего этого я лишь растерянно пробормотал:

– Магистр сказал…

– Значит, дело лишь в этом? – усмехнулся Рафаэль. – В том, как отнесется к этому отец Пейн? Да только именно из-за него я и не могу остаться в Ордене! Как я вчера сказал, мне не нравятся наши методы: эти так называемые рейды, которые по сути своей – карательные операции. Не нравится то, что мы называем себя воинами Христа – а сами же творим чуждое его заветам; что наш Орден зовется Братством Света, но за ним тянется темный след… Молчи! Не возражай, все это так! Просто подумай об этом на досуге, когда выдастся свободная минутка между избиениями так называемых неверных. Но я тебе больше скажу: все это – он! Братство – это отец Пейн! Именно он направляет нас по этому пути, называя его путем правды и истины. Вот только все эти годы с момента моего прихода в Орден я постоянно ощущал, что неправ, а мои поступки – ложны. Теперь же я окончательно убедился: мне с магистром не по пути.