Вслед за этим начали уезжать из Англии ремесленники и квалифицированные рабочие. В США, например, насчитывалось множество английских машинистов. Любопытно в связи с этим провести параллель с нынешним положением, когда происходит стратегическая контрабанда и «утечка умов» в США. Ограничимся, однако, замечанием, что история повторяется и что «американский вызов» существовал еще в прошлом веке.
Собственно американским изобретением являлась стандартизация деталей, так же как и процесс организации промышленности. Вначале эти новшества были применены ими с большим или меньшим успехом в производстве оружия, а затем, уже с полным успехом, благодаря Исааку Зингеру (1811–1875 гг.), — в производстве швейных машин. Рождалось американское промышленное превосходство, и важно заметить — это замечание относится как к прошлому, так и к настоящему, — что оно основано не столько на идеях, сколько на методах. Американцы часто подражают, нередко похищают идеи, но затем они организуют производство, а делают они это великолепно.
Долгое время они с подозрением относились к инженерам с университетским образованием, и это было справедливо, ибо в то время американский прототип инженера на поверку оказывался бессовестным авантюристом, самоучкой, столь же мало считавшимся с официальной наукой, как и с законом.
Необходимо рассматривать различные битвы за алюминий, учитывая именно эту психологическую атмосферу. В небольших количествах, чисто химическими способами, без использования электричества, алюминий начали производить в первой половине столетия. В 1854 году, после открытия Сент-Клер Девилем алюминия, он использовался для выделки драгоценностей и для специальных целей, например изготовления покрытия для знаменитого памятника Вашингтону в США. В то время алюминий считался полудрагоценным металлом.
К идее электролитического способа производства алюминия, непосредственно из солей, пришли, независимо друг от друга и одновременно, Гратцель в Германии, Поль Эру во Франции, Коуэлс и Холл в США. Началась бесконечная борьба за патенты. В 1892 году было сделано, и сделано случайно, крупное изобретение. Промышленный шпионаж не остался в стороне и от этого изобретения. Канадец Вильсон пытался разработать неэлектролитический процесс, обойдя все патенты и используя кальций вместо натрия. Подогревая известняк и уголь в электрической печи, он открыл карбид кальция, что имело огромное значение, поскольку карбид кальция при соединении с водой дает ацетилен, что позволило создать карбидную лампу. Это открытие повлекло за собой развитие целого ряда отраслей химической промышленности. Возможно, что наиболее яркий пример научно-технического открытия, сделанного в результате попытки совершить контрафакцию (подделку) на основе неполных данных промышленной разведки. Битва за алюминий продолжалась.
Погоня за секретом алюминия поставила перед промышленным шпионажем действительно трудную задачу. Если раньше нужно было копировать простые машины или воспроизводить простые формулы (это утверждение не распространяется на алхимиков), то теперь нужно было собирать и передавать всю совокупность сложных технологических данных, что было довольно трудным делом. Процесс производства алюминия очень сложен. Нужно было вводить в электролизную ванну криолит (двойной хлорид алюминия и натрия), малоизвестный, хотя и имеющийся в изобилии, минерал. Применение этого электролита позволяет получить нужную температуру для поддержания ванны в расплавленном состоянии без притока энергии извне. Больше того, плотность раствора меньше, чем плотность алюминия, и поэтому расплавленный алюминий осаждается на дне ванны. Наконец, нужны совершенно особые угольные аноды.
В заявках на получение патентов, сделанных в 1886 году одновременно во Франции и США, не содержалось вполне точного описания открытия. Поэтому промышленный шпионаж развернулся вокруг алюминия с особой силой. В следующей главе мы рассмотрим драматические перипетии передачи секрета высокопрочных алюминиевых сплавов из Германии в Англию во время первой мировой войны.
Использование алюминия позволило вновь найти применение постоянному электрическому току в то время, когда можно было думать, что окончательная победа принадлежит переменному току. Началась, образно говоря, драматическая дуэль постоянного тока, представленного Эдисоном, и переменного тока, представленного Вестингаузом. В этой борьбе принимали участие совершенно не сведущие в науках эмпирики. Еще хуже обстояло дело на уровне исполнения. Американская компания «Томсон — Хьюстон» вынуждена была в то время (в 90-х годах XIX в.) брать на работу коммивояжеров и уличных торговцев, профессиональных боксеров и пастухов. Сам президент компании Чарльз Коффин в прошлом был коммивояжером-обувщиком. Один из принятых им на работу директоров филиалов жаловался Коффину: «Я не знаю, что такое электричество». «Тем лучше, — изрек Коффин. — У меня слишком много людей, которые знают или делают вид, что знают, что такое электричество. Мне нужны продавцы. Чем меньше вы знаете об электричестве, тем лучше».
В этих-то условиях и началась битва вокруг огромных источников энергии Ниагарского водопада. Вопрос заключался в том, какой будет избран ток — постоянный или переменный. Ставка была велика. И поэтому все средства были дозволены. Эдисон, добыв посредством промышленного шпионажа чертежи генераторов переменного тока Вестингауза, изготовил такой генератор и предложил его штату Нью-Йорк для казни преступников. Так появился электрический стул. После этого группа Эдисона начала пропаганду в печати: «Не разрешайте проводить у вас переменный ток. Он убивает, его используют для казни преступников электрическим током». Против применения переменного тока выступал не только Эдисон, выступала и официальная наука, всегда готовая вести борьбу с техническим прогрессом. Крупнейший представитель официальной науки той эпохи лорд Кельвин телеграфировал в Комитет эксплуатации Ниагарского водопада: «Я надеюсь, что вы избежите огромной ошибки, отвергнув переменный ток». Но все было тщетно. Несмотря на попытки опорочить переменный ток, он все-таки был использован для передачи на расстояние энергии, источником которой был Ниагарский водопад.
Вестингауз одобрил проект гениального и безумного изобретателя югослава Николая Теслы. Последний утверждал, что умеет разговаривать с голубями и получает вести от марсиан, и, несмотря на это, изобрел электродвигатель переменного тока и большое число других электрических машин, в том числе автотрансформатор.
В конце века была основана «Дженерал электрик компани», которая впервые в истории электрической промышленности использовала настоящих ученых, и среди них математика Стейнметца. Последний объяснил все парадоксы переменного тока, открытые у Вестингауза и переданные Эдисону его шпионами. Впрочем, Эдисон этим не удовольствовался и сам организовал сбор сведений в Европе. Ниагарский комитет предложил ему 10 тыс. долл. за сведения, которые ему удалось добыть. Эдисон счел экспертов комитета слабоумными. После этого Ниагарский комитет предложил премию в 3 тыс. долл. за разработку вопроса о передаче электроэнергии на расстояние и ее стоимости. На этот раз посмеивался не только Эдисон. Один выдающийся английский инженер сказал: «Эти простаки хотят получить за 3 тыс. долл. сведения, которые стоят 100 тыс.». Другой английский инженер выразился более хлестко: «Ниагарская гидроэлектростанция будет строиться на основе работ, выполненных во всем мире, за которые их авторы не получили никакого вознаграждения». Так проект Ниагарской гидроэлектростанции впервые выявил значение промышленной разведки. В счетах к проекту упоминается о 75 тыс. долл., выплаченных иностранным инженерам и экспертам за технические заключения, и о 400 тыс. долл., выплаченных американцам за технические чертежи, модели машин и оборудование. Какая часть этой огромной суммы (дело происходило до 1900 г.) была выплачена за сведения о том, что мы теперь назвали бы промышленным шпионажем? Этого мы никогда не узнаем. Во всяком случае, ликвидация в 1899 году компании по строительству Ниагарской гидроэлектростанции показала, что это строительство было одной из самых рентабельных операций за всю предшествующую историю капитализма.
