Не могу сказать, что мне было сильно жалко тех людей. Я никого лично не знал и видел пару мгновений. Радует хотя бы то, что члены экспедиции остались целы. Операция по спасению оказалась не такой, как планировалось, но все же удачной.
Тесокабэ крикнул одному из солдат в другого вида мундире с париком из длинных красных волос. Он отодвинул створку дверей широкого дома в центре поселка. Оттуда пошли знакомые люди.
Ермолин еще о чем-то перекинулся с Тесокабэ, не переводя ничего для нас. Капитан «Дуная» и седой дедок казались лишними в этой компании. У меня хотя бы важное дело было – держать голову матерого пирата. Наконец-то эти двое перестали разговаривать. Гойдийцы поклонились нам и пошли к своему кораблю.
Капитан «Дуная» пошел навстречу к освобожденным членам экспедиции. Матросы на пристани ковыряли прибившийся к сваям ящик, чем тут же заслужили внимание Ермолина.
- Василий, тащи его ко мне в каюту, - скомандовал Ермолин матросу, тыкающему штыком плавающий в воде ящик, - там разберемся, что это.
Мой взгляд упал на дедка, задумчиво чесавшего бороду.
- Вот и поговорили, - весело сказал он.
- А вы кем будете вообще? – Спросил я.
- Что? – Дедок приложил ладонь к уху.
- Ничего, - я махнул рукой.
Больше мне здесь делать нечего. Лучше поднимусь на корабль и попробую там переварить происходившее на этом острове. Содержимое коробки неприятно звянькало. Вручу ее Марте и попрошу открыть. Отличная месть будет, я думаю. Уже представляю ее пронзительный визг, как только она увидит содержимое.
Хихикая про себя от моей подленькой задумки, я бросил взгляд в сторону гойдийцев. Тесокабэ поднимался на корабль неспешной походкой. На пристани оставалась куча солдат в красных мундирах. Тот мужчина, что вручил мне коробку, разговаривал с крупным мускулистым гойдийцем. Он был одет немного странновато по сравнению с остальными: в черную рубашку на европейским манер и шляпу-котелок. Катана на его белом поясе имела черную рукоять более длинную, чем у его собеседника. Вот эта была больше похожа на мою.
Поскорее бы уплыть отсюда. Завтра уже буду в нормальном ромейском городе. Поскорее бы.
Глава 10
Я решил поберечь психику бедной девочки. Мало ли моя шутка как-то отразится на нежной психике дворянки. Честно говоря, мне и самому было не по себе от идеи открыть подаренную мне коробку с отрезанной головой. Подарок господина Тесокабэ пришлось запрятать подальше от глаз Самуила, который тут же захотел увидеть ее содержимое. Теперь он предлагал играть в карты не на мою катану, а на коробку.
Полный список членов экспедиции я не знал, однако все известные мне люди были живы. Раз ехать нам предстояло ехать целые сутки, навестил каждого из них.
Мирный уже не так хмуро смотрел на меня. При встрече со мной он рассеянно пожал поданную мной руку. Его прежде закрученные кверху усы сейчас обвисли. Мирный хотел было сказать, что рад меня видеть, но запнулся на середине фразы. В глубине души мужчина по-прежнему меня недолюбливал.
Федоров был очень подавлен морально. Его крепкие руки тряслись то ли от пережитого шока, то ли от страстного желания что-то выпить. Прохладной бутылке столичной он обрадовался намного больше, чем мне. Долго тревожить расспросами я не стал и откланялся после второй выпитой с ним рюмки.
С судовым врачом «Катерины» Карлом Михайловичем я столкнулся на выходе из-за стола. Я уже попрощался с Федоровым, поэтому задерживаться не стал, стараясь избежать неловкой ситуации. Тем более подходили и незнакомые мне члены экспедиции с новыми бутылками и закусками. Останься бы я еще на одну рюмку, вряд ли бы ушел за столом. Но желание перекинуться словечками с последним знакомым перевесило. Тем более никто же не мешает вернуться чуть позже.
Афанасий Максимыч совершенно никак не изменился в своем поведении. Он все также раскуривал свою трубку на задней части палубы. Мое появление воспринял как совершенно обыденное явление. Дедок был как всегда на своей волне. Он спокойным лекторским тоном поведал мне о событиях после нападения пиратов.
Битва на палубе закончилась быстро из-за численного перевеса самураев. В плен никого из матросов не взяли, но скорее всего никто и не пытался сдастся. Когда резня сверху затихла, пираты пошли по каютам. Всех членов экспедиции собрали в на палубе. Пока половина самураев прочесывала трюм, остальные коллективно спорили о том, что нужно с пленниками делать. Пиратов в первую очередь интересовал груз, которого не оказалось в трюме. Они, как понял по их спорам Афанасий Максимыч, спутали судно экспедиции с каким-то другим.
В результате долгих споров пираты решили отвезти пленников к себе в деревню. Коллективное решение принять не удалось, из-за чего решили спросить совета у своего главаря.
По прибытии в пиратскую деревню их заперли в том большом доме всех. Выпускали пленников только чтобы справить в кустах нужду. Главного на тот момент не было, поэтому некоторое время все только сидели и ждали.
Афанасий Максимыч чуть ли не силой удержал меня, чтобы я не побежал за коробкой. Со смехом профессор сказал, что так главаря не увидел и голову ему показывать не нужно. Он только слышал его прибытие и спор, окончившийся хлестким ударом катаны и звуком падающего тела. После этого лагерь медленно пустел, пока к ночи не осталось почти никого.
Господин Тесокабэ с крейсером прибыл позднее тех событий. Профессора как раз и разбудил звонкий свисток броненосца, причаливающего у деревни. К тому моменту пират и вовсе не осталось в лагере. Через одного из своих людей господин Тесокабэ попросил пока не покидать тот дом, уверяя в скором прибытии ромейских кораблей. Спустя пару часов пришли «Дунай» и «Маринеску».
На мой вопрос о том, кому же на самом деле может принадлежать голова, Афанасий Максимыч пожал плечами. Запутанная история выходила. Надеюсь мне не придется с ней разбираться, потому как других дел у меня выше крыши.
Настала моя очередь рассказывать о пережитых приключениях. Историю с охотой старый профессор биологии слушал с недовольной миной. Ему не нравилась сама идея убийства таких животных ради какого-то обеда. Для него что кирин, что та химера вызывали жалость намного большую, чем погибшие в схватке с пиратами матросы. Я поведал ему о деталях битвы, умолчав только о последней минуте. Почему-то мне не хотелось делиться подробностями о произошедшем в пещере.
Мы с ним немного поспорили о том, может ли кирин кого-то натравить на людей. Афанасий Максимыч категорически отрицал возможность этого, хотя я настаивал на обратном. Мы остались каждый при своем мнении в этом вопросе и на том разошлись.
Застолье в столовой корабля разгоралось в полную силу. Я пришел на моменте коллективного пения какого-то смутно знакомого романса. Матросов и офицеров среди празднующих не было, зато отдельный персонал с «Дуная» и вездесущий Самуил уже успели опрокинуть не одну рюмку.
На палубе выпитая водка уже успела из меня выветрится, но мой новообретенный товарищ поставил передо мной новый стакан. Никогда прежде не отказывался выпить в хорошей компании. Хорошая ли компания собралась сейчас в этом небольшом и тесном корабле? А вот этот вопрос можно выяснить прямо во время застолья. Такую логику мой друг Илья называл граненой.
От воспоминаний о своем старом товарище у меня нахлынула тоска. Самое идеальное настроение для того, чтобы кое-что сыграть на гитаре.
Я дождался окончания очередного романса и настойчиво затребовал инструмент. Тучный мужчина с бакенбардами и крайне мелодичным высоким голосом отдал мне светло-коричневую пятиструнную красотку. Подергав по струнам, я забряцал старую мелодию из своего детства. Только одну песню знал настолько хорошо, чтобы без напоминаний сыграть от начала до конца. Я даже не знал ее название, предпочитая говорить о ней, как о «той самой из сталкера».
Члены экспедиции с интересом вслушивались в мою необычную игру. Они слушали меланхолическую мелодию с хмурыми лицами, но постепенно люди оттаивали, на их лицах появлялась улыбка и некая мечтательность. Сыграв последнюю ноту, я услышал одобрительные хлопки. Даже Мирный улыбнулся от моей игры.
