Слишком многие евреи все еще отказывались верить в то, что ужасы разгулявшегося по всей Восточной Европе нацизма доберутся и до них. Но скрытые токи антисемитизма, веками пронизывавшие регион, день ото дня лишь усиливались. Еще недавно ареал гонений на евреев ограничивался селами да небольшими местечками, а теперь акции устрашения и пропаганда сделали свое дело, и оголтелый антисемитизм перекинулся и на крупные города с их, казалось бы, культурным и образованным населением.

Антисемитские настроения быстро охватили словаков, а те, что помоложе, с охотой влились в ряды Глинковой гвардии (ГГ), боевого крыла Словацкой народной партии, получившего свое имя в честь основателя СНП, католического священника Андрея Глинки[13]. Партийная газета Slovák вполне оправдывала действия ГГ: «Мы имели и имеем все основания не только взирать на евреев с неприязнью на грани отвращения из-за их дурного вкуса, но и справедливо винить их во всех тех катастрофических бедах и напастях, которые они навлекли на нашу страну»^{91}.

От улиц Братиславы чем дальше, тем больше пасло зловонием Европы времен Первой мировой: еврейские лавки громили; женщины по вечерам боялись выйти на улицу без провожатых… Глинковы гвардейцы заполонили город, как тараканы, будучи при этом опереточной пародией на итальянских чернорубашечников, за неимением униформы, черных сапог с галифе и пилоток с золотой окантовкой и кисточкой^{92}. Как-то вечером одна подруга Циппи едва унесла ноги с улицы, отделавшись разбитым носом, возвращаясь вечером домой с собрания Ха-шомер ха-цаир. Евреям и чехам житья в Братиславе не стало. Не-вы-но-си-мо!

Циппи на некоторое время оказалась единственной женщиной и к тому же еврейкой в престижной немецкой фирме со штатом в двенадцать человек^{93}. Увы, работа скоро закончилась. Она была еврейкой, и фирму просто принудили ее уволить.

Но и после этого Циппи неплохо перебивалась случайными работами: учила еврейских детишек азам прикладной графики; сама рисовала все что ни попадя – от фальшивых номерных знаков для угнанных машин до рекламных плакатов и уличных указателей для тех, кто на них ездит^{94}. Такой вот парадокс эпохи: на евреев – гонения, а на услуги графических дизайнеров из их числа – редкостно высокий спрос. Но однако же, как бы много и хорошо она ни трудилась, от еврейства и его тягостных последствий в новом мире это ее не спасало.

В марте 1939 года Словакия наконец официально провозгласила свою независимость и вышла из состава Чехословакии. Было создано поддерживаемое Третьим рейхом марионеточное правительство под руководством католического священника Йозефа Тисо[14], возглавившего в 1938 году партию Глинки после смерти самого Андрея Глинки. Так Чехословакия прекратила свое существование де-юре и де-факто. Бежавший в Париж Бенеш попытался там сформировать чехословацкое правительство в изгнании, но власти Франции ему в этом навстречу не пошли, предпочитая видеть во главе временного правительства посла Чехословакии в их стране Штефана Осуски[15], благо тот успел даже создать в Париже некую Чехословацкую армию. Хотя оба ратовали за воссоединенную Чехословакию, политические платформы словака Осуски и чеха Бенеша существенно расходились. К лету 1940 года конец их распрям положило падение Франции, после чего оба перебрались в Лондон, где Бенеш и сформировал заново правительство Чехословакии в изгнании, впоследствии признанное всеми союзниками по антигитлеровской коалиции, в состав которого вошел и Осуски^{95}.

Циппи и Тибор Юст запечатлели друг друга в ходе обучения азам фотографии как неотъемлемого компонента графического дизайна

После распада Чехословакии Шпитцеры почти сразу лишились дома. Глинкова гвардия в приказном порядке выселила всех евреев в старый еврейский квартал. Бросив мебель в квартире, из которой их выставили, Шпитцеры вынуждены были перебраться в коммуналку в ветхом до безобразия доме^{96}.

На фоне этого Сэм продолжал играть все более активные и значимые роли в движении Сопротивления. Он помогал бойцам интербригад из еврейских добровольцев, отправившихся из Палестины в Испанию в 1936 году, да так там и застрявших. Многие из них до сих пор оставались политзаключенными в лагерях для интернированных по ту сторону Пиренейских гор^{97}. Их оттуда мало-помалу вызволяли и переправляли в тайные лагеря для беженцев в расселинах Малых Карпат под Братиславой, а лично Сэм отвечал за их снабжение продовольствием и брошюрами с последними новостями из подполья.

С введением антисемитских правил и насилия перспектива отъезда в Палестину делалась все заманчивее. Обмозговав все, Сэм купил гоночный велосипед и фальшивое удостоверение личности, рассчитывая как-нибудь проскочить на нем через Венгрию, а оттуда как-нибудь добраться до Палестины транзитом через Турцию, но велосипед сломался задолго до границы, – и он его в сердцах выбросил на свалку вместе с самой идеей отъезда. Вместо этого он еще глубже погрузился в подпольную деятельность и даже вступил в чешскую организацию Сопротивления Obrana národa[16], закладывавшую и взрывавшую динамит на дорогах из Германии, в том числе и через Словакию, с целью замедления продвижения колонн немецких войск^{98}.

Число «малых дел», к которым он был причастен, неуклонно росло.

Участвовал в работе подполья и Тибор, жених Циппи. Отслужив в свое время в армии водителем в войсках ПВО, он не считал свой воинский долг перед Чехословакией исполненным до конца, и теперь с удвоенными силами участвовал в работе движения Сопротивления. Он сотрудничал и с чехословацкими военными подпольщиками, и с еврейскими молодежными антифашистскими ячейками. Вступил в тайную сеть «Чешская миссия», подрывная деятельность которой координировалась правительством Чехословакии в изгнании, а оперативное управление осуществлялось из консульства Франции в Будапеште при содействии венгерской организации польских беженцев. Те обеспечивали бойцов чехословацкого Сопротивления фальшивыми документами якобы беженцев из Польши и помогали перебраться через границы и присоединиться к союзникам^{99}. Кроме того, Тибор сотрудничал и с Ха-шомер ха-цаир, и с нееврейскими чехословацкими организациями^{100}. У него было сразу две цели: избавить свою страну от фашизма и помочь еврейским беженцам выбраться в Палестину.

Не будучи активной участницей движения Сопротивления, Циппи прекрасно понимала, сколь высоки ставки, стоящие на кону. Их свадьба подождет.

Многие варшавяне сразу же после немецкого вторжения принялись паковать вещи в надежде убраться из города. Счастливые владельцы собственных упряжек грузили на подводы целые сундуки одежды и утвари^{101}. Большинство же сгребало все, что под руку придется, в заплечные мешки. Самые отчаянные покидали столицу налегке. Основной поток беженцев потянулся из Варшавы на восток, подальше от вторгшихся немцев, но далеко уйти никто не успел^{102}. Железнодорожные пути, мосты и дороги были уже разрушены, и теперь асы люфтваффе бомбили и расстреливали застрявшие поезда, машины и гужевые повозки. Весь регион рухнул в состояние полного хаоса. Вишням же, сидя у себя в квартире, только и оставалось, что вслушиваться в бесконечную канонаду^{103}.