– В другой раз.

Вернувшись в дом, едва шагнув в общую столовую, в лицо получаю сначала водяной удар, будто шарик с водой кто-то в лоб впечатал. А после, мелкий и не приятный щиплющий жаром тычок пламени, что богиня, глумясь над феей, отразила и перенаправила в мою сторону.

– Пламя, из которого ты состоишь, есть ничто иное, как порождение хаоса, оно уничтожает, рушит и убивает всё до чего прикоснётся. И ты, существо появившееся в Кузне, тому лучшее доказательство. – Сидя на стуле, закинув ногу на ногу, вещала богиня.

Создавая водяные капли, словно в тире, она метала их в верещащую, недовольную и озлобленно доказывавшую свою позицию феечку.

– Ты лжебожество, глупое, тупое и никчёмное. Именно пламя то, что светит днём, дало всему живому жизнь. Только при свете его цветут цветы, деревья, и лишь когда оно жарко пылает, мир может жить так, как привык. Я, дитя пламени жизни, я… я…

– Это пламя, о котором ты говоришь, у вас называется солнцем, дурочка. Ты же даже близко не сравнишься с той энергией и мощью, что источает греющая этот мир звезда…

– Я знаю, что такое солнце, и не смей называть меня дурой! Мне больше семи сотен лет! – Метнув в богиню маленькую искорку, выбившись из сил, пикнула Семечко, а после спикировала мне на руку.

– Семьсот, всего-то? – Двумя пальчиками поймала, а после затушила искру Эсфея. – Даже ростки молодых цветов в моей божественной оранжерее в сотни тысяч раз старше тебе. Твой мозг, как и мозг твоего создателя Кровавого Кузнеца, настолько мал, что даже не осознаёт, о каком именно пламени мы сейчас говорим.

– Довольно! – Видя, что моя карманная фея вот-вот разрыдается, рявкнул я. – Хватит донимать моих товарищей! Ты же богиня, вся такая из себя великая и изящная, так прояви хоть капельку почтения к жителям моего дома. Живи по нашим правилам, уважая нас, или выметайся к херам собачим!

– Смертный… – Прорычала Эсфея. – При любых других обстоятельствах я бы стёрла тебя, твой дом, всю эту округу, а, быть может, даже и планету с лица вселенной. После чего отправилась бы спасать тысячи, если не десятки тысяч, других измерений и миров. Но из-за тебя…

Ах ты ж сука…

– Из-за меня что? – Видя как богиня запнулась, спросил я. Мы оба знали, я не по собственной воле оказался в этом мире.

– И после этих слов ты всё ещё причисляешь себя к стороне света? Даже гоблинов этого мира, истинных порождений тьмы, убивающих ради забавы и пропитания я понять могу, но не тебя. Ты угрожаешь целой планете и из-за чего? Из-за меня? Из-за одного человека? Только потому, что какой-то смертный затронул твою честь, зацепил гордость, только по этому ты готова разрушить целый мир? А как же библия, писание и труд того, кого ты назвала Первым. Как же те громкие слова, речи о пороках вроде гордыни, как же призывы «полюбить врага своего»? Как же так, Эсфея, ты забыла правила своего же творца? Для меня ты не бог, не представитель света, а всего на всего, очередная алчная, гордая сущность, что хуже тьмы, хуже самих демонов. Могущественная, горделивая и жестокая… Я никогда не протяну руку помощи существу, что угрожает мне и моим близким, и не стану помогать кому-то вроде тебя.

Богиня покраснела от ярости, из глаз её, потоками вырывающейся маны, посыпались искры. Подорвавшись с табурета, она угрожающе призвала свои мечи, оглядела напуганных происходящим жильцов.

– Только посмей их тронуть… – Спрятав фею в карман, рукой схватился за стоявшее у стены копьё. Направив то навстречу двум десяткам острых лезвий.

– Я заставлю тебя пожалеть о сказанном.

– Вон из моего дома! – Не выдержав, рявкнул я и сделал шаг с копьём той навстречу.

Один из подвластных существу клинков, целясь в ногу, метнулся в мою сторону. Ударившись о невидимый барьер, он сменил направление и вонзился в пол, задрожал. По неведомой причине задрожали и другие зависшие в воздухе клинки. По растерянному виду Эсфеи я мог понять, она потеряла над ними контроль. Эта сука слишком опасна, и только что в очередной раз проверила, может ли мне навредить. Что-ж, я поступлю зеркально!

Копьё плотно сжато в руках, ещё один шаг, выпад и…

– Стой! – Испуганно воскликнула она, выставив руки. Остриё созданного мною копья, прорезая плоть, скользнуло между двух выставленных женщиной ладоней. Окрасив поверхность кожи в красный цвет, наконечник замер в десятке сантиметров от лица вжавшейся в стену Эсфеи.

Половина мечей её пала на землю. Блеснув ярким светом, затянулись парезы на руках. Зажмурившись и испуганно скалясь, она тяжелыми вздохами заставляла свою грудь вздыматься. Впервые, глядя на столь красивую, обнажённую женщину, я испытывал не похоть, а омерзение, граничащее на одном уровне с ненавистью.

– Уходи, пока я не передумал.

Женщина, впервые взглянув на меня без показушного лицемерия, как на того, кто с лёгкостью мог забрать её жизнь, покорно опустила взгляд. В ответ я убрал копьё и уступил ей дорогу для выхода.

Вместе с половиной своих железок, парящих в воздухе, она проплыла мимо моих домочадцев и растворилась за дверьми. Хохо, одной рукой держась за сердце, а другой за разделочный нож, испуганно сползла вниз по стене. С полными глаз слёз, к ней подскочила так же испуганная Муррка. Обнявшись, девушки пытались успокоить друг друга, обсуждая, насколько близко они сегодня были к смерти. Дождавшись, когда столовая очистится от запаха Эсфеи, из кармана вылезла Семечко и так же разрыдалась. Фея испугалась кары божьей и того, что её утопят в магических водяных шарах. Она впервые видела кого-то настолько древнего и жестокого к духам леса, от того и перепугалась, бедняга.

Мда уж… Вот они, боги. Для них, обитателей вечности и бесконечных космических просторов, мы не личности, да даже не дорожная пыль, цепляющаяся за их подошвы…

– Чего ей нужно, Матвеем, чего хотело это существо? – Спросила Хохо.

– Существо? – Буркнула из кармана Семечко. – Она не существо, она ЛжеБог! – Ответив так, что поняла даже Хохо, ещё сильнее разрыдавшись, запищала фея. Из рук Хохо выпал нож, большие глаза её, охваченные ужасом, устремились на меня, ручки, ножки и уши задрожали. Пытаясь унять страх, женщина обхватила лицо своё ладонями и тихо, едва слышно, прошептала:

– Мы… мы… разозлили Б-бога?

Стража доложила. Эсфея, перемахнув через стену, исчезла в том же направлении, откуда и пришла. Видевшие это стражники молились небу за то, что это опасное существо, взглядом мечущее мечи, покинуло нас. Да и сам я испытывал облегчение, хотя в душе знал, чувствовал, очень скоро она вернётся. Эсфея о чём-то не договаривала, утаивала, иначе, узнав, что здесь не её дочь, а какой-то смертный, тут же полетела бы на другой край земли спасать бестолковую Астаопу.

Нет… эта корыстная дрянь точно что-то задумала. Она знает то, чего не знаю я, и нуждалась во мне, а вернее в моём теле или, если быть совсем уж точным, то скорее всего в моей силе Созидателя. Дрянь… добавила она мне хлопот.

На приведение в чувства моих девушек ушло около часа. После чего я попросил тех немного отдохнуть, а сам отправился дальше решать свои дела. Днём мы завершили подготовку к строительству теплицы. В этот раз строение делалось из минимума ресурсов, потому как требовались они много для чего ещё. Силы потратил изрядно, но отдачи не почувствовал, из неприятных симптомов истощения: только в горле мальца пересохло.

Когда закончил с теплицей уже вечерело. Не тратя времени понапрасну, создаю стеллажи, на них из досок крафчу деревянные короба. После, при помощи строителей, засыпаю эти короба чернозёмом оставшимся после рытья фундамента. Далее, когда уже совсем стемнело, при свете лучин и магии взявшейся мне помогать Семечко, до глубокой ночи сажаю имеющиеся у нас культуры. Когда луна стала опускаться со своего небесного трона, вернулась с прогулки наша «светильная, вспыльчивая лампа», изгнанная, непокорная и надоедливая Эсфея. Освещая своей аурой ночь, в очередной раз перепугав мою стражу, она, бесцеремонно, просто взяла и запрыгнула на стену.