Он стоял с невозмутимым видом, засунув одну руку в карман, а второй сжимая учебник. Моё сердце колотилось, как барабан.

Медленно вздохнув, я расправила плечи и спросила:

— Ты что-то хотел?

У меня перехватывает дыхание, когда он достаёт руку из кармана и трёт затылок с озабоченным выражением лица.

— Я… мы что-то должны были принести на лабораторную? — спрашивает он, а я не могу отвести глаз от его адамова яблока.

Нервно сглотнув, я качаю головой.

— Нет, не помню ничего такого. Обычная лабораторка.

— Да, что ж… Увидимся позже. Спасибо, — бормочет он и подмигивает мне, прежде чем уйти.

Он подмигнул мне!

Матерь божья!

Хотелось бы мне сказать вам, что после всех этих хождений вокруг да около он заставил меня поверить в любовь и жить долго и счастливо… но это не так. Этого не произошло, поскольку это реальная жизнь, а не книжный вымысел.

В нашей группе из десяти человек я разговаривала с ним лишь по необходимости. Казалось, он меня даже не замечает. Наше общение сводилось к профессиональному, каким ему и следовало быть.

Мне стоило порадоваться за него. Ведь я бомба замедленного действия, готовая взорваться в любую секунду, эгоистично вовлекать другого человека в этот кошмар. Но я всего лишь человек, и мне впервые в жизни захотелось встречаться с парнем, чтобы меня любил кто-то помимо семьи.

Несмотря на то, что мы виделись ежедневно, я пыталась забыть его.

Старалась игнорировать сердечные муки и боль во всем теле, а по большей части в колене.

Я умудрилась добавить это дерьмо в свою и так испоганенную жизнь, отчего ещё сильней злилась на себя.

И, словно этого было недостаточно… мне становилось хуже. С каждым днём боль в колене становилась нестерпимей, и я не знала, сколько ещё выдержу.

Однажды ночью я не смогла больше терпеть.

Я снова стиснула кулаки, пытаясь сдержать крик. Мои ногти впились в ладони, оставляя красные вмятины, но ничто в этот раз не ослабляло боли.

Я притянула колени к груди так сильно как смогла, пытаясь стать крохотной и затеряться на кровати, словно так боль могла уменьшиться. Но стало только хуже, я больше не могла терпеть, и в сознании помутнело.

— Мам! — закричала я из последних сил.

В полной панике родители ворвались в комнату, но у меня не было сил их успокоить. Мама зарыдала, а папа, превозмогая дрожь в руках, попытался усадить меня в инвалидное кресло.

Вероятно, я потеряла сознание, потому что пришла в себя уже в больнице. Теперь боль стала терпимей благодаря болеутоляющему, которое всё ещё поступало в моё тело из иглы в левом внутреннем сгибе локтя.

В ту секунду, как я посмотрела на капельницу, дверь открылась, и в палату зашли мои родители. Убитая горем мать выглядела осунувшейся, её глаза опухли и покраснели от слёз. Я причиняла им боль, но ничего не могла с этим поделать.

— Эйприл? Тебе что-нибудь нужно? — спросил папа тихим охрипшим голосом.

Я не дура и прекрасно знала, что ситуация паршивей некуда, а моя болезнь неизлечима. Я уже преодолела порог беспокойства. Возможно, это своего рода механизм самозащиты, исключающий волнения о чём-либо… даже о смерти.

— Пап, где мой телефон? — спросила я, проигнорировав его неуверенный взгляд.

Он протянул мне сотовый.

— Я привёз его, пока ты спала.

— Спасибо, — пробормотала я и открыла Фейсбук, чтобы найти одного человека с которым хотела связаться: Эштон Кеннеди… парень из грёз.

Мои пальцы зависли над его фотографией, но я умирала… что мне, собственно, терять? Гордость? Не уверена, что она что-то будет значить, когда меня не станет.

Глубоко вздохнув, я набрала…

Привет, Эштон.

У меня к тебе предложение. Оно самое странное, какое тебе доводилось слышать. Наверняка оно покажется несуразным, возможно, даже бессмысленным, но я должна тебя спросить… пока не поздно.

Я не из тех девушек, которые привлекают тебя. У меня нет тела модели или чувства юмора. Я живой пример обыденности. Знаю, мы почти не общались, и от этого моё предложение ещё более абсурдное, но я должна рассказать тебе правду… Я люблю тебя, Эштон. Моё долбанное сердце в этом больном и нелепом теле выбрало тебя.

Просто… Я люблю тебя, и я умираю.

Не думай, что я шучу, я на самом деле при смерти. Моё тело стало обеденным столом для гребаного рака, который в буквальном смысле слова поедает меня живьём. Я знаю, у меня осталось не так много времени, просто не уверена, насколько его мало. Боль стала невыносимой, и, я чувствую, мой конец близок. Смерть совсем рядом.

Сейчас, лежа в больничной палате, я, наплевав на гордость, пишу тебе это сообщение и очень хочу попросить тебя о кое-чем…

Не дай мне провести эту ночь в одиночестве.

Я прошу тебя об одной ночи… всего лишь одной.

Мне так хочется почувствовать себя нормальной девушкой… всего лишь одну ночь…

Знаю, ты не обязан этого делать. Но все же, прошу:

Всего лишь одну ночь…

Нажав кнопку «отправить», я не сводила глаз с экрана. Я увидела, как под сообщением появился значок «просмотрено», но никакого ответа или попытки написать хоть что-то.

Отложив телефон, я опустила голову на изголовье кровати. Я захотела снова его проверить, но в палату зашёл мой врач.

— Как ты себя чувствуешь, Эйприл?

— Я в порядке.

— Прости, Эйприл, — говорит он, и я не смогла не удивиться. — Я бы очень хотел, чтобы испробованное нами лечение тебе помогло, — продолжает он.

И я знаю, что сейчас в нем говорит не профессионал. В этот тяжёлый период он относился ко мне по-братски, и сейчас это слова брата, а не врача.

— Не переживайте, док. Может, на том свете будет лучше, — отвечаю я с грустной улыбкой.

Он кивает и, прежде чем выйти, говорит:

— Я пойду, а ты отдыхай.

Мои родители вышли вслед за ним, и я схватила телефон. Одно входящее. Я так боялась его читать.

Прежде чем открыть его, я для храбрости на секунду прикрыла глаза.

В какой ты больнице?

Такого сообщения я точно не ожидала…

Не зная, о чем стоит писать, я набрала простой ответ.

Больница Гейт. Онкологическое отделение. Палата 204.

Я видела, как он что-то пишет, и через секунду пришло сообщение.

Уже еду.

Я читала и перечитывала его ответ, выискивая скрытую жестокую шутку, но не находила и намёка. Я была настолько шокирована, что не смогла набрать простое «Спасибо».

Через десять минут дверь снова открылась, но я не могла оторвать глаз от экрана телефона. А ещё мне не хотелось видеть измученное горем лицо матери. Но когда шаги приблизились к кровати, я подняла взгляд и встретилась с карими глазами Эштона.

— Привет, Эйприл, — улыбнулся он мне. У него даже зубы были идеальными.

— Э-Эштон? Ты пришёл?

— Ты хотела, чтобы я приехал… и вот я здесь.

Он пожимает плечами и окончательно шокирует меня, целуя в щеку.

— Ч-что ты делаешь?

Меня по-прежнему захлёстывает удивление. Даже когда я написала ему сообщение, все равно не ожидала, что он приедет, не говоря уже, что так быстро…

— Разве не ты моя девушка всего лишь на одну ночь? — спрашивает он с усмешкой и присаживается рядом со мной на кровать.

— Я не думала, что ты на самом деле примешь моё предложение, — ответила я, отодвигаясь, чтобы освободить ему больше места на кровати.

— Меня не каждый день приглашают на свидания.

— Это было круто, — говорит он, заправив локон волос мне за ухо, и от его беззаботного поведения на душе стало легче.