В период обучения в аспирантуре в 1964 году я встретил девушку – аспирантку из Ташкента по имени Аълохон, которая стала моим другом, моей судьбой. Её мельком я видел в 1962 году в ноябре, когда первый раз приехал в МАДИ для сдачи экзамена в целевую аспирантуру. Тогда меня поселили в общежитие № 6, где и проживала Аълохон с подругой Турсуной. Я пробыл всего месяц и после неудачи уехал в Ташкент. Проработав год ассистентом в ТашПИ, снова приехал в МАДИ 5 октября 1963 г. стажером–исследователем и поселился в общежитии по улице 1905 года. Только в марте 1964 года переехал в общежитие №8 к своему другу Аману, и однажды он нас познакомил. Постепенно началась дружба двух аспирантов. Похожая судьба: она росла без отца, я – тоже, и мы друг друга хорошо понимали. Иногда она, иногда я начали заходить друг другу в гости или просто так. Аспиранты, как правило, дни рождения и праздники отмечали вместе за праздничным пловом. В воскресные дни группой ходили в театр, кино, музеи, на каток. В один из таких дней, беседуя с ней и уточняя, откуда она, я узнал о том, что Аълохон я видел еще в 1957 году в августе на одной вечеринке, посвященной проводам ее подруги в Андижан на учебу. Вместе с девушками мы сели в трамвай, так как нашего друга Абдубори провожали тоже в Андижан на учебу. В течение этих лет она жила у меня в глубине души, я её мельком иногда вспоминал, но был очень занят своей учебой, и некогда было думать о девушках, так как жили очень бедно и о женитьбе вообще не могло быть и речи. Сначала я должен был стать на ноги! Естественно, до этого были знакомства, свидания с девушками. Но ни одной из них я не говорил о любви. Я к ним относился по-товарищески. Помню где-то на третьем курсе маме сказал о том, что мне нравится одна соседская девушка – дочь ювелира. Попросил маму переговорить с её родителями. Она так и сделала. Но, увы, в ответ услышала: «Нет». Мать пришла огорченная, понимая, что причина отказа в нашей бедности. Я успокоил маму и сказал: «Мама, не печальтесь, я буду очень уважаемым и богатым человеком. Время покажет!» – и вычеркнул ту девушку из сердца. Через год её выдали в богатую семью…
После успешной защиты я продолжил свою педагогическую деятельность. Наконец, 25 октября 1969 года состоялось наша свадьба с Аълохон. Примечательно то, что утверждение пришло из ВАКа в день «чалляра», в третий день свадьбы. В этом же году меня перевели на должность старшего преподавателя. В середине 1970 года – я уже доцент, через два года ВАК выдал мне диплом доцента.
В те времена на автодорожном факультете Политехнического института было всего четыре кафедры, деканом был мой друг по аспирантуре Аманулла Ганиходжаев. Заведовал нашей кафедрой А.У.Салимов (по совместительству, его основная работа была в ЦК), а работу по кафедре вёл доцент Б.М. Гриндорф.
Через некоторое время мне стало известно, что на кафедре есть два импортных стенда в комплекте с аппаратурой, приобретённые усилиями А.У.Салимова за валюту в Германии, и что они вот уже семь лет бездействуют. Эти уникальные стенды считались дефицитом, а здесь они покрылись пылью, потому что никто не знал их конструкцию и не умел управлять ими.
В Москве я работал именно на таком стенде, знал его досконально. На заседании кафедры я выдвинул идею запустить стенд в работу и организовать научную лабораторию. Меня поддержали, и работа началась. Привлекал к ней своих студентов-дипломников. Друзья: Славик – главный инженер автобазы, Абдугани – начальник стройтреста помогали мне в этом деле. Один за другим появились песок, щебень, кирпич, цемент, шифер, трубы. Во дворе создали отдельный бокс, в основном здании нам выделили два помещения, которые постепенно приобретали черты научной лаборатории. Лабораторию по тепловым двигателям принято размещать в двух смежных помещениях. Для этого часть стены между ними надо было убрать и застеклить. Необходимые расчёты выполнила моя супруга Аълохон, так как она тоже работала со мной на одном факультете, её специальность – инженер–строитель. Причём, надо было убрать стену толщиной семьдесят пять сантиметров. Б.М.Гриндорф выразил опасение, что здание может обрушиться, поэтому он не разрешил ломать стену. Дело приостановилось, пришлось сообщать Акилу Умурзаковичу, заверить его, что всю ответственность я беру на себя. Я продолжал работу, пригласил специалистов из авиационного объединения. Они сделали монтаж электрической части. Специалисты из МАДИ помогали в запуске установки. В дальнейшем на этой установке под моим руководством были выполнены работы моих аспирантов.
Обидно и странно лишь то, что те, кто особенно рьяно следил за пуском лабораторной установки, а были такие, кто мешал работе, отвлекал, вносил нервозность, ни разу не появились в лаборатории, не воспользовались её возможностями.
В связи с этим хочу заметить, как важно для человека иметь рядом друга, учителя, руководителя, который силой своего авторитета, веско, без волокиты, без компромиссов может объективно разобраться в ситуации, справедливо рассудить, остановить зарвавшихся и, тем самым, дать толчок для дальнейшего творческого роста своих подопечных. В истории с лабораторией такую поддержку оказал мне А.У.Салимов. Выслушав недовольных моими действиями и ознакомившись с объемом выполненных мною работ, он дал указание продолжать работы.
В начале 1970 года пришли на факультет из ЦК – А.У. Салимов, из МинВУЗа – первый заместитель министра К.И.Афанасьев и провели закрытое совещание. Оказалось, что тридцать пять студентов-заочников обратились с жалобой на своих преподавателей по поводу того, что те нечестно поступают с ними. После этого на всех кафедрах провели специальные заседания, где принимали меры по пресечению негативных явлений. Меня обязали быть ответственным за дисциплину кафедры «Двигатели». Выполнять поручения честно – в моем характере. Так и сделал. Никто из преподавателей без моего ведома и моей визы не имел права принимать экзамены, зачёты, курсовые работы и проекты. Через мои руки прошли курсовые работы и проекты всего одиннадцати студентов–заочников, в архив попало столько же документов. Об этом я доложил на заседании кафедры. Преподаватели постарше посмеивались, предложили послать трёх преподавателей на заочное и вечернее отделения, проверить реальное положение дел. Фактически оказалось, что восемьдесят пять студентов–заочников прошли через нашу кафедру и сдали всё необходимое – два экзамена, два зачёта, курсовые работы и проекты! Вот тут я узнал, что семьдесят четыре студента прошли какими–то другими путями. Я (как член партбюро) поднял шум. Это было моей ошибкой. Молодой, зелёный, всего тридцать лет прожил. По моей настойчивости от имени проректора У.А.Икрамова были написаны письма тем заочникам, которые окольным путём оформили себе положительные оценки. Их известили о том, что все результаты сессии аннулируются. После этого только десять человек принесли показать свои курсовые работы и проекты, остальные же сдали сессию «без ничего».
Выяснилось, что преподаватели за взятку ставят оценки за экзамены, курсовые проекты. Это особенно проявлялось среди студентов–заочников. Как ни странно, когда мы (комиссия в составе трёх преподавателей) подняли документы, обнаружили фамилии уважаемых преподавателей, которые в один день, одним махом проставили пять оценок (два зачета, два экзамена и курсовой проект) семидесяти четырём студентам. Самое главное – никаких следов: эти студенты лекционные и лабораторные занятия не посещали, курсовые работы и проекты не выполнили, экзамены не сдавали. Почему они так поступили!? Я не мог найти ответа… Но прошли годы, десятилетия, и теперь знаю, в чем дело. В первую очередь, виноваты студенты, попавшие в вузы по знакомству. У них нет знаний, им нужен только диплом. Их философия – всё можно купить. К сожалению, среди преподавателей найдется (хотя процент их малый ~ 15%) определенное количество таких, которые занимаются этим «ремеслом». Их знают все педагоги и студенты. Они абсолютно не пользуются уважением. Об этом пишу с полной ответственностью. К счастью, среди преподавателей много прекрасных педагогов, которые передают свои знания студентам и оправдывают звание устоз-наставник! Они пользуются всю жизнь уважением у своих воспитанников. Виновным же: старшему преподавателю В.Мостепаненко и ассистенту З.Исламову был объявлен выговор, а остальные «уважаемые» профессора и доценты остались без наказаний… и без оглашения их фамилий.
