Раз в год я привозил с собой для своих учителей виноград и дыни, но передавать это им было для меня настоящим мучением. Особенно М.С.Ховаху. Он меня корил… Зачем… в Москве же всё это продают. Мне было очень неудобно. Он же не знал узбекские обычаи. После поездки он убедился, что это наш этикет… Однажды он попросил меня, когда я был у него дома, разрезать дыню. Я сделал «касу», т.е. разрезал дыню на три части, в каждой половинке мякоть отделил от кожуры и разрезал маленькими квадратиками, чтобы мякоть можно было есть вилкой. При этом я сказал, что так режут дыню для стариков. Почувствовав на себе его взгляд, сразу добавил – «для уважаемых людей». Он улыбнулся…
Время шло, я постепенно стал ощущать в себе силу и уверенность, мог вступить в научную дискуссию с учеными-преподавателями. Двигатель же успел сломаться и восстановиться несколько раз. После защиты диссертации по моей просьбе мой научный руководитель, заведующий кафедрой, профессор М.С.Ховах согласился передать в ТАДИ безвозмездно универсальный картер с моим одноцилиндровым дизелем. Сейчас он находится в Ташкентском автомобильно-дорожном институте, используется при создании керамического двигателя…
Осенью 1968 года на научном семинаре кафедры результаты моих исследований оценили положительно, мои рецензенты два доктора наук и один кандидат наук дали положительные отзывы…
Когда в июле стало известно, что я завершил исследования, один доцент дал мне напутствие, сказав: «Теперь ты свободен на два года, хорошо, если за это время напишешь диссертацию». Я ничего не ответил, промолчал. Быстро оформил все графики, оформил последнюю главу диссертации (так как три главы были давно готовы) и поехал на дачу моего консультанта С.Е.Никитина, находившуюся в ста десяти километрах от Москвы. Он на лето приехал в отпуск из Алжира, где занимался педагогической деятельностью. Он просмотрел работу за три дня. После я обратился к основному руководителю – Максу Самойловичу Ховаху. Он просмотрел диссертацию, отредактировал за неделю, дал «добро» печатать. К этому времени я уже успел подготовить первые три главы в пяти экземплярах. Машинисткой работала жена А.Н.Воинова, известного профессора МАДИ. Пока она печатала, Алексей Николаевич просмотрел работу, и она ему понравилась. Вот, таким образом, в конце августа диссертация была готова. На первом, после отпуска, заседании кафедры М.С.Ховах доложил, что я завершил диссертацию. «Не может быть!», – воскликнул доцент, давший мне напутствие. М.С.Ховах спокойно передал ему готовую диссертацию и сказал, что тот будет рецензентом. Второй и третий экземпляры диссертации профессор передал известным учёным И.В.Астахову и А.Н.Воинову.
К предварительной защите я подготовил пятьдесят пять плакатов. В этом деле помогли мне мой брат Марвар и художница Люда. Сделал доклад на час. Все рецензенты дали положительную оценку, указывая на некоторые недостатки. «Костяк» работы без изменения был рекомендован к основной защите.
Тогда же стало известно, что у меня не сдан кандидатский экзамен по спецкурсу «Двигатели внутреннего сгорания». Никто не подумал об этом: ни я, ни мой руководитель. Члены кафедры единогласно заявили, что результаты моей работы дают право получить высшую оценку без сдачи экзамена. Моей радости не было конца. Всю жизнь я стараюсь оправдать это доверие.
Для завершения диссертации кафедра эксплуатации автотранспорта ТашПИ дала мне полную свободу, начиная с августа 1968 года до января 1969 года, за что я всю жизнь благодарен руководству и коллективу кафедры, в первую очередь, А.У. Салимову.
Защита диссертации. Такое событие остается в памяти на всю жизнь. По плану Спец. совета МАДИ я должен был защититься в марте, но вклинился один иностранец – венгр Илошваи (иностранцы всегда шли без очереди), и мою защиту перенесли на июнь.
Заседание Ученого совета проходило в большом зале МАДИ. Я развесил плакаты с результатами исследований. В течение тридцати минут я доложил основное содержание диссертации. Было много вопросов, на которые я старался обоснованно ответить. Зачитали заключение ведущего предприятия и отзывы на автореферат. Их было много и все положительные. Меня удивил отзыв зав. кафедрой МВТУ им. Баумана профессора А.С. Орлина. Отзыв был написан на листке бумаги собственноручно и крупным шрифтом: «Диссертация заслуживает присуждения ученой степени кандидата технических наук».
Затем наступил момент выступлений и оценок. выступили профессора А.Н.Воинов, И.В. Астахов, К.А.Морозов, а также другие ученые, и все в один голос заявили, что С. Кадыров уже сформировавшийся ученый, и работа достойна присуждения ученой степени.
Защиту вел сам ректор Леонид Леонидович Афанасьев, человек с большой буквы – генерал! Выступавшие из НАМИ признали, что двигатель С.М.Кадырова показал несколько лучшие результаты, чем американский прототип. Эта оценка окрылила меня, внушив большую уверенность в себя.
Банкет! На защиту приехали мои родственники: брат Анвар, старшая сестра Бахтия, её муж Хамидулла, дядя Миргияс и младший зять Мираббос. Стол накрыли в кафе института. Меня очень обрадовал ректор института: он с многими членами совета пришел на банкет. Естественно, все члены кафедры автотракторных двигателей во главе с моим научным руководителем М.С.Ховахом тоже были здесь. Друзья – аспиранты. Здесь была и моя будущая супруга Аълохон. Во время защиты она только один раз появилась: пожелала удачи и пошла по своим делам, так как ровно через неделю, 26 июня сама должна была защищаться. В этот день я от счастья опьянел, хотя пил немного…
СПРАВЕДЛИВОЕ РЕШЕНИЕ
Мы, аспиранты МАДИ, жили в общежитии, вблизи станции метро «Сокол». По соседству находилось общежитие аспирантов медицинского института. В восьмом общежитии со мной жили Аман, Суръат, Хаёт, Марат, а в шестом – Аълохон и Юлия, у медиков – Эркин ака, Гузал опа, Окил ака. В общежитии около станции метро «Студенческое» жили Нигматулла, Рихсивой, Лолахон, Рискиддин, Рихсинисо и другие. Мы собирались каждый месяц, песни, шутки–прибаутки были нашими спутниками. В шестидесятые годы подружившись в Москве, мы до сих пор дружим, навещаем друг друга.
Находясь в Москве, я не забывал мать, сестру и младшего брата, которые остались одни в Ташкенте. Старший брат с женой – в Караганде, младшая сестра тоже вышла замуж. Чтобы матери высылать деньги, мне надо было как–то заработать их. Выручал мой красивый почерк: аспирантам постарше, которые завершали диссертации, я тушью выписывал формулы, чертил графики, занимался со студентами репетиторством. За это, естественно, они платили. Иногда в московских магазинах мой друг-афганец Тахир (племянник Закир Шаха) покупал за доллары дефицитные товары, и я отправлял их в Ташкент. Рыночные отношения уже тогда были в ходу, хотя советская мораль и законы строго запрещали их. Без этого невозможно было нормально жить.
Однажды Тахир шепнул мне на ухо: «Я у дяди видел Коран на русском языке». Его дядя работал послом Афганистана в России. Почему он шепнул? Он знал, что я являюсь секретарем комсомольской организации аспирантов МАДИ и закоренелый атеист.
Однако я, рожденный в Ташкенте в семье верующих, заинтересовался этим сообщением и попросил его принести Коран на три дня с разрешения дяди. Я должен сказать, что практически ни один узбек-мулла или кори, который не знает арабского языка, глубоко не знает истинного содержания Корана. Естественно, я – атеист тоже не знал, только знал некоторые молитвы. В один из дней он принес Коран и осторожно ночью передал мне. С глубоким волнением я взял Коран в руки – поцеловал и за три дня прочел священное писание. Это было в 1965 году. Именно тогда я понял, что есть великая сила – существует Аллах. Он в моей душе с тех пор!
Я помню слова, высказанные моими друзьями – аспирантами из Индии, Арабских стран: «Ваш Бог – Ленин. Вы трусы и не признаете существование Бога. Человек не может быть Богом». Да, они были правы тысячу раз.
