Китобои. Само это слово звучало для меня отвратительно. Примерно то же самое ощущение, когда случайно касаешься какого-нибудь слизкого червяка. И хочется поскорее прибежать домой, чтобы отмыть руки. Но, к сожалению, это был вовсе не червяк.

Никогда раньше не задумывался, что люди, мои сородичи, могут быть такими беспощадными. Страшно себе представить, что даже те, кто носит на груди крест, способны с равнодушием переступить черту… Безумно и совершенно непостижимо. И чем же мы в таком случае отличаемся от акул? Именно тогда я и понял, кем на самом деле был тот мегалодон, которого так боялись жители океана.

Не успокаивало даже и то, что китобоев поймали и теперь должны были судить за совершённое злодеяние. Несчастного кита, распятого на невидимом кресте, уже не вернуть, потому что смерть необратима. Мне лишь хотелось верить, что злодеи рано или поздно предстанут перед другим, высшим судом, когда их обугленная душа наконец выйдет наружу и ответит за свои грехи.

Извини, ты, наверное, не очень хорошо понимаешь, что я пытаюсь сказать… Может быть, это и к лучшему. Чем позже ты узнаешь тёмную сторону жизни, тем спокойнее для тебя. Поверь мне: нет ничего ужаснее разочарования в своих сородичах. И ты не можешь от этого отречься. И в тебе, и в том, кто возомнил себя царём вселенной, течёт одна кровь. Все мы дети Адама и все время от времени ходим по острому лезвию зла. Но ведь это та борьба, которой мы можем противостоять. Неужели душа человека покрылась плесенью и больше не пропускает свет? Нет, дорогой, даже после всего случившегося я отказываюсь в это верить. Думаю, люди, решившие стать мегалодонами, на самом деле глубоко несчастны, просто сами этого не осознают.

Спустя несколько дней после того ужасного события мы встретились с Риком в последний раз. Он больше не был жизнерадостным ребёнком, как прежде, а превратился в настоящего взрослого кита. Вместе с тем к нему, словно пиявка, прилепилась неизлечимая меланхолия и теперь высасывала из него силы. Долгое время мы просто наблюдали друг за другом, не решаясь начать разговор. Наконец, я встал на колени и поцеловал песок. Я поклонился другу в знак сочувствия и безграничного уважения, а потом извинился за жестокость своих собратьев.

— Ты не должен, Артур, — сказал мне Рик, на хвосте которого появился новый шрам. — Я знаю, ты не виноват. Ты бы никогда так не поступил. Но, понимаешь, мне сейчас очень тяжело… Тяжело настолько, что я и не знаю, как быть…

— Рик! — я протянул руку, желая коснуться его спины. Моя ладонь казалась маленьким камешком в сравнении с огромным, могучим телом молодого кита. — Ты ведь не сделаешь этого?.. Не поступишь так же, как твой дядя? — мне было больно об этом говорить, но я должен был убедиться.

Мой друг обрызгал меня освежающим фонтаном и принялся насвистывать приятную на слух и вместе с тем невероятно печальную мелодию.

— Это колыбельная, которую Тина сочинила для меня. Её подарок, и я ни за что не забуду этот мотив… Знаешь, ты можешь не беспокоиться. Я не выброшусь на берег, как мой дядя. Зачем? Это не вернёт мне Тину. Единственное, что я могу сделать ради неё, — продолжать жить. Она ведь так любила жизнь… — Рик замолчал. Мне показалось, что он плачет. Жуткое зрелище, когда такое гигантское и сильное существо рыдает, словно младенец в люльке. И вот тогда понимаешь, что вовсе не важно, насколько ты взрослый и сильный. Гораздо важнее, каких размеров твоё сердце. Слишком маленькое однажды тебя погубит, а слишком большое — разорвёт на части… Итог один, но разница велика.

— Мне очень жаль, Рик. Им нет никакого оправдания. Их накажут. Обязательно накажут. Китобойный промысел уже давно запрещён.

— Дело не в этом, Артур. Даже если их не накажут здесь, это обязательно случится там… Ну ты меня, конечно, понимаешь? Вот только Тина… Моя дорогая Тина больше не сможет радоваться жизни вместе со мной.

— Я никогда её не забуду, Рик. И пусть мы ни разу не встречались… Но я уже полюбил её, когда слушал твои рассказы. Я всегда буду помнить о ней. Клянусь.

Я был полон решимости и действительно верил в то, что моя память сможет всё исправить. Говорят, жив тот, о ком не забывают.

— На самом деле… на самом деле… — он жадно глотал воздух, не зная, как сказать вслух одну по-настоящему ужасную вещь. — Я пришёл к тебе сегодня попрощаться.

Мне показалось, что моё сердце вот-вот остановится.

— Не может быть, Рик, скажи, что это неправда! — я сжал кулаки, исцарапав ладони до крови. — Мы ведь ещё встретимся? Будем видеться, как раньше?

— Нет, Артур. Для нас тут стало слишком опасно. Мы с мамой и семьёй Люка собираемся уплыть… Далеко от этих мест. В тех дивных краях уже давно плавает мой отец. Он ждёт… Я тебе никогда о нём не рассказывал, потому что почти его не помню. Мне не терпится познакомиться с этим бесстрашным капитаном морей, перед которым преклоняются даже дельфины. Мама говорит, в тех местах гораздо спокойнее, чем здесь, и врагом номер один для нас снова станет акула, а не человек… Но я верю, что ты вырастешь не таким, как они. Ты станешь достойным. Правда, мой друг? Просто пообещай мне, и тогда нам будет легче расстаться.

Я подбежал к нему, чтобы наконец-то обнять, но мои руки оказались для этого слишком крошечными и слабыми. Мне лишь удалось прижаться щекой к его влажной коже.

С тех пор мы не виделись, но, как мне кажется, я сдержал обещание. Вся моя жизнь существенным образом изменилась. Я стал много и упорно учиться, потому что у меня появилась цель. Не скажу, что сделался очень общительным, но теперь, по крайней мере, могло найтись два-три человека, которых я сумел бы назвать друзьями. Школу твой отец окончил с золотой медалью. Удивительно, правда? С моей-то невнимательностью! Но я упорно трудился, чтобы наконец исполнить мечту. Я стал цетологом — учёным, который изучает морских млекопитающих, и написал несколько любопытных трактатов. А потом судьба свела меня с твоей мамой. Она была художницей и любила рисовать китов. Когда мы встретились, я сделал ей колкое замечание. Сказал, что она совсем не представляет, как выглядит настоящий кит. Твоя мама обиделась и поджала губы. Мы месяц искренне ненавидели друг друга, а потом вдруг поняли, что это и есть настоящая любовь. Но даже после свадьбы она отстаивала своих странных китов и не соглашалась изображать их по-другому. В конечном счёте мне пришлось с этим смириться, ведь, когда любишь, должен принимать недостатки избранника.

Что? Ты хочешь спать? Кажется, я и вправду тебя утомил. Ну ничего, спи, мой сынок. Мечтаешь увидеть Рика? Я и сам об этом мечтаю. С тех пор мне доводилось сталкиваться со многими китами, но ни один из них не решался со мной заговаривать. И только с Риком мы звучали на одной частоте. А ведь, помнится, совсем недавно ты говорил, что не веришь в мои сказки… Что ты там бормочешь? До сих пор не веришь? Значит, просто смеёшься над своим стареющим отцом?

Спи, мой родной, и не думай ни о чём плохом. Когда-нибудь в нашем мире не останется ни одного китобоя, а все враги станут хорошими друзьями, и всё изменится… Да, мир обязательно изменится!

Пока ночь своим ласковым крылом касается уставшей земли, я спою тебе колыбельную — ту самую песню, которую Тина подарила Рику. Ту песню, которую я поклялся никогда не забывать. Взамен Рик стал моим ангелом-хранителем. Уверен: встреча с твоей мамой и твоё рождение — всё это случилось со мной благодаря его молитвам. Ты теперь понимаешь, почему мы выбрали для тебя такое имя? А теперь закрой глаза и слушай… Слушай эту добрую колыбельную, которую придумала одна сентиментальная красавица. Я посижу рядом с тобой, пока не наступит рассвет.

notes

Примечания

1

Так официально называют детёнышей кита.