Мать потушила лампу. Прошло несколько минут, и она спросила:

— Ты спишь?

— Нет.

Отец откинул одеяло.

— О чем ты думаешь? — спросила мама.

Мне показалось, будто я слышу слезы в голосе отца.

— В книгах написано, в очень священных книгах написано, что Адам, наш праотец, от которого мы все ведем наш род, изгнан был из рая за то, что раз посмел нарушить запрет бога. Вот я думал, что изгнали из рая не одного Адама. Так уж повелось, что каждый человек хоть раз в жизни должен испытать, что это такое — быть изгнанным из рая.

Отец опять натянул на себя одеяло.

Оглядываясь на ту ночь почти через полстолетия, я представляю себе мужское лицо, залитое слезами, и думаю, что мой отец был изгнан из рая только раз. О, сколько раз на протяжении жизни изгоняли из рая меня и сотни тысяч мне подобных!

Так жить нельзя. Во сне и наяву я страстно мечтаю о новом мире, где человека никто не сможет лишить счастья.

Однажды разнесся слух, что убили Фаджу-разбойника и что полиция везет его труп в больницу для вскрытия.

Этот Фаджа давно уже сеял смуту в княжестве, и раджа, не в силах больше терпеть его грабежи и беззаконие, объявил, что тот, кто доставит в его дворец отрубленную голову Фаджи, получит в награду десять тысяч наличными, придворную одежду и надел земли. Фатехгархский сардар Муса-хан давно выслеживал Фаджу и даже ухитрился окружить его своими людьми. И вот как-то в полночь, когда Фаджа, обходя сторонкой Фатехгархскую крепость, пробирался через деревню Муса-хана, Муса-хан подстерег его на базаре и всадил в него шесть пуль. Теперь Муса-хан вместе со свидетелями его отваги и героизма вез мертвого разбойника, чтобы получить за него придворную одежду, земельный надел и десять тысяч рупий.

Сардар Муса-хан несказанно гордился ловкостью, с какой он провел эту операцию. Фаджа — его настоящее имя было Файз Мухаммад-хан — много лет подряд был грозой Фатехгарха и его окрестностей. Самим Фатехгархом управлял раджа, а округ Дохала подчинялся британской администрации. Но люди говорили, что лет сто назад всем этим правили разбойники и было у них свое царство. Прошло время, и начали это свободное царство теснить с одной стороны англичане, а с другой — дедушка нынешнего раджи; захватили они царство и поделили между собой. Не могли разбойники одновременно воевать со всеми и решили сдаться, хоть и воевали они отважно и хоть были они бесстрашны. Но и после разгрома их войска не стали спокойными наши места, и народ здесь и по сей день живет независимый, воинственный и притеснений не терпящий. И по сей день в наших местах нет-нет да и вспыхивают бунты. Поэтому английское правительство держало в Дохале большое войско, да еще всегда стояла в крепости Фатехгарха и Кот Балерхан треть армии раджи на случай необходимости подавления бунтовщиков.

Фаджа никогда не трогал людей из своей округи. Раньше он совершал налеты на полицейские посты, но, когда в дело вмешалась английская полиция и окружила Фаджу своими осведомителями, Фаджа переправился через реку Соан и ушел в княжество. Районом его действий стал Фатехгарх. Сперва английские власти назначили пять тысяч за его голову, но когда Фаджа среди бела дня ограбил кассу налогового управления в Фатехгархе, то и раджа стал его смертельным врагом. Раджа не пожалел десяти тысяч за голову Фаджи. Но прошло полтора года, а Фаджа по-прежнему разгуливал на свободе и совершал неслыханные по дерзости налеты. В Дохале и Фатехгархе трудно вылавливать бандитов — они укрываются в неприступных горах, в высоких долинах, где ничего не увидишь, кроме голых скал и колючего кустарника. Лишь кое-где на склонах сеют просо, ячмень и кукурузу. Люди там живут в тяжких трудах и в нищете, но согласны скорей терпеть нищету, чем пойти хоть на малейшее ущемление своей свободы. В каждой деревне в горах тайно делают оружие и потом нелегально продают в районах, где правят англичане. Этой торговлей, собственно, и живут горцы.

Фаджа родом из Кот-Балерхана. Отец его был кузнецом. Сам он хорошо знал ремесло и мастерил ружейные стволы. Оружие, сделанное руками Фаджи, славилось далеко за пределами его деревни. На торговле оружием он и попался однажды. Схватили его недалеко от Дохалы и посадили на три года. Но Фаджа был человеком ловким и характером обладал неукротимым. Через полтора года он умудрился бежать из английской тюрьмы, долго скрывался в горах на родине, потом начал разбойничать.

Может быть, Фаджа остался бы в живых, если б не любовь его к Ханум. Ханум была дочкой сардара Муса-хана, а сардар Муса-хан был старостой Фатехгарха, да и земли у него было больше, чем у остальных в округе. Ханум — его единственная дочь, и говорили, будто была она такой красавицей, что из самого Равалпинди и Гуджархана приезжали к ней свататься. Фаджа не на шутку влюбился в Ханум.

Впервые увидел он красавицу Ханум на ярмарке в Суне. Ярмарка устраивалась каждый год в сезон дождей на берегу Соана, а река отделяла княжество от областей, которыми управляли англичане. Река считалась границей. Каждый год шумела ярмарка всегда на одном и том же месте — где на одном берегу стояла Фатехгархская крепость, а на другом — мазар. На мазаре и устраивали ярмарку. Из Фатехгарха и из Дохалы приходили разбойники. Оставив оружие, забыв о распрях, собирались они, чтоб погулять на мазаре Шаха Назира. Говорили, что за все время существования ярмарки на ней ни разу не было больших драк и что нога полицейского туда никогда не ступала. Это было нечто вроде национального праздника разбойников, на который они стекались из самых отдаленных мест. Исчезало неравенство между высокими и низкими, забывались кастовые различия — все помнили только о единстве.

По случаю ярмарки устраивалось катание на лодках, выступали борцы и фокусники, но самое главное было в конце — состязание пловцов. Река Соан так же строптива, как люди, живущие по ее берегам, а между крепостью и мазаром ее течение особенно ненадежно. Берега там голые и каменистые, мимо них стремительно катит вода, через реку перекинут мост. Мост одним своим концом упирается в Фатехгархскую крепость, на другом его конце — таможенная будка, возвещающая собой начало английских владений. Нигде не течет Соан быстрее, чем здесь, а в сезон дождей, когда бывает ярмарка, по реке идут страшные валы мутной воды. Кажется, если обрушить в воду тысячетонную скалу, то и ее унесет, как пучок травы. Переплывать реку в эту пору все равно что смерть призывать на собственную голову. И все-таки каждый год молодежь с радостью принимала участие в состязаниях. Было несколько случаев, когда пловцы, обессилев от бешенства волн, не могли ни переплыть на другой берег, ни возвратиться назад, и их трупы находили потом в десятках миль вниз по течению. Но это не останавливало молодых пловцов, и состязания были самым главным событием ярмарки, потому что их победителя награждали званием первого героя разбойничьего царства. Каждый год семеро юношей выстраивались на берегу под крепостной стеной, готовясь переплыть реку к мазару, а семеро юношей из Дохалы готовились переплыть ее в противоположном направлении. Давали сигнал, и обе команды бросались в воду. Кто приплывал первым, получал в награду кинжал с серебряной рукояткой. По обычаю, приплывший первым подходил к старейшему из тех, кто встречал на берегу, и низко ему кланялся. Тот обнимал пловца, целовал в лоб и подносил ему почетный разбойничий кинжал. Пловец принимал кинжал, отступал на два шага и салютовал кинжалом старейшине.

Тогда старейшина возглашал:

— Говори! Чего еще желаешь, юноша?

Победитель должен был ответить:

— Покровительства Шаха Назира и добрых пожеланий старейшины.

При этих словах он низко склонял голову.

Старейшина поздравлял его и набрасывал на плечи победителя расшитое покрывало. Тот должен был расправить покрывало обеими руками, а старейшина сыпал в подставленное покрывало деньги — всегда сто одиннадцать рупий.

Церемония повторялась из года в год: традиционные вопросы и ответы, поклоны старейшине, поцелуй старейшины, разбойничий кинжал и салют. Потом следовал вопрос: