– Вы наживаетесь на человеческих бедах? – презрительно спросила она.

– Счастье и несчастье других людей от нас не зависят.

– А как же ваши «незначительные поправки»?

Ред наставительно поднял палец.

– Заметьте, мы не начинаем войн, не насылаем чуму, не устраиваем кризисов. Все это происходит само собой. Однако в восьми случаях из десяти мы можем рассчитать, что именно произойдет. Разве так уж аморально пользоваться своим знанием?

Сара встала и подошла к окну. Тот же самый склон горы, дома соседей… Люди вокруг жили привычной жизнью, даже не подозревая, что происходит.

– Нет, – проговорила она. – Даже в голове не укладывается. Не могу понять, как это возможно.

– Вся система описывается набором элементарных идей, – объяснил Ред. – Мы их называем «мемы». Они такие… наподобие вирусов – люди заражаются ими друг от друга и через средства массовой информации. Возникает нечто вроде эпидемии. Если хотите, я напишу вам уравнения.

Мемы… Сара вспомнила названия статей в каталоге.

– Раньше их называли идеонами?

– Совершенно верно. По аналогии с элементарными частицами. Протоны, электроны… идеоны. В те годы все пользовались физическими аналогиями. Позже, когда стали известны работы Дарвина и Менделя, биологические показались удобнее.

– Нет, я все-таки не понимаю! Как вы можете говорить, что поведением управляют какие-то уравнения, словно каким-нибудь дурацким маятником? – повернулась к нему Сара.

Ред покачал головой.

– Вы все поняли наоборот. Уравнения не управляют поведением, они его описывают. Улавливаете разницу? Речь идет не о принуждении. Это как страхование жизни. Никто не может предсказать, когда человек умрет, тем не менее случайные события складываются в предсказуемую общую картину, и поэтому можно с высокой точностью подсчитать, какой процент людей из той или иной группы риска умрет за определенный промежуток времени. Или возьмите прогнозы погоды…

– Сегодня вероятность военных переворотов на территории Южной Америки составляет восемьдесят процентов, – пропела Сара, обводя рукой воображаемую географическую карту.

– Что-то в этом роде, – усмехнулся Ред.

– А как же свобода воли? – горько спросила она, снова отвернувшись к окну.

Я хозяйка собственной судьбы.

– Именно свобода воли делает клиологию возможной. Свободный выбор гораздо легче предсказать, поскольку он чаще всего рационален.

– Люди то и дело поступают иррационально.

– Само собой, – кивнул Ред с улыбкой. – Но такие поступки, усредняясь, просто-напросто нейтрализуют друг друга. Поведение состоит из отдельных действий, а всякое действие вызывает последствия. Приносит, к примеру, признание, деньги, безопасность, самоуважение… Биопсихологические преимущества, так мы их называем. В результате люди склоняются к поведению, которое кажется им более выгодным. Наподобие условных рефлексов у животных. Таким образом, мы можем рассчитать частотное распределение тех или иных вариантов поведения, изучив соответствующие преимущества.

– Вы слишком упрощаете, – возразила Сара. – Проблема слишком сложна, чтобы иметь такое простое решение.

– В самом деле? – Он снова улыбнулся. – Вот вам пример мема, характерного для нашей культуры. Передается мгновенно – как насморк! А вы не задумывались над тем, кто первый внедрил его и зачем? Люди никогда не станут пытаться открывать законы истории, если будут уверены, что это в принципе невозможно.

Сара поджала губы и отвернулась.

– Значит, вы знаете, какое поведение приведет к желательным результатам, и внедряете соответствующие мемы с помощью положительной обратной связи.

«Изучайте психологию и будете владеть миром».

– Вот именно. Мы поощряем людей, которые поступают так, как мы хотим. Теперь у нас достаточно денег и влияния, в том числе в средствах массовой информации, чтобы…

Сара резко повернулась к нему.

– Люди не роботы! Вы не можете их запрограммировать!

– Черт побери, Сара! На свете немало людей, которые куда послушнее роботов. Да вы и сами таких знаете.

– Мы не марионетки, чтобы нас дергали за веревочки!

– Вы меня совсем не слушаете! Я всего лишь сказал, что мы пропагандируем и поощряем поведение, которое нас устраивает. Мы никого не принуждаем! Люди ведь не дураки, и если видят свою выгоду, то предсказуемая их часть сделает то, что надо, вполне добровольно. Вот почему многие из наших работают редакторами, журналистами, режиссерами телепрограмм – они и внедряют в сознание нужные мемы. А все остальное делает свободная воля. – Ред иронически улыбнулся. – А кроме того, что такое, по сути, коммерческая реклама? Или закон? Или проповедь? Разве это не такие же попытки вызвать нужное поведение с помощью награды или наказания?

Сара прикусила язык. В самом деле, такая ли уж большая разница между кнутом и пряником? Манипулирование – более тонкий способ, чем применение силы, но результаты, в общем, одни и те же. Открытое принуждение, пожалуй, даже честнее.

Ред помолчал, взглянул на часы…

– Ну что, я вижу, вам нечего ответить. Рекламные агентства с Мэдисон-авеню занимаются, по существу, тем же, что и мы. И нет смысла гадать, хорошо это или плохо. Вот вы скажите, кому сейчас лучше живется: потомкам африканцев, проданных некогда в рабство, или потомкам тех, кто остался на родине?

– Вы хотите оправдать работорговлю?

– Ни в коей мере! Справедливость тут вообще ни при чем. Взять хотя бы меня: я счастлив, что родился в этой стране, но разве я могу радоваться тому, что миллионы моих предков умерли в Ирландии от голода, чтобы это могло случиться? Зло может порождать добро, и наоборот. Система существует вне этических категорий. Вы воздействуете на один из ее компонентов, и она реагирует – возможно, через много лет и совсем не так, как вы рассчитывали. И результат вам вовсе не обязательно понравится. Это как раз то, на чем мы специализируемся, – побочные эффекты.

– Вы не имеете права лезть в чужие жизни!

– Принцип невмешательства? Еще один мем: «Человеку не дано состязаться с высшими силами».

Саре стало не по себе. Получается, что свои убеждения она «подцепила» от других, как заразную болезнь!

– Сознательное вмешательство человека противоестественно, – упрямо сказала она. – Оно нарушает экономическое и экологическое равновесие. История должна быть свободной. Как горная река!

Ред раздраженно вскинул голову и хлопнул себя по коленке.

– Ну почему вы все вбили себе в голову, что любое вмешательство противоестественно? А что же такое, по-вашему, история, мисс Бомонт? Сплошное человеческое вмешательство! Люди постоянно пытаются изменить ее ход или же, наоборот, оградить его от изменений. Для чего, вы думаете, Томас Джефферсон затеял всю эту возню с Декларацией независимости? А борцы за права чернокожих? Или ку-клукс-клан, если на то пошло? Каждый старается подогнать будущее к своим идеалам. Вот даже вы: покупаете и перестраиваете целые кварталы, меняя структуру их заселения. Что это, как не вмешательство в жизнь людей в собственных интересах? А вы спросили жителей Эмерсон-стрит, хотят ли они заиметь новых «благородных» соседей? Все как один лезут менять историю, только наугад, слепо. Один тянет туда, другой – сюда, заботясь лишь о своей сиюминутной выгоде, не имея понятия о системном подходе, побочных эффектах и отдаленных последствиях. Даже мы не всегда представляем это достаточно четко, и тем не менее… «В стране слепых и одноглазый – король». Почему вы, остальные, считаете себя морально выше только потому, что делаете то же самое, но примитивно, по наитию?

– Разница все-таки есть, – хмуро проговорила Сара.

– Правда? Я слушаю. – Он скрестил руки на груди.

– Мы, остальные, не убиваем людей.

Лицо Реда окаменело. Потом он кивнул.

– Я мог бы возразить, что попытки влиять на историю вслепую привели к гибели гораздо большего числа людей, однако… Да, признаюсь, дела у нас уже давно идут не лучшим образом. – Он нервно потер руки. – Вы знаете, когда Кроуфорд и его люди создавали общество Бэббиджа, им и в голову не приходило ничего подобного. Вы ведь помните – они хотели спасти мир…