Отшутившись, что она все равно заблудится, даже если ее поместить в метровую закрытую коробку, она объяснила Мистеру Б целесообразность отыскать ее по ориентирам, которые она отметила.

Ретт выскочила на аллейку перед рестораном, чтобы описать красочнее и реалистичнее его фасад. Она будто услышала, как он расплылся в улыбке, но так и не поняла, посчитал он ее глупой или счел ее дезориентацию милой безрассудностью.

– Да, я сейчас буду. Повернись, розовая девочка, розовая мечта, я здесь.

Ретт стояла в костюме из ярко-розового льна, который не делал ее безрассудной, но решительно радовал всех вокруг словно весенним ветром. Ее яркий наряд не только украшал ее, но и окрылял своим безудержным очарованием. Взгляд Бикстера, устремленный на нее, не мог быть внимателен ни к чему-любо неприятному. Его ум, изнуренный обыденностью, погружался в бездны ее очертаний, засвеченных лучами термоядерного солнца.

Она повернула голову, все еще что-то щебеча ему в трубку, и в мгновение замерла.

Нет, не остановила она его, а остановился мир весь вокруг, словно только для этого мгновения существовало все сущее.

Сжались и попятились люди, здания будто всосали внутрь себя стены, топиарии свернулись трубочкой, словно спрятали свои тайны, но через доли секунды сверхзвуковая волна, искрящаяся сверкающей блестящей пылью, взорвалась, вернув всё на свои места с безумной скоростью, наполняя пространство звучащим эхом. Вдруг, словно чарующая любовная пьянка, окутала всё вокруг.

"любовная одурь, не иначе" – подумала она.

Это встретились их взгляды и улыбки. Коктейль из палящего солнца и огней Святого Эльма обрушился на все естество. Они оба захохотали и ринулись друг к другу. Шаги их были кроткими, но торопливыми, однако, она успела отметить, сколь красивый мужчина предстал перед ней.

Высокий, подтянутый, обласканный медовым загаром, его обнимала белоснежная льняная рубашка и развевалась от глубокого томного дыхания. Его голос был еще более влекущим в жизни.

Он взял ее за руку приятно пылающей рукой и подтянул к себе, когда всеми силами она, подавляя внезапное желание поцеловать его, отвела голову в сторону, губы Мистера Б коснулись ее скулы, где-то высоко, и остановились на внешнем уголке глаза.

Этой сладостью снова пронзило обоих, вызывая бурю страсти в их телах, но Ретти стрекозой махнула в сторону и предложила присесть за столик.

Для кофе оказалось слишком жарко и особенно страстно, нечто цветочное выдалось бы чересчур приторным для столь пламенного момента, да и что бы то ни было съестное или напитки пришлись бы несвоевременными и вздорными к моменту пылкости, словно пламени, не желающему гаснуть.

Для приличия они заказали несколько позиций, но с каждым движением Ретти и Мистер Б чувствовали, как напряжение между ними возрастало. Отказываясь обращать внимание на суматошившихся официантов, они бросились в беседу, прикосновения их слов создавали напряжение, будто бы важно было наговориться на сто жизней вперед. Их разговор, как пульсирующая энергия, интенсивная и завораживающая, словно необходимость почувствовать вкус момента овладела ими.

Столь неструктурированный диалог, то скорый и хвалящийся, то зависающий где-то в небе, но нет, это были не неудобные паузы, а какая-то внезапная нуждаемость посмаковать момент. Ретти, смущенная своим возрастающим влечением к Мистеру Б, пыталась скрывать это от самой себя, но безуспешно. Виртуозно переплетая обсуждение вселенских и земных законов с нескрываемым влечением, они продолжали проводить игру соблазна, оставляя в воздухе следы запретной страсти. К своему ужасу, Ретти осознала, что после развития бизнеса, описания увлечений, восхищения разноплановостью деятельности Бикстера, она также вывалила на него свои судебные дела с бывшим, Мистер Б не только не обескуражился, а наоборот, предложил ей свой детальный и зрелый план действий, который, по его мнению, был совершенно верным. Прежде чем она успела самокритично упрекнуть себя за свою оплошность, их разговор уже перешел к изысканным обсуждениям будущего, семейных целей, амбиций, взлетов и страстей.

– Скажи мне, Ретти, не хотелось бы тебе просто быть женой, заботиться о комфорте и воспитывать детей, – с ноткой надежды обратился к Берн Мистер Б, – для чего тебе нужен этот бизнес?

На секунду ее деловитое сознание успело даже обидеться на наглый вопрос мужчины, пронизывающего ее глаза теплотой и похотью, он возбудил ее внутреннюю дикицу, с другой стороны, она отметила, что все-таки, если мужчина с такой теплотой говорит о желании построить семью и заботиться о женщине, он, вероятно, надежный и зрелый. Она ощутила мощь его слов, как призыв сердца, в темных закоулках ее души пробуждалась жажда.

Потому, пытаясь произвести впечатление, но все же сохранить границы и своей внутренней бизнес-вумен, и домохозяйки, и легкомысленной художницы, она отметила, что, мол, в наше время, истинная женщина способна воплотить в себе все эти качества, лишь обязательно, когда рядом будет такой же сильный и заботливый муж.

Они снова заулыбались и захохотали, невероятно острой искрой взглядов они обсуждали то, о чем никогда не осмеливались говорить вслух ранее. Глупые шутки и пустые слова плавно перетекали в дерзкие фантазии и смелые исследования, вызывая трепет в сердцах. Разговоры о научно-конструкторских разработках давно уже сменились мыслями о том, какие цветы лучше высадить в семейном саду, куда отправиться в отпуск в ближайшее время пред волнующими изысканиями в искусстве любви, политическая обстановка также отступила на задний план, уступив место игре чувств. Колкие шуточки, глубокие фразы, – так насыщенна и беспечна была их речь, они смело касались запретного, погружаясь в мир желаний, словами, пронизанными таинственностью.

Какими-то новыми людьми, наполненными желанием и страстью, казалось, сменились привычные лица, их глаза заблестели открыто и дерзко. Говорить уже было некуда – они просто наслаждались моментом, будто каждая секунда сожгла бы их заживо.

В тот день между ними зажглась атмосфера абсолютного неподдельного счастья, напоенного наслаждением. Так прошло несколько часов Мистер Б, не выдержав продолжительного отказа от пищи голодной волчицы, решил сделать ей умопомрачительное предложение – перекусить в месте, где кухня звучит поистине афродизиакальными нотками. Пусть даже ей не хотелось есть, но она, ошеломленная его обольстительностью, покорно последовала за ним, готовая погрузиться в мир вкусов.

Брат Ретти ответил на ее беспокойную смску с уверенностью, что с большим удовольствием займется своими делами и самостоятельно доберется до гостиницы. Предложив ей продолжить прогулку и не беспокоиться, он подмигнул ей в сообщении, намекая на то, что лучше бы ей погулять более продолжительное время, ну, чего же еще она хотела от 18-летнего парня. Уловка сработала, и Ретти снова осталась наедине со своим обворожительным знакомым.

Они, будто совсем юные озорники, перебежали в соседний ресторан, где Бикстер заказал внушительное количество еды и напитков. Оба уже все ж таки не на шутку проголодались, словно они провели горячую ночь любви и теперь отправлялись опустошать холодильник. Как влюбленные парочки, еще не до конца осознавшие свои чувства, они с восторгом устремились к принесенным тарелкам, соревнуясь, кто быстрее и умелее насладится всем многообразием предлагаемых блюд.

Коварная Ретти, даже в такие моменты, подмечала, как ест собеседник, скорее это были не ее девчачьи тестики, или наблюдения, далекие от детских игр, – она обладала одной, для многих неприятной, особенностью: четко замечала, как испытывает чувство отвращения, если за столом не умеют грамотно обращаться с приборами. Чавкая, скрипя вилками и ложками, производя звуки, будто оркестр в душном театре, они раздражали ее до глубины души. Родившись в семье средней интеллигенции, Ретти, как любила титулировать ее бабушка – заслуженный учитель литературы, унаследовала изящество и тщательность. С 2 лет она легко управлялась с кувертом, демонстрируя свое искусство настоящей леди.