Следуя воле высших божеств, Ретти Берн решила, что лето, несмотря на свои даты, уже превратилось в бесконечный рассвет. Она освободилась от уз мучительного прошлого, от теней бывшего супруга, от вечных болей и страхов, и приняла окончательное решение – не сочинять больше печальных гимнов самобичеванию.

Предначертанный 21 числа старт прогулок по Москве с братом стал для Ретти исцеляющим призывом к истокам, к месту, где ее душа нашла покой и радость, и где она надеялась возобновить свою жизнь с новой силой, с яростным пламенем, с готовностью к новым дарам и судьбе. Развод, разрушивший прежние узы, подарил ей возвращение к эстетической гармонии, к восхитительно красивым изгибам молодости, она снова вернулась к заветному весу, проступили ее некогда восхваляемые всеми юношеские колени, а угловатое лицо, светило, наконец, радостью и свободой. И только время от времени на границе ее глаз мелькал намек на легкую тревогу, вселяя в душу чувство досады, однако, кротко кокетничал и подмигивал, чтобы убедить всех вокруг: оптимизм зреет и крепчает в ее душе, и вечный огонь в сердце уже затеплен; сама она звала это как «ну, что ж, досадненько».

В ее душе пылало желание снова обрести счастье, и умножить его вдвое, если не более. Они с братом мчались в столицу на поезде целых двадцать девять часов, сквозь земли малой родины, где велась самая абсурдная из всех войн, и Ретт чувствовала этот ужас не меньше, чем свои собственные потрясения. Но несмотря ни на что, в ее сердце всегда жива была вера в любовь.

И вот в это время ее сердце уже пульсировало рубиновым светом, словно яркий коктейль из клюквы, что играл своим сиянием отражениями на старинном хрустальном графине, стоявшем у открытого окна. Солнце, пробиваясь лучами сквозь каждый фасет этого сосуда, оставляло яркие следы на накрахмаленной скатерти, искристые отблески плясали по столу, перепрыгивали на пол, зацеплялись за предметы в комнате, стены, будто стремясь выйти наружу, снова сливались со своим светом.

По виртуальным нитям времени и пространства проскальзывает сладкая нить судьбы, ведомая высшими силами, создавшими эту необыкновенную встречу.

Ретт получила сообщение.

«Добрый день, Ретти, Вы в Москве? Я ждал Вашего сообщения» – загадочное послание пронзило душу юной девы, словно нить Ариадны в лабиринте страстей. Лик незнакомца на аватарке сиял ангельским светом, увлекая ее в светлые глубины души. Ретти, повинуясь милосердию судьбы, решила дать шанс неожиданной встрече, приняв в свои мысли этого незнакомца из мира виртуального волшебства.

Ретти вспомнила, как сотканы были их первые нити общения, когда она, как посланница божественной милости, поздравила его с днем возрождения. Он уловил этот знак небес и не отверг подарка, дарованного с теплом и вниманием. Пылал желанием встретиться.

Погружаясь в историю их переписки, Ретти ощутила, как сердце ее замирает в ожидании встречи с избранником, исполненной романтики и тайны. Ведь графики их судеб, наконец, слились в едином ритме, принеся свидание, наполненное благодатью и величественным замыслом.

Ретти, улыбаясь в тихом восторге, прошептала себе: "Вот какие игры судьбы, а я и не подозревала, что для него это не просто обмен любезностями. Бедняга, он ждал серьезного ответа, а я даже не задумывалась. Поистине неловко. Пожалуй, милый, пора нам проговорить наедине при чашке кофе."

Берн, сохранив дамское величие в мгновение недоумения, не теряла времени напрасно – едва ли в таком ограниченном пространственно-временном фрейме она могла дать волю влечению. У берегов столицы оставалось всего ничтожно мало дней, однако, желание о новом романтическом приключении (теперь это стало ее спасительным арканом) настойчиво толкало ее вперед, зазывая в мир чувств и предвкушений. Через четверть часа после прежнего сообщения она отправила короткое сообщение, выражающее готовность встретиться где-нибудь на Патриках в ближайшие несколько вечеров.

В ее сердце бурлили незабвенные воспоминания о старых Патриарших, где присутствие высших божеств ощущалось на каждом шагу. Там, среди древних стен, она проводила беззаботные дни со своими друзьями, вдыхала волшебство жизни, словно вдохновленная самим Мастером и его музой. И в глубинах своей фантазии она переходила границы обыденности, погружаясь в мир таинственного пруда, который большинству посетителей казался лишь незначительной местечковостью.

И вот, когда уже дело было сделано, она спрятала телефон в сумочку и, схватив Влади за руку, воскликнула: "Эй, мы же еще не объехали половину самых экстравагантных мест! Давай оторвемся на полную катушку, будто на все деньги, вперед, братишка!"

Не было сомнения, она не могла пресытиться радостью новой жизни и свободы, которые снова пришли к ней.

И только она произнесла, что им стоит поспешить, как прилетело сообщение от Мистера-Бикстера. Из послания следовало, что Патрики уже у всех в печенках, и почему бы им не двинуться в Депо сегодня через пару часов. По всем правилам, надо было бы перенести встречу на следующий день, но она решила, к черту шаблоны, прониклась романтической дерзостью, откинув все ритуалы, время столь превратно мало, а на ближайшие дни оно еще и усеяно миллионами встреч с подругами, торжеством, днем рождения клуба лидеров, – все эти великие события властно сбивают с пути, – нужно еще успеть немного поработать, так как встречаются сполна крупные заказы в государственной арбитражной службе, и как назло, конечно, во время отпуска.

Ретти хмыкнула под дыхание ветра, ощущая в груди смесь отвращения и сомнений, ведь по сложившимся обстоятельствам, ее также тошнило от Депо, как от Патриарших всех москвичей, по мнению Бикстера. Но она вспомнила всякие новомодные советы интернетных псевдопсихологов, пропагандирующих, что с мужчинами надо быть мягче, они наполнили ее смутным обетом милосердия и терпимости.

И пусть будет так – покориться прихоти Бикстера, Депо так Депо, согласиться на свидание день в день, а заодно брат вкусно поест и покараулит ее на всякий случай в соседнем ресторанчике.

Ретти и Влади понимали друг друга с полувзгляда, имели кучу секретиков, а она восхищалась тем, что теперь уже он вырос, стал взрослым, вступив в роль старшего брата, он позволял теперь уже ей быть неуклюжей, беспечной младшей сестрой, всегда попадающей в забавные переделки.

Так и договорились. Ретти и ее брат, словно воины духовной армии, обменялись секретными и мудрыми знаками, тайными посланиями. Влади, нежно поцеловав щеку сестры, выдохнул, он был рад хоть немного отдохнуть от пресыщенной культурной программы сестры. Теперь он обладал всеми козырями, чтобы полноценно развеяться, перекусить в спокойной обстановке, изучить город и его обитателей с безмятежным вниманием.

Она плюхнулась на веранде самого грандиозного и уединенного ресторана в Депо, где пледы и зонты на летнике были исписаны «белугой». Спустя некоторое время она взглянет на них с улыбкой иронии, посмеется над нелепостью картины, ведь будь бы она в тот день устремленной сочетать антураж с самой целью встречи, она непременно выбрала бы наиболее пикантную ресторацию. Да и, по правде говоря, она так вымоталась бесконечными развлекаловками, а ее босоножки предательски сползали с ног, что она уже не в силах была тащиться даже лишних 20 метров, дабы иметь силы и желание творить красивую картинку для первого кофе.

Улизнуть в уборную, освежить лицо и руки после длительной прогулки ей не удалось. Раздался звонок от Мистера Б

–Привет, я на месте.

О, как нелегко было довериться этим словам.

(голос у него очень приятный и даже возбуждающий, подумала она, вот черт, похоже окажется каким-нибудь уродцем или негодяем, и совсем не похожим на парня с фото, – подумала она)

–Где ты? Я по центральной аллее с …

Сердце стучало быстрее, она ничего не слышала далее, так как понимала, что описание местоположения совершенно не понесет никакой решающей информации для нее, ведь такую топографическую тупицу, как Ретти, стоило только поискать.