– Сай, – он дружески тянет мне кулак после затянувшейся паузы, я молча щёлкаю пальцем по костяшкам в знак согласия.

Возможно, Эмма права, и вся история в самом деле не такая забавная.

∞ ∞ ∞

Как ни странно, яростней всего на сторону Троя встает Рик. К этому времени «Оскары» на него не сыплются, но спрос на актёрский талант парня явно подрос, а с ним и медийный вес каждого слова из уст самого Рика.

– Я не знаю, что произошло в этой песне, но считаю, что непрофессионально, грубо и неуместно открывать публике настоящее имя героя. Я лично знаком с ребятами, снимал для них клип, и знаю, что Трой умный, трудолюбивый, самодостаточный, очень ответственный молодой человек. Я не могу написать об этом песню, но считаю своим долгом высказаться об этом хотя бы так.

∞ ∞ ∞

А потом то, чего все так долго ждали происходит после второй чашки кофе посреди тихого-мирного завтрака в уютном отеле.

– Да заткнись ты уже наконец, Господи Иисусе! – орёт Трой в радиоприёмник.

– Во-о-о-от! Вот! Другое дело, – Майк одобрительно хлопает коллегу по плечу, спешно подтягивая телефон. – Сейчас Картохе маякну, она больше меня этого ждала.

Трой прячет схуднувшую мордашку в ладонях, недобро косится на Майка сквозь растопыренные пальцы.

– Ну почему «Картоха»-то? Ей разве не обидно?

– Вот как себе заведешь любимую девушку, так и называй как вздумается. А моя – Картоха.

– «Любимая девушка», – что-то тает в троевских глазах за решеткой из пальцев. – Расскажи, как ты её любишь.

– Люблю как люблю…Что ты от меня хочешь услышать? – огрызается Майк. – Расскажи, как ты ненавидишь мудака этого.

– Никак. Просто бесит, что он высказал всё за раз, и, может ему полегчало или что-то там, а мне теперь слушать и слушать.

– Не слушай, – предлагаю я. – Всё равно брехня все.

– Да нет же, – не соглашается Трой. – Хуже всего, что всё правда, до последнего слова. Я это знаю, вы это знаете. Теперь все знают.

Майк щёлкает клавишами в телефоне, Трой замолкает, и никто не спорит.

– Хотя нет, – передумывает солист. – Хуже всего, что это песня. Люди уходят, но песни, истории живут вечно, понимаете? Когда-нибудь через тысячи лет, когда меня совсем не будет, археологи раскопают эту песню, и что они обо мне подумают?

– Разумеется, археологи будущего только о тебе и думают, – соглашается Майк. – Поплачешь по этому поводу?

– Нет. Занят. Может быть, на следующей неделе.

∞ ∞ ∞

На следующей неделе в прямой эфир Гордон выходит один в обнимку с гитарой. Руководит процессом какой-то языкастый модный блогер, а Трой во втором окошке поделённого пополам экрана. Фактически он сразу и в телефоне, и у меня за стеной, снова слушает те самые вопросы, на которые отвечал сотни раз. За стеной не слышно, но чувствительный микрофон выдает его нетерпеливый вздох.

– Я буду петь, – предупреждает Трой. – Раз уж все решили, что песня про меня, значит, мне её и петь.

Блогер что-то восторженно верещит в своей дурацкой манере.

Трой поёт.

Это из приёмников каждый день песня сыплется бодрым ритмом, щедро приправлена нотками сарказма в глубоком баритоне. Сейчас всё не так.

Песня льётся исповедью под несмелый струнный ряд. Он не гитарист; руки фальшивят пару раз, но голос – никогда, голос разливается океаном бездонным, разнося всю правду о Трое Гордоне. Он поёт о своих неудачах, слабостях, изъянах, которые снаружи не видать, но сквозь броню всё равно просвечивают. Поёт пронзительно и смиренно, как никто другой. Не смотрит в камеру, но даже в столь мелком окне видно, как дрожат руки под конец.

– Сейчас бы закурить, но я бросил, – сознаётся он с робкой улыбкой, возвращаясь взглядом в реальный мир.

В такого Троя совершенно невозможно не влюбиться.

И где-то там я думаю, что мы не так всё поняли.

Когда доходит очередь «того самого парня» отвечать на вопросы про этот кавер, который быстро стал достоянием общественности и продолжает свой победный марш по соцсетям; тот теряет свое красноречие и долго мотает головой.

– Вы сами слышали как он поёт? Он лучше меня, этот парень. Гораздо, гораздо лучше.

Мы всё не так поняли, убеждаюсь я. Ничего глубоко оскорбительного в песне нет и не было. Это личное. Честное. Это любовная баллада.

(29.07.2021)

I can’t relax between the cracks, baby

Who wants to live like that?

«El Paso», The Vaccines

Трой много по чему скучает в эти дни. Он скучает по шампанскому и посиделкам в баре после шоу. Скучает по романтике; по домашнему уюту и больше всего по Фредди. Он редко, почти никогда не скучает по людям, но до скрипа в зубах скучает по Сидни.

Когда он впервые встречает Сидни Янга, у того по всему лицу прописан недосып длиною в жизнь, и он просто стоит посреди улицы такой высокий, растерянный и забытый, будто не может вспомнить зачем родился. А Трой кричит через пол-квартала: «Эй, Сидни-Янг-из-Сэд-Кассет!», так что прохожие оборачиваются, а потом с разбегу протягивает руку и на повышенных представляется:

– Трой Гордон.

– А-а-а, который Пробудитель, – меланхолично хмыкает Сидни, – Ну что ж…

Но руку пожимает.

∞ ∞ ∞

Потом, когда в сотый раз в интервью слышится один и тот же вопрос, Трой срывается:

– Почему бы вам не спросить у ваших коллег по цеху? Они уже все в курсе. У вас один искусственный интеллект на всех что ли?

– Напишут теперь, что я мудак зазнавшийся, – жалуется он потом Майку.

– Да хер с ним, – отмахивается он. – Ты не мудак. Просто день плохой выдался.

Конечно, в статье никто его мудаком не обзывает, но пишут, что «фронтмен группы привычным энтузиазмов не фонтанирует, нехарактерно неприветлив и выглядит болезненно трезвым и угрюмым».

«Коллеги по цеху» радостно подхватывают идею, пытаясь вытрясти из Гордона хоть какую-то интригу или трагедию. И бесконечное обаяние даёт трещину.

У Троя Гордона конфликт с прессой. Все запомнили его как весёлого пьянчужку, который несет километры милой чуши обо всём на свете, но Трою очень нравятся песни, и хочется рассказать об этом всему миру. Однако про песни никто не слушает, зато в сотый раз спрашивают про название группы, про Сидни Янга и какие-то теракты в другой части мира, о которой он слыхом не слыхивал. К счастью, у Майка стабильно на всё есть своё мнение.

Хуже всего когда их заставляют читать твиты про себя вслух: его самооценка делает три сальто вокруг своей оси и разбивается вдребезги. Это должна быть забавная рубрика по идее. Наверное, она забавная по ту сторону экрана.

– Почему эти люди говорят про меня вот это всё, – смущённо спрашивает Трой с наивностью пятилетнего ребенка. – Я их не знаю.

Похоже люди из интернета никак не могут прийти к единому мнению: то ли он слишком щекастый для «лица группы», то ли наоборот возмутительно стройный, «…не поймёшь прибухнувший по жизни или на позитивчике», и с «таким лицом только в бой-банду». Это малая часть из списка банальностей, которые ставят крест на облике «канонической рок-звезды». Но поёт, он, конечно, охуенно – в этом солидарны все и будто заочно его за это ненавидят.

Майк реагирует на всё на удивление здраво:

– Непрошеные советы, обожаю, – умиляется он, изображая звуки блевания.

Саймона быстро записывают в идолы, но это Трой и сам знает; знал с самого начала. Бесит, что Саймон всегда был идолом ну просто потому что он Саймон, а не потому что общается с прессой сквозь чёрные рэйбаны, через похмелье и вежливые маты. Но Саймон восхитителен в самом деле: он неприступен, перманентно не в настроении, огрызается, скучает, смотрит сверху вниз, но никогда, никогдашеньки, не заглядывается на девчонок.

– Я не понял, вы музыкальное издание или брачное агентство? – мрачно изрекает Саймон в ответ на очередной вопрос «про половинок», и никто не спорит, потому что в Саймоне росту на шесть с плюсом футов, и не какая-то фигня электронная торчит из кармана, а настоящая сигарета за ухом.