Остановились у невидимой черты. Нуринэрь жестом подозвала священника и указала пальцем рядом с собой. Он, держа взор в пол, послушно встал по правую руку от девы-архангела и поправил воротник рясы. Одеяние душило его, зажимало в тиски. Гизлор ещё перед входом в Верный Приют ощутил, насколько промокла его рубаха под верхней одеждой. Пот проступил и на лбу; священник попытался нащупать платок в кармане, но вспомнил, что оставил в седельной сумке лошади.

Волна Света пронеслась по просторному помещению. Косым взглядом Гизлор оценил, как церковные писари вокруг перестали изучать их и продолжили работу.

— Прошу поднять лицо, юноша, — послышалось впереди бесполым голосом.

Молодой священник повиновался и наконец увидел тех, к кому они с Нуринэрь явились. За длинным столом на постаменте заседала линия одинаковых фигур в числе семи бесполых людей. В монашеских белых рясах свободного покроя без единого следа золота, не считая каймы вокруг капюшонов, прятались таинственные существа, которые, как помнил Гизлор слухи из семинарии, когда-то являлись живыми. Вместо сандалий они носили лёгкие тканевые сапоги. Один из них был с густой бородой, у другого из-под полы капюшона выглядывали длинные тёмные волосы, на шее третьего когда-то энергией Света выцарапали татуировку в виде сомкнутых в молитве ладоней. Все они — увенчанные аурой Света члены Конклава — казались абсолютно безэмоциональными.

Как только Гизлор почувствовал дрожь, то сразу же прекратил изучать высших сановников королевства. Его левую руку схватила могучая ладонь спутницы. Он начал молиться про себя, однако собственный шёпот прервал знакомый голос внутри головы. Молчаливая сказала:

— Они чувствуют страх, мальчик. Не показывай его. Я буду говорить с Всевидящей. Молчи, пока не позволят вступить в диалог.

Священник тяжело вздохнул и закрыл глаза. Он знал, что ангелы и члены Конклава, кем бы они ни являлись, способны общаться ментально, как и он сам. Заседающие, по словам Нуринэрь, могли обсуждать насущное коллективно. Значит, сейчас между собой говорили Молчаливая и та, кого Гизлор сразу не приметил.

За спинами бесполых фигур в полумраке между колоннами, поддерживающими своды балкона с книжными стеллажами, прикрывая лицо полупрозрачной вуалью, скрывалась почти что сестра-близнец Нуринэрь. Выйдя на свет, высокая статная женщина в белой приталенной мантии с золотыми линиями и узорами предстала гостям во всей красе. Из-под капюшона, оканчиваясь у пояса, выглядывали длинные пряди цвета расплавленного золота. Как и Молчаливая, глава Конклава имела пронзительные голубые глаза, что не могла скрыть вуаль, огромный белый плащ за спиной, который ангелы при желании превращали в крылья, и довольно крепкое, хотя всё ещё женское телосложение. Пленённый этим созданием молодой священнослужитель не услышал, как она приветствовала посланников и начала говорить с Нуринэрь не ментально, но настоящим голосом. Словно осознав, как загипнотизирован спутник, дева-архангел ткнула его локтем, юноша начал приходить в себя.

Каждое слово Разелилу произносила возвышенным, патетическим тоном преисполнившегося в познании мира существа. Весь мир и сам Гизлор знали, что старше Всевидящей или, как чаще называли её церковники, Видящей Тьму нет никого во всём мире. Именно она проводила народ вайнов в чужой мир, помогла людям-пришельцам обустроиться здесь и основать королевство. Грозный вопрос с её совершенно безмятежных уст заставил Гизлора содрогнуться:

— Почему она замолчала? Юноша, напомни Нуринэрь, кто даровала ей право стать бессмертной защитницей королевства.

Спутник девы-архангела посмотрел на неё. Нуринэрь в противовес Разелилу принадлежал взгляд царственный, доминирующий, заставляющий подчиняться. Пусть она была моложе Всевидящей, но именно Молчаливая когда-то правила протокоролевством. За прошедшие эпохи её привычки никуда не исчезли.

— Значит, ты всё ещё не можешь простить нам лишение тебя дара голоса? Ты позабыла свои пылкие речи, осквернённые тёмными жилами? — продолжила глава Конклава вслух. Голос стал напоминать человеческий. — Нет, Нура. Нет. Я не имею права говорить. Лучше передай сказанное через своего спутника.

Гизлор понял, что Молчаливая всё же ответила ментально. Суть конфликта между двумя старейшими ангелами королевства он не знал, потому сохранял молчание. Однако Нуринэрь повернула голову к нему. Всё же она напоминала Разелилу, а не была её сестрой-близнецом. Воительница обладала мощным прямоугольным подбородком, тогда как из-под полупрозрачной вуали высшей сановницы выглядывало овальное лицо.

— Никто никогда не скрывал от тебя, — вновь патетически прозвучало от главы церкви. — Не ищи врагов в одном из немногих мест, где безопасность дарована всем и каждому.

— Ты помнишь, о чём мы договорились? — в голове священника пробежал знакомый отголосок. — Начинай. Иначе мне придётся уйти отсюда либо без слуха, либо без зрения.

— Кх-кх… — откашлялся Гизлор. — Уважаемые братья и сёстры, меня зовут Гизлор. Я отвечаю за ментальную связь госпожи Нуринэрь с окружающим…

— Тебе даровано задание, Молчаливая, — прервал его один из бесполых сановников. — Ты должна принять участие в охоте, найти следы существ, какие организовали нападения на земли столицы и саму королевскую семью. Веди разговор через юношу-менталиста, пусть хронисты записывают всё.

— Я не собираюсь оставлять их наедине со смертью, — подчинилась Молчаливая. Священник передал её слова.

— Несколько месяцев светская власть в союзе с Конклавом не может найти настоящих убийц, — продолжила столь же чужеродным голосом фигура с другого края стола. — Королевские воины вешают бесполезных для следствия бандитов и ни в чём не повинных представителей третьего сословия. Чем больше рыцари топчут, тем меньше у наших гончих остаётся шансов найти искомую цель.

— Это единственный выход, который рассматривает Конклав для решения проблемы? — продолжила Молчаливая передавать горячие мысли спутнику. — Отправить все самые боеспособные силы в поля, пока дворцовые и замковые стены будут пустовать?

Гизлор озвучил. Писари вокруг наперебой соревновались в скорости заполнения строк. Отвечать начала крайняя фигура справа:

— Наши ищейки накануне прислали гонца. Следы настоящих убийц уходят на юг Предместий1. Мы дадим тебе тридцать копий оставшихся гончих. Ты изучишь леса вокруг Нуралиора и…

Оглушительный звон прервал говорящего и заставил некоторых писарей подпрыгнуть на местах. Немая Нуринэрь могла остановить чью-то речь без применения насилия только топотом тяжёлых сапог. Дева-архангел разгорелась пылкой речью в голове спутника. Гизлор едва успевал запоминать то, что отзывалось могучим эхом в ушах. Собрав мысли воедино, он изложил кратко:

— Предыдущий созыв поставил госпожу охранять её потомков. Она защищала их больше четырёх веков, возглавляла войска и примиряла окружающих, не говоря о суровом наказании… Сейчас опасное время, далеко не то, что раньше. Никто не даст гарантии, что внутри тайной службы не появился ядовитый клинок, который вот-вот занесётся над головой кого-то из королевской семьи. Даже сейчас есть риск, пока вы требуете госпожу ко двору, словно самопровозглашённые монархи… Прошу прощения, дальше я не имею права говорить.

Косым взглядом он увидел медленный поворот головы Нуринэрь в свою сторону. Пот со лба ручьём полился под складки одежды и воротник.

— Продолжай, — потребовала сущность с крайнего правого края.

— Брат, нельзя отказывать великому Конклаву, — прошептал один из писарей поблизости.

— Нет, это грех, — сцепил ладони Гизлор, — великий грех произносить то, чему не следует появляться в этих стенах!

— Мы привыкли к потокам слепой ярости из уст Молчаливой, — продолжила фигура слева от центральной. — Говори.

Юный священник бросился на колени и яростно залепетал про себя. В его руке оказался солнечный крест, который он стал целовать и подносить ко лбу.