Но это уже по части нашей внутренней политики, а политика в последнее время стала для нас делом номер один. Это всегда было хобби, потом стало второй профессией. Сейчас это было жизненной необходимостью.

Молодые кадры – нынче это модно.

Скандальчик начался невинно – милашка Милев отказался дать статью в юбилейный сборник шефа. Потом, и это был уже явный демарш, отказался выступить с обзором своих результатов на институтском семинаре. Дескать, ещё не всё проверено…

Ты, конечно, проверяй, флаг тебе в руки, но хоть намекни людям, морда твоя мордовская, что-де у нас, в нашей лаборатории, ведутся разработки, кои имеют намерение быть признанными весьма перспективными. И что шеф, а не кто иной, подарил тебе основную идею!

И это было не пустяк. Ведь наши работы могли не включить в перспективный план института. Нет, мол, свежих идей!

Как это вам? Такие вот пирожки с котятами…

А шеф – молчит в пень!

Вай! (Не в армянском смысле, а в английском – почему?)

С утра настроение паршивое, а тут ещё этот, с искрой на голубом глазу, подваливает, Милев…

– Что, работаем?

– Ну что ты. Думаем о самоубийстве.

– А что мешает?

– Токмо та радость, которую тебе доставит это событие.

– Ха.

– Так что тебе сказать про Сахалин? Короче. С чем пожаловал? Милев дернул бровью, но тут же сделался мягким, как сливочное масло.

– Не перебраться ли тебе в наш вигвам? – спросил он, сощурив свои рыскучие глазки на Ирборшу – та благосклонно слегка растянула малиновые губки, что означало одобрительную улыбку, надо понимать.

«Фиг вам!» – ответил я про себя, а для них – слегка пожал плечами (понимай, как знаешь!). Нельзя же всем сразу объявлять войну…

В институте шла проверка занятости и рациональной растусовки творческого потенциала.

О, эта стервочка сейчас к себе и гангрену рыжую призовет! Лишь бы получить плюсик в графе «перспективные направления», «творческая оснащенность»…

Ведь решался гамлетовский вопрос в пределах одной, отдельно взятой лаборатории быть или не быть? А если быть, то с кем?

– Ну и…?

Они всё ещё смотрели на меня выжидающе. – Я подумаю, – ответил я по возможности – без эмоций.

И это не понравилось…

Ирборша готовила серию опытов по сокращению гладкой мускулатуры воротной вены при стрессе. Готовилась к коллапсу. С таким халтурщиком, как Милев, грамотно такие опыты не поставишь.

И они продолжали смотреть на меня.

– А что бы вы мне предложили? – спросил я просто так.

– Повторить цикл, – услужливо ответил Милев. Студент-третьекурсник подпрыгнул бы до потолка – но я… простите, господа хорошие!

Они оскорбляли меня сознательно, чтобы показать мне – ты ничто! Они знали это, но ещё лучше они знали то, что я уже готов быть купленным.

И я согласился.

13

Оооооо!

Теперь этим извергам понадобилось наградить нас язвой желудка!

Мы сутки сидели без еды на решетках пола. В наших желудках не было ни капли влаг, ни крохи какого-либо вещества, пригодного для переваривания! О воде можно было только мечтать…

Садизм продолжился и на следующий день. Когда же включили поилку, крысы кубарем покатились к вожделенной влаге и – вдоволь нахлебались соляной кислоты…

Угрюмый всё это время прохаживался вдоль клеток, раза два ухмыльнулся. Не часто с ним такое бывает!

– Надо полагать, у них уже нарушилось энергообеспечение клеток сердца, – констатировал он, и Малявка опустила голову.

– Я отметила результат, – сказала она и пошла курить в форточку.

– Бедная Майя! – сказал ей вслед Угрюмый.

Сейчас он пойдет за ней и прочтет небольшую лекцию о том, что они не изверги, а очень даже хорошие, потому что работают над тем, чтобы высшие существа, то есть люди были избавлены от страшнейшей болезни века – инфаркта миокарда! И что за последние десять лет инфаркт помолодел ровно на столько же и каждый год, как некий Кощей Бессмертный, молодеет на двенадцать месяцев. И что скоро от инфаркта уже будут умирать младенцы!

Малявка странная, нюня – одно слово, но в чем-то она напоминает мне Рату, хотя, по существу, ничего общего. Рата волевая, комок энергии, пружина. Малявка – кислая нюня. И это – непреложный факт. Это так же верно, как и то, что Волга впадает в Каспийское море, а Замша ездит на работу двадцатым маршрутом.

И они, эти две дамы, откровенно симпатизируют друг другу. Малявка не раз спасала Рату от эксперимента, я это видел. Рата не пряталась, когда отодвигали задвижку, и корцанг начинал свой хищный поиск. Рата – вот она, зацепи крючком и тащи. Но она берет для опыта другую крысу.

Рата тоже выделяла Малявку, и это я тоже наблюдал. Она при Малявке вылизывала своих малышей, этого крысы при н и х никогда не делают.

Вечером, как раз в канун «угощения», соски с водой убрали из клеток. Рата и её малыши попали в подопытную группу. Я не мог оставить её и тоже незаметно присоединился к ним, хотя меня, похоже, не было в списке «материала».

Малявка как бы случайно не закрыла дверцу клетки на задвижку, и Рата ночью протиснулась наружу. На столе Малявки стояла посудина с водой, её было немного, на самом донышке, но все-таки этого было достаточно, чтобы напоить крысят. Если бы в этот момент в лабораторию вошел дежурный. Рата попала бы на гильотину немедленно. Таков был закон – контактные крысы не должны были возвращаться в клетку к сородичам.

Вот почему Рата и не повела малышей к поилке. Они, эти круглозадые крохи, были ещё слишком неповоротливы.

Рата в один прыжок оказалась на столе, взяла чашу в передние лапки и. Придерживая её зубами, осторожно пошла назад, к своей клетке.

Ноша была для неё слишком тяжела, и она то и дело останавливалась передохнуть. Ходить на задних лапах крысы могут, но все-таки это очень трудно. Особенно, если ещё несешь что-то…

А вообще крысы отлично умеют стоять столбиком. И если бы они были одинакового роста, то могли бы поговорить с человеком на равных. Легко! Ибо ничем иным, кроме способности к прямохождению, человек не отличается от крысы в плане интеллекта.

У меня каждый раз обрывалось сердце, когда в коридоре начинал скрипеть паркет. Но она родилась под счастливой звездой, наша Рата!

Потом пустую чашу она тащила уже волоком, заметно нервничая и очень спеша. Слава Богу, всё обошлось!

…Когда в поилку налили соляной кислоты и соски воткнули в сетку, Рата крикнула – не пейте, вас отравят! – Но крысы устроили настоящий дурдом – так они старались вырвать друг у друга заветную резинку!

Потом они делали глоток, другой и… валились на пол в страшных корчах.

Сама она не пила воды – я это видел. Но к соскам, однако, не бросилась. Те, другие, не смогли удержаться или просто не поверили ей.

Так она устроена, наша Рата. Когда нас гоняли по электрической сетке, она первая догадалась сбросить проволочную петлю с хвоста. Потом избавились от проволоки и все остальные. У одной толстой тетёхи не сразу это получилось – та крыса визжала, дергалась, кувыркалась от боли, и паника ещё больше усилилась. Рата подбежала к ней и крикнула: «Отгрызи свой хвост!» Я поглядывал на ваттметр – ток увеличивался. Тогда Рата своими собственными ножовками отхватила хвост этой паникерши и отбросила его вместе с контактной проволокой подальше. Тетёха провалялась в глубоком обмороке до конца сеанса, но осталась жива.

Вы подумали, наверное, не раз – почему «пасюк»? Да, своё имя Пасюк выбрал не случайно. От вистаров у него только окрас. Когда об этом заговорили, пополз слушок, что и благородства ему не хватает, нет утонченности вистара и вообще – хам…

Конечно, здесь было больше зависти. О чем тут спорить? Что же касается пасюков, то их природный ум и врожденная изобретательность известны всему миру. И это факт, такой же непреложный, как и то, что в Африке живут африканцы, а самоеды ездят на собаках.

14

Работать, работать, работать…

Банально, но факт – помогает всегда, но только не сегодня, в такой, в общем-то, обычный день.