– Ну, нет, такое невозможно, отключить сигнал на одном канале для одного какого-то телевизора, насколько мне известно, технически невозможно.
– Тогда что это было, Борис Алексеич, что?
– Трудно сказать. Возможно, знак.
– Но кто его послал и с какой целью?
– Опять же – не могу точно знать. Не дала природа мне, человеку слабому, такого универсального знания. Природе легче и проще самой позаботиться о человеке неразумном, чем уповать на его здравый смысл и разумное поведение. Я не включен в число счастливчиков.
– Но ведь есть же аномальные явления!
– Есть, Наташа, есть. Вот ты со своей Софьюшкой, например.
– Я не шучу, Борис Алексеич!
– Я тоже весьма серьезен. Я говорю лишь о сознательном поведении. Но если переключиться на уровень подсознания, а это умеют далеко не все, тут нужен определенный допуск, высокая степень доверия, – так вот, если это у кого-то получилось, то обратная связь усиливается и ...
– Человек становится ясновидцем! Наталья Васильевна засмеялась.
– Да. Именно. Вот так вот всё просто. И тогда он вступает в диалог с космосом безо всякого радиолокатора. Надо только уметь изменять свой уровень состояния сознания и усиливать обратную связь. А это есть не что иное, как достижение гармонии со всей Вселенной.
– И мир тогда интуитивно постигаем будет! – Наталья Васильевна весело рассмеялась.
– Смейся, милая моя. Но это так и есть. Мышление не нужно ясновидящему. Он эту ненужную вещь с отвращением отбрасывает. Однако чтобы стать ясновидящим, нужна весьма сильная мотивация, и это – прежде всего. У ясновидящих сознание изменено настолько, что они могут без особых усилий считывать из космоса информацию, недоступную обычному человеку. Так и определяется судьба. Но для начала надо научиться уважать себя! Нет, не любить самозабвенно эгоистически. А именно уважать! Потому что самоуважение дает человек душевный комфорт. Именно оно понуждает человека совершать добрые поступки. А ведь именно добрые поступки и мысли в конце концов и составят истинный багаж человека в его вечном пути по Вселенной. Вот в чем истинный смысл жизни – собрать свой багаж для путешествия в бесконечность. Не дорогой дубовый гроб, украшенный всяческими драгоценными прибамбасами, а этот вот багаж воспоминаний возьмет бессмертная душа на свидание с Богом. Вот зачем нужно жить! Жизнь – это всего лишь акт творчества арсенала нашей памяти, и больше ничего... А время – это поле, расширяющееся во множестве измерений и направлений, надо только уметь выбрать нужное тебе...
Он снова нахмурился и посмотрел в распахнутое настежь окно. Светлая полоска неба над ближним лесом сделалась шире и прозрачнее.
– Свет идет, тьма уходит, ночка пролетела, как птаха быстрокрылая. Однако – заболтался я что-то. Ладно, ладненько... брезжит... Утро скоро...
Он открыл дверцу шкафа и достал оттуда синюю тетрадь.
– Вот, возьми, Солнышку твоему передай. Нашел около калитки на другой день после вашего отъезда...
– Сонина тетрадь? – радостно воскликнула Наталья Васильевна. – А мы её обыскались. Она всегда лежала за иконками, а потом вдруг исчезла. Думали, пропала навсегда.
– Хорошие рассказы. Прочел – и на душе полегчало. Светлое дитё. Помогай ей, господи!
Наталья Васильевна положила тетрадь в широкий карман куртки, попрощалась с Борисом Алексеичем за руку и хотела уже уходить, но он задержал её, видно, давно собираясь и никак не решаясь ей что-то сказать. Потом безнадежно махнул рукой – иди, мол...
Она вышла, осторожно прикрыла за собой дверь и ещё долго чувствовала этот его тяжелый взгляд в спину.
Соника крепко спала, подложив руку под щеку. Во сне она улыбнулась и что-то бормотала. Потом повернулась набок и спала так, тихо и бездвижно, до самого утра, пока голодный рев идущих на луга коров, свободно проникавший в дом через закрытые только полиэтиленом окна, не разбудил её.
Наталья Васильевна и вообще не ложилась спать в эту ночь.
Серый рассвет всё бойчее пробивался сквозь тонкий полиэтилен. Синяя, затертая тетрадь с котенком на обложке, заветная тетрадь, в которой и были записаны рассказы Соники, утерянная и так неожиданно найденная, напомнила ей то невозможно чудесное время, когда девочка так легко, словно вдруг научилась читать и писать, а, едва научившись, тут же принялась записывать сочиненные ею в то лето истории и рассказы в синюю, с котенком на обложке, тетрадь. Девочку так увлекла эта новая, ещё мало знакомая ей деятельность, что она ничего не замечала вокруг себя и трудилась над этой своей первой рукописью, совершенно счастливая, до полного изнеможения. С таким упорством она раскрасила в один присест весь букварь – от первой до последней страницы, в свои собственные цвета...
Тогда ей было два года.
Наталья Васильевна принялась за чтение. Младенчески обнаженный, открывшийся перед ней мир, теперь казался принесенным с другой, несуществующей ныне планеты. Неужели это было всего четыре года назад?
Он, этот призрачный мир слова, сотворенный пятилетним ребенком, легко касался самого затаенного в душе, пробуждал чувство благодарности к самому явлению бытия, подавлял жажду мстительности, рожденную множеством обид и поражений на путях и тропках жизни. Он просто и ненавязчиво предлагал иную высоту взгляда, звал в тень новой или давно забытой большой идеи забвения всех человеческих грехов и всепрощения... Простой радости бытия пятилетнего ребенка ещё не суждено было омрачиться надвигавшимся опытом жизни...
Наталья Васильевна искоса взглянула на лицо спящей девочки – едва проступившая россыпь веснушек дрогнула на щеках.
– Ах ты, баловница, не спишь, значит? – засмеялась она, поправляя сбившееся на девочке одеяло.
– Только что проснулась, – сонно улыбаясь, сказала девочка. – Ты читаешь мои рассказы? Или это мне снится?
– Да, читаю. Тетрадь твоя нашлась.
– Вот здорово! Я хотела ещё раз написать про то лето, но ничего у меня не получалось. Получалось что-то совсем другое, а так, как тогда, не выходило... Давай читать вместе.
– Давай. Только ты пока лежи в постели, ещё очень рано. Ладно? Потом и я лягу. Спать все-таки надо.
– Ладно, ладно, – промурлыкала девочка и закрыла глаза. – Ну, читай же!
– Слушай.
Наталья Васильевна начала читать.
Сонины рассказы
Вася сидел на телеге и улыбался. Он очень маленького роста и у него четверо детей. И ещё он всегда улыбается.
Я подошла к самой калитке и посмотрела на него. Вася спросил:
– Любишь бабушку?
– Люблю, – сказала я.
– Я тоже люблю бабушку, – сказал Вася.
– А мамку любишь?
– Люблю, – сказала я.
– А папку?
– Тоже люблю.
– А в какой класс ходишь?
– В первый пойду.
– А брат у тебя младший?
Я засмеялась, потому что Арсению уже девять лет.
– Нет, старший.
Больше Вася ничего не спрашивал, а просто сидел на лошади и смотрел на своих детей.
Потом лошадь сама поехала, наверное, хорошо знала дорогу домой. Или её закусала мошка.
Тетя Рая уходила из церкви последняя.
– Заждалси, поди, – сказала она Тузику.
Тузик – тёти Раина собака, он всегда ждет хозяйку на паперти, пока церковная служба не закончится.