Дважды синодника просить не пришлось. Жрец тяжело поднялся, вынул из складок рясы фляжку, к которой приложился, едва открутил крышку. В воздухе растекся аромат трав и алкоголя. Лука шумно выдохнул, принюхался к своему рукаву и утер выступившие на глазах слезы.
— Чаек крепкий, — сообщил он зачем-то, а потом махнул ладонью. — Кто вам поверит…
Затем взял со стола кусок пирога, сунул его в рот, почти не жуя, развернулся и засеменил к выходу. Группа задержания последовала за ним, оставив нас со спящим в кресле Двушкиным.
Некоторое время во дворе царило молчание. А затем, Зимин вздохнул, обернулся к нам и произнес:
— Итак, у меня две новости, дамы и господа. Как водится, хорошая и плохая. Хорошая в том, что я и Павел Филиппович оказались правы. И конюший невиновен. А плохая в том, что других подозреваемых у нас нет. А так как дело уже заведено, и группа должна будет отчитаться о результате, застряли мы здесь, скорее всего, надолго.
Глава 8
Обед
Мы вышли с территории особняка Двушкина. И на площади, нас встретила толпа с угрюмыми лицами. Все собравшиеся были одеты в уже знакомые рубища, вышитые чудными рунами. Вид серого сборища вызывал неприятные ассоциации. Отчего-то мне показалось, что картина эта напоминает мне межмирье, где призраки ждут, когда для них откроются двери в новую жизнь.
Судя по количеству людей здесь собралась вся деревня. Среди них были и женщины в сарафанах и косынках. У некоторых из них я заметил серпы. Оставалось надеяться, что эти инструменты жители случайно захватили с работ, а не собирались разобрать нас на части. И хоть бояться простых людей не стоило, меня происходящее напрягло. Было в этих сумрачных лицах что-то торжественно темное.
— Секта у них здесь, что-ли? — едва слышно пробормотал Зимин, с холодным любопытством рассматривая толпу.
Вперед вышел староста, который провожал нас к особняку Двушкина.