Дух соперничества бурлил в этих семерых мужчинах. Потому они и оказались в конечном итоге в этой комнате. Именно дух соперничества привел их в летную школу, в авиацию, на флот или в морскую пехоту, чтобы летать – во всех случаях, кроме Карпентера, – на самых крутых реактивных самолетах на планете, а то и рисковать жизнью в воздушных боях. Именно дух соперничества двумя годами ранее заставил их записаться и вступить на этот новый, неиспытанный путь, чтобы стать астронавтами – буквально: звездными путешественниками – и летать на необычных и удивительных машинах, совершенно непохожих на самолеты, которые им доводилось пилотировать, летать там, куда самолеты добраться не могут. Именно дух соперничества заставлял каждого из них мечтать – надо полагать, больше всего в жизни – о том, чтобы опередить и русских, и друг друга и войти в историю как Первый.

Перед Рождеством астронавтам предложили выдвинуть из своих рядов кого-то на роль первого тайным голосованием, но результат тогда не раскрыли. С середины января, когда полет шимпанзе был, по существу, уже на носу, вопрос стал горячим. И вот накануне дня инаугурации президента Кеннеди астронавтам велели высвободить время и собраться в 17:00 в аудитории. С ними хотел встретиться их шеф Роберт Гилрут.

С ноября 1958 года Гилрут был главой Целевой космической группы со штаб-квартирой в Лэнгли – организации, которую учредило NASA для управления проектом Mercury. Гилрут великолепно подходил для такого поста: один из лучших инженеров в стране в области аэронавтики, он успел поработать надо всем на свете, от британских Spitfire во время войны до продвинутых беспилотных ракетопланов в 1950-е годы. Будучи настоящим новатором, в свои 40 с небольшим Гилрут загорелся новой задачей – доставить астронавта в космос. Несмотря на обманчиво спокойную внешность, у него хватало для этого решительности и твердости. Уже 15 минут астронавты ждали Гилрута в аудитории, а снег за окнами падал все сильнее. В обычных обстоятельствах молодые люди провели бы это время за болтовней и подколками, но теперь они едва перебросились несколькими словами. Напряжение, как все потом вспоминали, буквально наэлектризовало обстановку в комнате. Гриссом, «маленький медведь»[21], как описывал его Life, – человек, который почти никогда не открывал рта, – вдруг пошутил. «Если мы еще подождем, – сказал он, – мне, пожалуй, придется произнести речь[22]». Но прежде чем до этого дошло, появился Гилрут.

Быстро закрыв за собой дверь, он не стал терять времени. Он сказал астронавтам, что это было «самое трудное решение, которое ему когда-либо приходилось принимать», и объявил, что первый полет совершит Алан Шепард. Следующим будет Гас Гриссом, а третьим – Джон Гленн. Кроме того, Гленн будет дублером обоих – и Шепарда, и Гриссома. Остальные четверо – Дик Слейтон, Гордо Купер, Скотт Карпентер и Уолли Ширра – полетят позже. Гилрут не дал никаких объяснений своему решению ни тогда, ни позже, по крайней мере он никак не объяснил его самому Шепарду. Впоследствии, однако, он признался, что ключевым фактором для него стал высочайший интеллект Шепарда. Перед уходом Гилрут сказал, что публичных объявлений о его решении пока не будет. В противном случае пресса одолеет Шепарда. Астронавты должны были пока держать эту новость при себе. Гилрут поблагодарил их, пожелал удачи и ушел.

В аудитории воцарилось ошеломленное молчание. Позже Шепард вспоминал, что, пока Гилрут говорил, он смотрел в пол не отрываясь и пытался скрыть свой восторг. Он поднял глаза только после ухода Гилрута. Все шесть пар глаз были обращены на него. Затем Гленн шагнул вперед и пожал ему руку. Один за другим то же сделали и остальные. Несколько секунд – и все куда-то пропали, оставив Шепарда в аудитории одного.

Он тоже не стал надолго задерживаться. Осознав в полной мере произошедшее, Шепард понял, что нужно сообщить об этом родным, несмотря на предупреждение Гилрута. Он вышел в снежную ночь и поехал домой, в Вирджиния-Бич. Стоило ему открыть входную дверь, как жена Луиза налетела на него и крепко обняла. Она увидела, как его лицо расплывается в широкой улыбке, и сразу все поняла. «Ты этого добился!»[23] – сказала она. Все страхи, которые ее наверняка терзали, Луиза держала при себе. Она слишком долго была женой летчика-испытателя, чтобы выставлять их напоказ собственному мужу. «Леди, – сказал Шепард, – об этом не следует никому рассказывать, но вы держите в своих объятиях человека, который будет в космосе первым». Она отпрянула, озорно обвела взглядом комнату и спросила: «Кто впустил сюда русского?» Это, конечно, была шутка, но в реальности сказанное оказалось ближе к истине, чем чета Шепардов могла вообразить.

18 ЯНВАРЯ 1961 ГОДА

Войсковая часть 26266, 41 км к северо-востоку от Москвы

В глубине березового леса в Щелковском районе к северо-востоку от Москвы, вдали от любопытных глаз и от шоссе, ведущего в город, стояло небольшое двухэтажное здание старой постройки, наполовину занесенное снегом. Снега здесь было даже больше, чем в 8000 км отсюда, в Вашингтоне. Он лежал шапкой и на крутых скатах крыши, и на пологом навесе над крыльцом возле входной двери, и на спутанных ветвях берез, дополнительно подчеркивая безмолвие леса.

Кроме необычного расположения, в самом доме не было ничего особенного. Возможно, именно безликость помогала замаскировать его истинное назначение – на самом деле в нем располагалась одна из самых секретных структур в СССР. Официально она называлась в/ч 26266, но была известна также как ЦПК, то есть Центр подготовки космонавтов. И именно здесь, именно в эту среду, за два дня до инаугурации президента Кеннеди в Вашингтоне и за день до назначения Шепарда первым астронавтом Америки, решался вопрос, кому из шестерых человек быть первым космонавтом Советского Союза, а может быть, и всего мира.

Как и члены Mercury 7 в Лэнгли (штат Вирджиния), эти шестеро тоже сидели в аудитории. Но на этом сходство заканчивалось. Все они были явно моложе американцев и в большинстве своем не дотягивали до 30. Все носили военную форму. И, если не считать Гаса Гриссома, все они были меньше ростом, чем американцы, – достаточно миниатюрны, чтобы уместиться в сферической капсуле корабля «Восток», заменившего термоядерную боеголовку на ракете Р-7.

В отличие от американской семерки, эти шесть человек никого не ждали, а готовились к сдаче экзамена. Позже в этот же день каждому из них предстояло держать ответ перед комиссией из тех, кто занимался их подготовкой. Эта же комиссия уже оценивала их действия накануне на тренажере-имитаторе корабля «Восток». Этот тренажер, единственный в СССР, находился не в лесу, а в роскошном дореволюционном особняке в городе Жуковском в 39 км к юго-востоку от Москвы, который в документах именовался ЛИИ, или Летно-исследовательский институт имени М. М. Громова. В течение 45 минут каждый из шести мужчин под пристальным наблюдением экзаменаторов совершал предписанные процедуры в макете кабины «Востока» на втором этаже здания, которое когда-то было туберкулезным санаторием в ведении Народного комиссариата труда.

Дом же в березовом лесу, где в настоящий момент кандидаты сдавали экзамен, был первым объектом будущего строго охраняемого комплекса, предназначенного для подготовки советских космонавтов. В 1968 году он получил название Звездный Городок, но пока до этого было далеко. До переименования комплекс был известен как Зеленый городок – эдакий намек на окружавший его лесной массив. Когда 11 января 1960 года приказом командующего советскими Военно-воздушными силами главного маршала Константина Вершинина был организован новый Центр подготовки космонавтов, для его строительства был выбран Зеленый городок. Это место было очень удобным: его скрывал лес, но при этом оно располагалось недалеко от Москвы. Его отделяло всего несколько километров от крупнейшего в стране военного аэродрома Чкаловский. Кроме того, оно находилось недалеко от ОКБ-1 – секретного проектного и производственного предприятия в Калининграде, куда всего за неделю до этого экзамена был доставлен побитый «Восток» Арвида Палло и где производились пилотируемые корабли «Восток» следующего поколения.