Взяв инструменты и радио, двое – или все же трое – мужчин двинулись в лес. Меньше чем через 100 м они потеряли направление. Снег скрывал видимые приметы. Холод перехватывал дыхание. Пилот поискового самолета Ан-2 радировал сверху, что скоро стемнеет и он возвращается на базу. Палло попросил летчика указать им правильное направление, пролетев по прямой линии к «Востоку».
Они упрямо пробирались по снегу и в конце концов вышли к спускаемому аппарату. Помятый шар лежал на маленькой прогалине в лесу, а два его парашюта безжизненно болтались на ближайших деревьях. Толстый пук обгоревших проводов свисал с отрывной платы электроразъемов. Поверхность шара обуглилась в результате сильного нагрева во время нештатного возвращения на Землю. Палло рассчитывал найти контейнер с собаками под собственным парашютом где-нибудь рядом, но следов еще одного объекта нигде не было. Потом он заглянул в люк «Востока» и увидел, что контейнер все еще внутри, а значит, и собаки находятся в спускаемом аппарате. К этому моменту миновало уже 50 с лишним часов из 60, которые отмерял таймер взрывного устройства. Если не обезвредить его прямо сейчас, до темноты, Жулька и Альфа взлетят на воздух.
В этот момент, как следует из мемуаров Палло, история приняла поистине сюрреалистический оборот: он решил, что должен обезвредить взрывное устройство сам. Очень странное решение, если учесть его личный опыт со взрывами. Палло предложил Комарову спрятаться за деревом и подождать, пока он все сделает. Комаров отказался, заявив, что эта работа по его части. Стоя в снегу в сибирской глуши рядом с обугленной капсулой, они затеяли спор и в конце концов решили тянуть жребий на спичках. Комаров выиграл, Палло спрятался за деревом. Можно предполагать, что к нему присоединился и офицер КГБ, если, конечно, он там был.
Комаров подошел к спускаемому аппарату и начал возиться с кабелями, а Палло наблюдал за ним из-за дерева. К тому времени, когда работа была закончена, почти наступила ночь. Опасность взрыва была устранена, и Палло перегнулся через край люка и просунул голову внутрь аппарата. Он пытался рассмотреть собак через иллюминатор в контейнере, но стекло замерзло. Ответа на стук по стенкам контейнера не было. Пилот вертолета передал по радио, что пора вылетать, пока не стемнело совсем. Других вариантов не было, кроме как оставить спускаемый аппарат на месте и вернуться к нему утром. Это означало еще одну морозную сибирскую ночь – уже третью – для Жульки и Альфы. Но пока все говорило о том, что они, скорее всего, не выжили.
На следующее утро Палло прилетел обратно. Он привез с собой еще несколько членов спасательной команды, в том числе ветеринарного врача Армена Гюрджиана. Вертолет снова приземлился на поляне, и команда двинулась по снегу к космическому аппарату. Добравшись, Палло сразу же полез внутрь. На этот раз он сумел извлечь запечатанный контейнер из аппарата и услышал слабый лай. Мужчины поспешили отвинтить болты и снять крышку. Внутри, пристегнутые к своим лежанкам, напуганные и почти замерзшие после трехдневных мытарств, лежали две собаки и – невероятное дело! – обе были живы.
Гюрджиан осторожно завернул их в свой толстый овчинный тулуп и отнес к ожидающему вертолету. Уже через полчаса они сели на летном поле в Туре. К следующему утру собаки вернулись в Москву, домой, на свои места в питомнике Института авиационной и космической медицины, где их тренировали перед полетом. Они были целы и здоровы, но ни о пережитых ими испытаниях, ни даже о самом факте их полета в прессу не просочилось ни слова и не просочится еще несколько десятилетий. А пока работа Арвида Палло была сделана лишь наполовину. В гонке, целью которой был запуск советского гражданина в космос раньше американцев, недостаточно было доставить в Москву собак. Требовалось вернуть и спускаемый аппарат.
Эта экспедиция, заставившая Палло преодолеть более чем 3000 км в условиях суровой русской зимы, заняла почти три недели. К 11 января, через 20 дней после падения в отдаленном районе Советского Союза, «Восток» вернулся на секретную площадку в подмосковном Калининграде, известную как ОКБ-1, – место, где разрабатывались советские ракеты и строились «Востоки».
И вовремя. Всего за шесть дней до этого, 5 января, заместитель главного конструктора ОКБ-1 Константин Бушуев огласил новый график подготовки первого в СССР полета человека в космос.
На текущий момент при запусках «Востока» с собаками происходило слишком много неприятностей, но этого мало. Менее чем три месяца назад, 24 октября, на ракетном полигоне в Казахстане произошла катастрофа: полностью заправленная ракета Р-16 взорвалась на стартовом столе во время подготовки к испытательному пуску. Взрыв произошел вечером. В огненном аду сгинули по крайней мере 74 человека[11]. Одни прыгнули навстречу смерти с мачты обслуживания, другие сгорели заживо, третьи задохнулись в плотных клубах токсичного дыма. Погиб кое-кто и из высшего ракетного начальства, включая главнокомандующего советскими Ракетными войсками стратегического назначения маршала Митрофана Неделина, который, чтобы уложиться в жесткие сроки пуска ракеты, сидел в кресле прямо на стартовой площадке и подгонял людей. Его останки удалось идентифицировать только по звезде Героя Советского Союза и наполовину расплавившимся ключам от сейфа в кабинете.
Эта катастрофа была и остается самой страшной в истории ракетной техники всех времен и народов. Ее также держали в секрете. В советских средствах массовой информации объявили, что маршал Неделин погиб в авиакатастрофе. Хотя взорвалась не ракета Р-7, которая использовалась для запуска «Востоков», эта катастрофа серьезно повлияла на советскую пилотируемую программу. В разработке обеих ракет участвовали одни и те же крупные конструкторские бюро, а на ключевых совещаниях по «Востоку» председательствовал именно Неделин. В результате возникла задержка, которую и отражал новый график Бушуева.
Теперь в феврале должны были состояться еще два испытательных пуска с собаками, по одной в каждом. В обоих пусках планировалось впервые использовать усовершенствованный вариант «Востока», известный как «Восток-3А». Именно такому кораблю впоследствии суждено было доставить на орбиту человека. Во время испытательных полетов в кабине космического корабля рядом с собакой должен был находиться манекен человека в натуральную величину в скафандре. Оба февральских полета должны были пройти по тому же плану, что и последующий полет с космонавтом на борту: один оборот вокруг Земли, возвращение и посадка на территории СССР. Учитывая череду прежних неудач с «Востоком», проведение полета продолжительностью более чем в один виток сочли слишком рискованным. Предполагалось, что если эти два испытательных полета пройдут успешно, следующим будет полет с человеком. Секретная предварительная дата запуска была назначена на март.
В это время на другом конце света, в Соединенных Штатах, Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства (NASA) также было близко к запуску в космос первого астронавта. Его программа пилотируемых полетов, сформированная в конце 1958 года, называлась «Проект Mercury» в честь древнеримского бога-вестника, шлем и сандалии которого были снабжены крыльями. Неплохой образ, хотя и подпорченный слегка тем, что еще одной обязанностью божественного Меркурия было сопровождение умерших в подземный мир. У американцев тоже были свои аварии, взрывы и задержки, но, в отличие от Советов, они не делали из них тайны. Теперь NASA собиралось провести испытательный полет с животным, но не с собакой, а с шимпанзе. Предварительная дата была назначена на конец января.
Перед Новым годом шесть тренированных шимпанзе уже были доставлены самолетом из штата Нью-Мексико на мыс Канаверал – космодром во Флориде. Одного из этих шимпанзе должны были выбрать для полета. Если все прошло бы успешно, далее, надо думать, последовал бы полет человека. В публичных пресс-релизах NASA избегало называть конкретные даты, потому что слишком уж часто сроки не удавалось выдержать. Но в американской прессе – где ее мог прочесть любой агент КГБ или советский инженер-ракетчик – циркулировала информация о том, что первый полет американского астронавта мог состояться уже в марте[12].
