Папина пустая чашка стояла на столе. Никто не решился ее убрать. Большая голубая чашка с ярко-желтым смешным утенком, подаренная на очередной двадцать третий февраля.

Света пошла спать в бывшую детскую, Наташка в зал, а мама в спальню. Каждый из них пытался заснуть. Света слышала, как мама несколько раз вставала и ходила то в туалет, то на кухню. Наташка, чтобы быстрее заснуть, тихонько включила по телевизору занудный мексиканский сериал.

Света позвонила Мишику и коротко обрисовала ситуацию.

– Понятно. Не волнуйся. Может, поживешь у мамы некоторое время? Если надо, то вещи утром завезу. Тебя завтра увезти на работу? – быстро сориентировался Мишик.

– Да. Утром позвоню и скажу, во сколько меня забрать, – Света сказала, что привезти и отключила телефон.

Она почти до рассвета лежала без сна и думала о папе. Он всегда был Самым Лучшим Мужчиной. Взаимное обожание и безусловная любовь. Папа –стена, папа –друг, папа – помощь. Самый добрый, надежный, сильный, смелый, умный. Папа, папа, папа…

Света вспоминала, как он варил им с Наташкой кашу, заплетал косы, и когда мама уезжала в командировки, уводил кого в садик, а кого в школу. Как папа таскал ее, десятилетнюю Свету, сломавшую на уроке физкультуры ногу, с четвертого этажа гулять на улицу и при этом пел веселые детские песни.

Вспоминала, как они решали алгебру и геометрию. Как разбила со злости на химичку в школе окно, и папа ходил к директору вместо мамы. А когда Свете исполнилось четырнадцать, именно он разрешил дочке первый раз самостоятельно сходить с подружками в ночной клуб. Правда, из-за этого не спал полночи – втайне караулил девочку на машине около клуба. Убедившись, что все нормально и Света возвращается домой на такси, опередил ее, показав чудеса скорости. Вошедшая домой гулена была убеждена в своей полной самостоятельности. Воспоминания набегали радостными, теплыми, легкими волнами

Сейчас Света молодая женщина. У нее любимый муж. Своя, пусть маленькая, но семья. А папа… Душа отказывалась верить, что Самый Лучший Мужчина, бросил ее ради какой-то там чужой тетки.

Света лежала, думала, вспоминала и мучилась чувством вины, что не видела полгода боль, страдания мамы.

«Как же так? – размышляла Света. – Я каждый день говорила с мамой по телефону, почти каждую неделю встречалась и болтала, дура, о каких-то пустяках. А мамочка в это время мучилась, не знала, как жить дальше. Господи! Даже предположить не могла, что мамины жалобы: «Мы с папой немного повздорили», – означали крах семьи. Неужели я такая грубая, неотесанная эгоистка?»

Света повзрослела за один тягостный миг. Сразу далеко, в ящик для «ненужных вещей» отброшены пустые разговоры, заботы о тряпках, гулянки с многочисленными друзьями, интриги на работе, никчемные обиды на Мишика. Чем она жила раньше? Как могла не ценить понятные и простые вещи. Семья, верность, здоровье, любовь. Развод родителей – это страшно. Раньше, когда ей кто-то рассказывал о подобном, Света думала: «Расстались и расстались. Всегда можно найти лучшее. Стоит ли так убиваться?». Оказалось, легко судить, если смотришь на со стороны.

Папа, папа, папа… Света не могла и не хотела отказываться от него. «Кого ты любишь больше маму или папу?» – самый отвратительный вопрос, который придумали взрослые. Свете нужны ОБА родителя. Поэтому ночью Света решила – во всем виновата противная пани Абсолют, омерзительная Нина Семеновна. Разве ей, одинокой и богатой, есть дело до того, что у кого-то рушится счастливая семья? Именно подлая Нина Семеновна коварно воспользовалась охлаждением между мамой и папой. А папа… Папа просто дал слабину. Он же мужчина, в конце-то концов.

Таким образом, несколько оправдав папу и найдя крайнего, то есть Нину Семеновну, Света успокоилась и заснула тревожным сном.

Люба тоже не могла уснуть. Лежала на кровати и, скорее по привычке, гладила подушку Родиона. Казалось, сейчас откроется дверь спальни. Родион войдет, как всегда, устало бросит рубашку на спинку кресла и, вздыхая, присядет на кровать. Вначале часы, потом брюки, затем «пять минут отдыха перед душем».

Люба обожала эти пять минут. Волшебное превращение из вымотанного научного руководителя в любимого, прежнего, близкого. Родион лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Постепенно дыхание выравнивалось, успокаивалось.

«Я оживаю только дома, здесь, с тобой» – говорил Родион и Люба верила ему.

Верила двадцать пять лет. А теперь ее лишили счастья. Или сама себя лишила? Да какая разница! Родиона нет рядом и больше никогда не будет.

Сегодня, может даже прямо сейчас, Нина Семеновна Ланская смотрит на Родиона и радуется своей удаче. Видит его преображение, дышит его мечтами, маня и очаровывая женской уверенностью. Теперь у Нинки есть все! Мечта сбылась!

Родион выбрал Нину. Она лучше? Умнее? Богаче? Ярче? Смелее? Привлекательнее? Вряд ли. Да и что изменится, если выяснится причина? Ничего. Самоанализ, самоедство, самокопание и депрессия. Надо дальше жить. Вернее сказать, учиться жить без Родиона.

Люба всхлипнула, встала с кровати и запихнув подушку мужа в шкаф, пошла на кухню. «С глаз долой – из сердца вон». Но, вряд ли так легко получиться. Все в квартире помнит его, ждет и оплакивает. Так жалко себя, так жалко. Не вышептать, не высказать, и пока, увы, не забыть. Прикосновения, взгляды, ожидание, радость от взаимного присутствия, общие квадратные сантиметры души. Перечеркнуть нельзя, закрасит нечем.

Это у Родиона был «запасной аэродром». Это у него пустота в сердце не билась раненной Вселенной. Из одного потока любви нырнул в другой. Ему хорошо. А Любе до тошноты плохо.

Люба смотрела в окно на кухне и продолжала жалеть себя. Обычное лето, ничем не примечательный поздний унылый вечер, прохожие-одиночки и уже почти осенний сырой ветер. На стоянке под окнами место, где Родион обычно ставил свою машину, занято другим автомобилем. Оно ему ни к чему. У Родиона новая любовь, парковка, радости и свежий воздух. Чемодан из унылого, опостылевшего и надоевшего остался здесь, в квартире. Вместе с Любой. Горько.

Никто, кроме дочек, не знает, не понимает насколько Любе плохо. Всем наплевать, что в ее судьбе произошла трагедия, равная по мощности взрыву Солнца. Как там говорят – «мир разделился на черное и белое». Нет никакого белого. Миф. После того, как уходит любовь, остается только темнота и ноющие, скулящие от боли призраки. Воспоминания о совместной жизни мелькают кадрами старых анимационных фильмов, с рябью, словно на некачественной пленке. Никакой перспективы. Только прошлое.

Никто не может научить разлюбить. Нет от такой болезни волшебной таблетки. А как бы она сейчас пригодилась.

Очень захотелось взять телефон и позвонить Родиону, услышать голос и замереть, надеясь на чудо. Вдруг он поймет как ошибся? Кошмар закончиться навсегда. Родион придет домой, приляжет на свою «пятиминутку» и время потечет из прошлого к будущему.

Люба потянулась к телефону, нашла номер мужа. Звонить или нет? Сердце забилось часто-часто. Услышать голос и снова попасть в гниль невыясненных отношений, горьких, томительный ожиданий, задыхаться от злобы в удушающем шлейфе чужих духов и невыносимых вопросов без ответов? Нет, нет! Люба отвела руку и судорожно выдохнула. Лучше до краев перетерпеть и перестрадать. Она сможет. Бог не дает больше, чем можно вынести.

Идем дальше. У нее остались две прекрасные дочки, неровная дорога жизни, размытая слезами, и нежное облако дорогих воспоминаний. Не так уж и мало.

2.

Папа позвонил Свете на работу через несколько дней, ближе к обеду.

– Здравствуй, Светочка, – хрипло начал он и замолчал, собираясь с духом.

– Привет, пап, – сухо ответила Света, совершенно не представляя, как вести себя в такой ситуации. Не хотелось, чтобы папа оправдывался, извинялся. Ей, если честно, даже не хотелось обсуждать что-либо.

– Я знаю, мама вам рассказала, – медленно продолжил папа. – Можно сегодня встретиться с тобой и Натулей где-нибудь в кафе? Обсудим произошедшее. Пожалуйста, разрешите мне объясниться.