Глава 37

– Хель, – окликнул меня, некогда такой родной и приятный мне голос. – Хель, что ты здесь делаешь? Тебе надо скрыться вместе с остальными!

Кельн подтолкнул меня в сторону, собираясь отвести в укрытие. Вооружённый, в блестящих латах. Но я высвободилась из его рук и отступила. Вдруг понимая, что... что-то не так.

– Скоро здесь разгорится битва! – прогремел его голос.

Но...

– Нет, – само собой вырвалось у меня. – Нет... Он бы не стал.

– Мы станем, – кивнул Кельн. – Пора отринуть страх и...

– Так это ты, ты что-то сделал?

Не знаю, почему я была так уверена в этом, даже несмотря на слова Этаро.

Кельн долго смотрел на меня, но от ответа он не ушёл:

– Наши разведчики принесли добрую для меларий весть, пусть и тревожную. Дракон скоро сгорит в собственном пламени. Он ослаб. Грозит гибелью и своему миру, и нашему. Но теперь у нас есть шанс. Его войска подходят к нашим границам, видимо Этаро как-то узнал о том, что мы собрались выйти против Верхнего мира и положить всему конец раз и навсегда. Поворачивать назад уже поздно. А ты... Тебе придётся выйти за меня, Хель, чтобы укрепить моё влияние на народ. Потому что ты останешься вдовой, с титулом королевы.

Звон моей ему пощёчины был не тише звона бьющейся друг об друга стали.

– Если из-за тебя с Этаро что-то случиться, а я и правда стану королевой Иисиды, то сражаться тебе придётся уже со мной!

С этими словами я бросилась прочь, надеясь, не знаю, как, не знаю, где, но увидеть властелина и остановить его.

И, быть может, мне не дали бы уйти, ведь Кельн тут же приказал своим подчинённым схватить меня. Да и я не знала даже в какую сторону мне идти... Если бы не мой котик, который выпорхнул из-за деревьев и словно позвал меня за собой. В, казалось бы на первый взгляд, непроходимый бурелом, сквозь колючие кустарники, по пружинистой, поросшей мхом земле.

Я быстро затерялась в зарослях, отдаляясь всё дальше от нашего поселения. Шум позади утихал, поглощённый зарослями, что стеною поднимались за моей спиной, будто сам лес наш был на моей стороне. А сумеречный кот вёл всё дальше и дальше по ведомой только ему, неприметной тропке.

Не помня себя, я спешила за ним. Не знаю, сколько времени прошло. Все мои руки были исцарапаны в кровь, пару раз ветви были и по лицу. Но я не обращала на это внимания.

Наверняка битва вот-вот начнётся... А я лишь надеялась, что спешу куда-то туда не напрасно.

Так оно и случилось.

Видимо часть своих воинов Этаро вёл сюда тайной дорогой, чтобы окружить наше поселение и ударить с той стороны, с которой меларии не ждали. Иначе почему я встретила его именно здесь, где ни дорог, ничего, чтобы добраться до нас?

Он первым шёл, ведя за поводья свою лошадь. Здесь не проехать верхом... Но всё обращалось в пепел при его появлении, видимо так он и собирался проложить к поселению путь.

Мне повезло столкнуться с ним, а не с его воинами. Они шли позади и сразу не увидели меня. Этаро же замер. Полыхающий, как печка, с темнотой от крыльев за спиной.

– Не надо... – подступила я к нему. – Ведь ничего хорошего из этого не выйдет. Этаро, не надо!

Он устало провёл рукой по своему лицу.

Земля, где он стоял, обуглилась...

– Всё рушится, Хель, – произнёс он тихо.

– Но битва не избавит тебя от проклятия. Его мог бы снять король Сумеречного мира. Но им может стать лишь наследник нашего короля.

– А я сам проклят, – кивнул он.

Он, внук нашего погибшего короля...

– Мне очень жаль... Но не делай никому хуже. Прошу, Этаро.

Мог ли он послушать меня? Тем более тогда, когда ему нужно защищаться, а не нападать.

– Присмотришь за моим замком?

Я широко распахнула глаза, не ожидая это услышать.

– Что?

Этаро болезненно улыбнулся.

– Против меларии, которая стала королевой Иисиды, они ведь войной не пойдут, верно? – он протянул мне руку.

И я вложила в его ладонь свою, всё ещё не понимая, что он задумал. Но уже соглашаясь на это.

Эпилог

Чем ближе к замку, тем меньше живых растений вокруг. А так как некогда здесь рос древний лес, то вид открывался потрясающий своей жуткой красотой: больше похожие на камень, чем на деревья, сосны и дубы, безлиственные, острые спутанные ветви, серый и бурый мох, напоминающий ржавчину, сеть кустарников. Свалявшиеся в клубочки стальные травы, навеки застывшие цветы, которые лишь тронь – осыпятся пеплом.

Всё настолько шаткое, хрупкое, ввергающее душу в пучину странной тоски о былом... Но смотришь на эти места, на живую, искрящуюся хрустальную реку, что несётся мимо серости и теней, и понимаешь, какая красота дышала здесь жизнью раньше... и скоро возродиться вновь! А значит, и печалиться нет нужды.

Всего каких-то триста лет назад замкнулся страшный круг из лжи, проклятий и вражды. И, наконец, разомкнулся, оставив следы, которые уже завтра, казалось, сотрёт новое время.

И сердце перестанет ныть, я верю в это. Люди позабудут вновь и страх, и боль. А природа и вовсе сотрёт следы былого совсем скоро.

Для природы времени прошло ничтожно мало. Это для людей была целая жизнь и даже чуть больше.

Я наблюдала эту картину уже несколько лет и слишком привыкла к этим местам, чтобы чего-то бояться здесь. Люди забредали в эти края нечасто, бандитам делать здесь нечего, как и зверью, которому не найти тут еды. Даже птицы и то не все обитают возле Застывшего леса и замка дракона, который покинул эти земли и скрылся в неизвестном направлении. Стремясь уйти как можно дальше от всех, чтобы не причинить никому вреда. И, быть может, в надежде убежать от собственной силы и проклятия... Оставив в этих краях свою жену в отчаянной надежде на некое чудо.

Не знал он правда, что оставляет не меня одну. И что это заставит и меларий, и людей отнестись ко всему с ответной надеждой на перемены...

И вот, лишь вороны да иволги вьют свои гнёзда в причудливых деревьях. Я не знаю, почему именно они. Но свыклась с хриплым карканьем и мелодичным пением.

Эта весна выдалась поздней и холодной, но я уже работала во дворе, с увлечённостью сажая семена, которые точно, совершенно точно дадут ростки. После мне предстоит очередная, уже ставшая мне привычной прогулка по округе, где от моих прикосновений малу по малу оживают деревья, залечиваются растрескавшиеся дома, пробуждается жизнь. Проклятие отступает нехотя, но послушно.

И заслуга этому не только мой дар целительства, что стал сильнее...

Всё шло своим чередом, семена закончились, я поднялась, шелестя коричневым, тёплым платьем, как вдруг услышала в отдалении перестук копыт.

Руки сухие от ветра и холода, были испачканы в земле, и я поспешила спрятать их за спину и огляделась. Колени бы отряхнуть, к которым налипла прошлогодняя листва да пыль, но серый фартук так лишь сильнее испачкается.

Я не спешила поднять глаза на всадника, будто дразнила свой интерес и беспокойство, медленно скользя взглядом по копытам и крепким ногам лошади. Затем по лоснящейся шее и чёрной волнистой гриве. После – по мужским рукам в перчатках, держащих поводья. И лишь затем на красивое лицо мужчины, чьи тёмные волосы трепал ветер, его правильный и гордый профиль, острый изгиб губ, тёмные янтарные глаза, в которых будто поселилось солнце.

– Этаро… – выдохнула я. – Этаро вернулся! Ты… – глаза мои заблестели от выступивших на рыжие ресницы слёз, – ты… О, слава всем богам, ты вернулся!

Он спешился и крепко обнял меня, выдыхая тихое и короткое:

– Да.

Я прижалась к его горячей, крепкой груди, слушая мерные удары сердца. И, не размыкая объятий, запрокинув голову, подняла на него обеспокоенный взгляд.

– Ты в перчатках… – затаив дыхание, промолвила я, чувствуя, как земля уходит из под ног.

Неужели на самом деле ничего не получилось и проклятие всё ещё при нём?

Но Этаро, рассмеявшись раскатисто, завораживающе, обнимая меня за талию одной рукой, зубами стянул перчатку со второй и обжигающей ладонью коснулся моей щеки, а там и запустил пальцы в мои прохладные из-за ветра волосы.