Непонимание?

Благоговение?

Будто сейчас я для них не друг, не враг, не мелария и не человек. Нечто среднее и связанное с драконом. А от того пугающее и восхищающее прежде, чем вызывающее негодование.

Хотя последнее последует тоже, неотвратимо. Я знаю об этом. Но тем не менее, спешно спускаюсь со ступень и, будто это может спрятать меня, прикрывая лицо ладонями (и пачкая кожу кровью...), бегу сквозь толпу обратно к своей башне.

– Я не люблю тебя, Кельн...

Пришла в себя лишь тогда, когда захлопнула и заперла дверь своей комнаты.

Меня всю трясло.

Боги... Что же теперь делать?

В мир людей путь мне закрыт. Да и как посметь вновь переступить через свою совесть?

В мире родном теперь на меня смотреть станут, как на предателя.

И не принудит ли в итоге Кельн? Не станет ли играть на моём чувстве долга, на моей вине, убеждать, что теперь то уж я значима для своего народа и в будущем могу очень помочь?

Впрочем, всё это не важно.

Я погибну от тоски, зачахну раньше, чем война хоть что-то изменит вновь и чаша её весов склониться в одну или другую сторону...

И с этими мыслями я продолжала жить ещё несколько недель. Почти забыв о своём первом поцелуе, который – уже не уверена – был наяву или во сне, не знаю.

Из башни выходить страшно... Я вновь оказалась взаперти, словно в тюрьме, пусть и находилась дома.

Но снаружи меня поджидал Кельн, молчаливый и мрачный, желающий лишь одного – переубедить и захватить меня. И меларии, взгляды которых жалились хуже пчёл.

Единственное, где теперь у меня получалось отдохнуть, это лесная чаща. Там я проводила порой даже ночи. И там до меня не доходило дыхание давней вражды, осуждение собратьев, не дотягивалось влияние на меня Кельна и не тревожила его навязчивость. Даже недавние слова его, которыми он якобы желал меня предостеречь: “Хель, ведь врагам нет места среди нас. Тебе придётся либо согласиться быть со мной, либо уйти в изгнание в пустошь” – растворялись в спокойном перешёптывании листвы...

И душа моя отдыхала.

И там я не знала страха.

До той минуты, как услышала странный... будто бы перезвон.

Глава 35

Это был луг светлячков. И был он очень похож на парк в Верхнем мире. Иисида, если говорить про её центр, где находится замок, что шпилями своими словно утопает в облаках (и пусть кажется так из-за туманов, это не меняет волшебства), славится своей необычной красотой. Например в парке, где цветут лилии и хризантемы, есть выложенная плиткой площадка, из которой, будто каменные причудливые деревья, растут высокие фонари, за толстыми стёклами которых по вечерам танцует пламя. И когда идёшь среди них, ладонями ловя оранжево-красные ласковые блики, кажется, будто прогуливаешься в магическом лесу…

Сейчас же я, ведомая тоской и тянущей болью в душе, шла мимо высоких острых трав любимой с детства поляны. Кончики пальцев мои щекотали кисточки трав и гладили лепестки белых диких цветов.

И от каждого шага моего в воздух поднималось по стайке мерцающих светлячков. И пусть я потревожила их покой, они, казалось, были совсем не против гостей.

Вот уже и в волосах моих зажглось по несколько живых звёзд…

Я возвела взгляд к тёмным небесам.

И почему-то в этот момент показалось странным, что звёзд в них не видно, как и туч – слишком густыми, тёмными, видимо, они были.

В воздухе пахло грозой… И стоял едва уловимый перезвон.

Но что издавало этот звук? От непонимания становилось не по себе.

А вокруг меня кружились маленькие звёзды, что так и норовили искрами остаться на моём лице и открытых плечах. Стразами усеяли белое лёгкое платье без рукавов. А один светлячок даже зажёгся на браслете, что украшало запястье моей босой ноги.

Я улыбнулась, не в силах противостоять этой хрупкой красоте, и боль в душе слегка утихла.

Только в этот момент я признала, что скучаю… Почему-то, только в этот момент, хотя это было ясно уже давно.

– Я скучаю, представляете? – сорвалось тихое с моих губ.

– По ком?

– По тебе, конечно… – обернулась я.

И лишь когда на моей талии сомкнулись его руки, поняла, что это уже не фантазия и не сон.

Этаро стоял передо мной.

Настоящий… Со стальными крыльями за спиной, которые всё ещё не успел сложить и те темнотой простилались над Мерцающим лугом. А в волосах его, собранных на затылке, едва слышно пел бубенчик – амулет, защищающий от магии меларий.

– Этаро?

Он усмехнулся в ответ, губами вдруг приникая к моему лбу.

– Ты здесь… – прикрыла я веки, и тут же, словно боясь, что так он исчезнет, пальцами вцепилась в его светлую рубаху на груди.

– И был здесь, – признался он.

Я тут же вспомнила наш поцелуй в моей башне.

– Так это не привиделось мне, – отпрянула от него, сама не ожидая от себя этого в такой момент. – Прости… Нет, так не должно быть, – попятилась я, пока и вовсе не развернулась и не бросилась бежать.

– Прошу…

В его голосе, в этой обрывочной фразе было столько всего, что я замерла, словно ударившись об невидимую стену.

Этаро, казалось, готов был опуститься на колени.

А обернувшись, я поняла, что так оно и есть.

Склонив голову, он стоял на коленях, позволяя светлячкам зажигаться и вокруг него, обрамляя его светом.

– Прошу, не уходи вот так. Хватит... бежать.

Я с обеспокоенностью подступила к нему и участливо коснулась его плеча.

– Тебе больно? – спросила шёпотом.

– Да, но не так, как ты думаешь, – признался он, поднимая на меня свой завораживающий взгляд. – Просто ты здесь… И в этом будто что-то неправильное.

Я покачала головой, вновь отступая от него.

– Наоборот, Этаро. К сожалению… Это твоё появление в Сумеречном мире противоестественно.

– Так ли это? – тенью поднялся он, не издав при этом ни единого звука, шелеста, будто просто горой возвысился надо мной.

И во взгляде его промелькнуло нечто тёмное и жгучее, почти звериное.

Монстр… Чему я удивляюсь? Он ведь крылатый монстр.

Но так по странному сладко вдруг стало, и голова пошла кругом, будто я рухнула… вверх, попав в ещё не разразившуюся бурю и выше, к самим звёздам.

Этаро уверенно и даже будто бы зло за талию притянул меня к себе. И я поддалась… Так отчаянно жаждая сгореть в его пламени.

Но на этот раз я не ощущала от него боли.

И когда властелин опалил поцелуем мои губы, я лишь прильнула к нему, овивая его шею руками.

Сама не заметила, как мы оба оказались на ковру из трав и цветов, укрытые лунным сиянием, будто вуалью.

Но завеса эта не могла скрыть нас от мира… Поэтому когда Этаро на мгновение отстранился от меня, чтобы сбросить с себя плащ, а затем и рубаху, за спиной его распахнулись крылья. И впервые под тенью их я ощутила себя в безопасности…

Он склонился надо мной, целуя уже аккуратнее. Будто на пробу касаясь меня руками, будто проверяя, не обращусь ли я в пепел.

Моё платье было снято с меня и отброшено в сторону. Отчего-то я пыталась отыскать его взглядом, но не смогла различить среди таких же белоснежных цветов… Пока кожу мою покрывал поцелуями мой враг, жестокий, как говорили, зверь, скрывая от небес наш союз под своими крыльями.

Да только в этот момент мне было всё равно, кто он, и что он проклят и опасен.

Наши пальцы сплелись, я сама стала жаром и пламенем, мы больше не были каждый на своей стороне, в своём мире, мы стали едины. И потому меня не пугало больше ничто. И мы оба знали, что со мной ничего не случиться плохого от его любви…

– Уйдём со мной, – прошептал он вдруг.

Я отражалась в его магических, завораживающих глазах.

– Не могу, – ответила, едва дыша.

Пальцы его зарылись в моих волосах. Губы, израненные поцелуями, вновь опалило.

– Уйдём со мной прямо сейчас, – выдохнул Этаро мне на ухо, и моё тело пробило дрожью. – Обещаю, что тогда оставлю Сумеречный мир в покое…

В груди у меня сердце сначала зашлось раненной птицей, а затем замерло, обдав меня холодом.