И вот за мной с оглушительным хлопком закрылась дверь.

Наша спальня казалась красной из-за мерцания десятков свечей. Окно задёрнуто тяжёлыми шторами. Балдахин опущен. Тишина давила на уши. Мой настрой, видимо, уловили служанки, а потому никто даже не попытался ворваться сюда за мной, чтобы предложить свои услуги.

Я увидела на тумбе, что стояла с той стороны кровати, на которой обычно спал властелин, тяжёлый стакан, наполненный водой. И пока никто не видит, вылила в него содержимое моего сосуда, сам пузырёк, когда за дверью раздались шаги, спрятала под свою подушку.

Главное, не забыть перепрятать его после…

Этаро зашёл молча, одарил меня тяжёлым взглядом и, не проронив ни слова, начал готовиться ко сну.

Иногда он ночевал не здесь, но сегодня, будто на зло мне (надеюсь, лишь это, и он не преследует иных намерений) решил остаться. Что должно быть мне на руку, только вот… Я будто хотела, чтобы всё сорвалось.

Однако вскоре мы уже лежали рядом.

– Даже не переоденешься? – голос у него был стальным и угрожающим.

Ещё бы, я ведь оскорбляю его, быть может, даже позорю, ложась в постель в платье, в котором была на ужине!

Но мне так… удобнее. Бежать будет легче, чем если бы на мне была надета ночная сорочка. А Этаро пусть думает, что это из-за нашей глупой ссоры и ни о чём другом не подозревает.

Я промолчала.

Он долго ещё буравил меня взглядом, будто собираясь сказать что-то или сделать, но в итоге лишь отвернулся. И полночи я ждала, затаив дыхание, когда ему захочется пить.

Глава 31

Когда же Этаро, наконец, беспокойно заворочался во сне, затем разомкнул веки и приподнялся на локте, потянувшись к воде, а лунные лучи остро отразились в перстнях на его руке, я...

– Ты чего вдруг? – спросил он шёпотом, от неожиданности выронив стакан на пол.

Я обнимала его со спины, крепко прижавшись к нему, щекой ощущая жар его кожи под тонкой белой рубашкой.

Его пальцы осторожно, едва касаясь – перчаток на них не было – погладили мою руку. И властелин повторил:

– Что ты? Всё хорошо?

– Да... – прошептала я с трудом, медленно разомкнула свои объятия и забралась под одеяло.

Этаро не решился тревожить меня и что-то спрашивать вновь. Но я чувствовала его внимательный, задумчивый взгляд, которым он скользил по моим светлым волосам и спине.

И взгляд этот был таким же жарким, как все его прикосновения...

Быть может поэтому, когда властелин вновь заснул, мне стало холодно?

Дрожа, я спустила на пол ноги и соскользнула с постели, а там и за дверь, в темноту...

У меня больше не было ни единого шанса что либо предпринять против Этаро. И я была рада. Одновременно с этим ощущая себя в ловушке.

Я сдалась врагу... Но не могу оставаться здесь дальше. При этом и бежать уже не было смысла.

Зачем возвращаться в дом, который властелин рано или поздно разрушит, когда сердце моё теперь поселилось в его замке? И я буду вынуждена скрывать ото всех своё падение...

Но только меня посетила мысль о том, что я могла бы остаться (пусть от этого и не приходило облегчение) мой кот, спорхнув откуда-то с потолка, бросил мне под ноги маленький свёрток пергамента.

Неужели успел слетать к реке и вернулся с посланием?

Так оно и было. Кельн прислал мне весточку, а точнее дал толчок к решению о побеге.

Нужно отставить мрачные мысли! И сделать по совести.

Дома меня ждёт жених, одного со мной рода, знакомый мне с детства, достойный, любящий. А останусь здесь, в замке дракона, навеки стану предательницей для своих собратьев.

Но я чувствовала, что если не увижу Этаро сейчас, в последний раз, пока он спит, то уже не смогу уйти. Его взгляд... Если он бросит на меня хотя бы один взгляд, то навеки прикуёт к себе. Похитит моё сердце.

Поэтому я вернулась в комнату и, стараясь даже не дышать, чтобы не потревожить и без того его беспокойный сон, подступила ближе.

Этаро так красив... Чёрные волосы казались стальными под бледным светом луны. Лицо, отчего-то, сосредоточенным. Ресницы его подрагивали. Губы плотно сомкнуты.

Так жаль, что ему снится дурной сон... Надеюсь, лишь это, а не его странная болезнь вновь взяла над драконом верх. Силу свою, чтобы проверить и исправить всё, я использовать не могла – боялась разбудить.

Поэтому... последний взгляд, последнее касание, пусть даже лишь его холодных волос… Но я оставляю Этаро спящего и пока ничего не подозревающего, одного.

Стража у дверей вновь, уже привычно расступается, когда я выхожу, и склоняет головы в почтении. А ведь я мелария… Но на меня смотрят, как на избранницу властелина.

И относятся с уважением лишь поэтому. Лишь потому, что уважают Его.

Я никто для них. В этом замке я всё ещё никто.

А Этаро, тёмный властелин, которого любят и боятся так сильно, так отчаянно, на самом деле сын того, кого проклял в прошлом наш король. Кто похитил нашу принцессу, ставшую в последствии матерью Этаро.

Как уложить всё в голове? Отчего-то сейчас я как никогда верю той истории о происхождении властелина, что показал мне Амил.

Отец Этаро, живущий сотни лет, погибший ни так давно, скрывал нашу принцессу ото всех. И её сына, отдав его на воспитание королю Иисиды.

И вот люди получили своих правителей, сильных, с привычной всем драконьей магией. А меларии всё больше выступали в людских глазах неправыми в давней ссоре. И опасными для людей. И ничтожными…

А всё в попытке отца Этаро отодвинуть проклятие. Спасти сына…

Да только сын сам поверил во всё, запутался, не зная правды о себе. Признав предрассудки о мелариях правдой, признав нас враждебным для людей народом.

Неужели другого выхода не было, кроме как лишать сил и земель мой народ? Неужели Этаро действительно верит, что, пади Сумеречный мир, исчезнет и проклятие?

Проклятие, которые он всё ещё считает всего лишь своей странной болезнью...

Но, возможно.

Всё это возможно…

Но Сумеречный мио наполовину его так же, как и Иисида.

Мы едины.

Все мы…

Но вот я бегу по подземелью через тайный ход, который он сам мне показал ни так давно, гуляя по замку и желая хоть чем-то меня удивить и развлечь.

Здесь не остановят меня. Никто просто не поймёт, что я покинула замок. Никто не видел, как я добралась до подземелья и свернула на скрытый ото всех, кроме Этаро, проход.

Пока он не проснётся и не увидит, что меня нигде нет, никто не узнает о моём побеге.

А я уже буду далеко.

Ведь лошадь его услышит меня и принесётся ко мне, где бы я ни находилась, если буду звать на земле Иисиды.

И пёс Этаро верен мне. И не даст никому нас в обиду.

Я подозвала его, когда спускалась по ступеням в подземелье всё ниже и ниже. И он, тихо поскуливая, предчувствуя разлуку с хозяином, уверенно шагал рядом со мной.

Пальцы мои утонули в его густой шерсти на холке, и по запястью моему тут же прошлись горячим языком.

– Всё хорошо, Шторм, всё хорошо… – даже шёпот мой разлетался эхом по подземным туннелям, обросшим едва мерцающими в темноте фиолетовыми кристаллами.

Свеча в лампе, которую я несла перед собой, коптила, от чего стекло становилось мутным и едва ли освещало путь по разбитому каменному полу. Но я всё ускоряла шаг, придерживая рукой подол чёрно-золотого платья.

Того самого, в котором была недавно на ужине.

Выход должен быть уже близко. Как и рассвет…

Подземелья замка недаром сравнивали с корнями дерева. А корни эти проходили вглубь и в стороны на многие мили.

Но я не чувствовала усталости.

Свеча догорела. Крысы с писком разбегались от моих шагов. Сырость въедалась в мои волосы. Ноги сбивались в кровь.

Но я дошла, осталось лишь подняться по скользким крутым ступеням и оттолкнуть крышку люка.

И едва у меня это получилось, в глаза мне ударил утренний свет. Тусклый, но когда выходишь из кромешной тьмы, даже маленькая искорка способна ударить в лицо стрелой.